КВАРТИРА АНДРЕА ОТЕРО. Четверг, 6 июля 2006 года. 23.15
Мадрид, Испания
После того, как ушла Эва, самым ненавистным звуком для Андреа сделался стук ключей, падающих на столик в прихожей. От этого стука по коридору разносилось слабое эхо, которое теперь стало для Андреа символом ее нынешней жизни: пустой и лишенной смысла.
При Эве всё было иначе. Она бежала к дверям, словно маленькая девочка, бросалась к ней с поцелуями и принималась лепетать какие-то глупости о том, как провела день и с кем сегодня встретилась. Андреа же, смертельно уставшая после работы, без сил сползала по стенке, молясь о минутке блаженной тишины.
В конце концов ее молитвы были услышаны. Однажды утром, три месяца назад, Эва ушла столь же внезапно, как и появилась. Без криков и слез, без упреков и сожалений. Андреа тогда тоже ничего не сказала, даже почувствовала своего рода облегчение. Впереди у нее было достаточно времени, чтобы пожалеть об уходе Эвы - скажем, когда ключи упадут на стол, отзываясь легким эхом пустого дома.
Чем только она не пыталась заполнить эту пустоту! Оставляла включенным радио, выходя из дома. Клала ключи в карман джинсов, вместо того чтобы бросить их на столик. Разговаривала сама с собой. Но никакой шум не в силах был заглушить этого мертвого безмолвия пустого дома, ибо это безмолвие поселилось в ее собственной душе.
Однажды вечером, в последней отчаянной попытке уйти от прошлого и спастись от одиночества, она принесла в дом кота. Это был серый полосатый кот, подобранный возле магазина. Поначалу он показался ей необычайно милым и ласковым, однако спустя двое суток Андреа возненавидела его всеми фибрами души. Это было прекрасно. Ненависть - это хорошо. С ненавистью можно справиться. Ненависть - живое чувство; ведь ненавидишь всегда кого-то или что-то. Чего никак нельзя сказать о разочаровании. Разочарование заставляет страдать.
- Привет, РН! - бросила она с порога. - Твою маму вышвырнули с работы, ты в курсе?
РН было сокращением от "Полосатая Шваль", как Андреа прозвала кота после того, как это хвостатое бедствие пробралось в ванную комнату и разбило флакон очень дорогого шампуня с нейтральным РН.
На известие об увольнении журналистки животное никак не отреагировало.
- Ну разумеется, тебя это никоим образом не волнует, - усмехнулась Андреа, вынимая из холодильника банку "Вискаса" и выкладывая ее содержимое в миску РН. - А ведь должно волновать! Имей в виду: если мне нечего будет есть, я продам тебя на мясо владельцу китайского ресторана сеньору Вонгу, что за углом. И тогда он осчастливит меня порцией жареного цыпленка с миндальным соусом.
Перспектива превратиться в жаркое никоим образом не повлияла на аппетит РН. Этому коту было глубоко наплевать на всё и на всех. Это было капризное, злобное, самодовольное, наглое и совершенно бессовестное создание. Андреа его ненавидела.
Да, ненавидела. И прежде всего за то, что он слишком напоминал ей саму себя.
Девушка окинула взглядом кухню, что отнюдь не улучшило ее настроения. На полках и подоконниках лежал слой пыли, на полу валялись какие-то объедки, в раковине громоздилась гора немытой посуды. А на полу в ванной комнате валялись листы ее неоконченного романа, который она писала в течение последних трех лет.
Вот ведь черт! Будь у нее деньги, она непременно наняла бы домработницу...
Единственной прибранной частью квартиры являлся огромный встроенный шкаф. В отношении одежды девушка была весьма щепетильна. Всё остальное напоминало поле сражения. Она всегда считала, что беспорядок - одна из основных причин разрыва с Эвой. Они провели вместе два года, и ее подруга была настоящим воплощением аккуратности. Андреа ласково звала ее Пылесос-романтик, за страсть заниматься уборкой в ритме Барри Уайта.
Сейчас, когда она созерцала эту катастрофу, на Андреа вдруг снизошло озарение. Она приберется в этом свинарнике, продаст на eBay свои тряпки, найдет хорошо оплачиваемую работу, заплатит по счетам и вновь сойдется с Эвой. Теперь у нее была цель, миссия. Всё будет отлично.
По ее телу пробежала волна энергии, которая длилась ровно четыре минуты и двадцать шесть секунд - время, достаточное, чтобы развернуть мешок для мусора, засунуть в него четвертую часть объедков со стола, а в горячке еще и несколько грязных тарелок, задумчиво подойти к противоположному углу комнаты, наткнуться на книгу, которую она читала накануне вечером, и уронить на пол фото.
На этой карточке были они с Эвой. Последняя фотография, на которой они вместе.
Всё бесполезно.
Она рухнула на диван и разрыдалась, даже не замечая, что пакет упал на пол, и мусор рассыпался по ковру. РН тут же ухватил засохший кусок пиццы и принялся его грызть, не обращая внимания, что пицца успела покрыться налетом зеленой плесени.
- Яснее ясного, да, РН? Я не могу освободиться от самой себя. Уж точно не с помощью швабры и тряпки.
Кот, не обращая на ее слова ни малейшего внимания, подошел к двери и потерся головой о косяк. Андреа тоже машинально направилась к двери, уже зная, что кто-то вот-вот позвонит.
Это кого же, интересно, черти принесли в такое время?
Она распахнула дверь, к удивлению запоздалого гостя.
- Привет, красавица.
- Заходи. Как я вижу, новости быстро разносятся.
- Особенно плохие. Но если будешь реветь, то я уйду.
Девушка отступила в сторону, старательно изображая крайнюю неприязнь, но в глубине души весьма довольная. Энрике Паскуаль был ее лучшим другом и утешителем в течение долгих лет. Он работал на одной из крупнейших радиостанций Мадрида и всякий раз, когда в жизни Андреа случались какие-то неприятности, неизменно появлялся на пороге ее квартиры с бутылкой виски и улыбкой на лице. В эту минуту его появление было более чем кстати, поскольку виски был двенадцатилетней выдержки, а к традиционной улыбке прилагался еще и букет цветов.
- Ты ведь не могла поступить по-другому, правда? Супержурналистка смешала с дерьмом акционера газеты, - сказал Энрике, проходя по коридору в направлении гостиной и пытаясь не столкнуться с РН. - В этом свинарнике найдется чистая ваза?
- Брось их, пусть завянут! В конце концов, ничто не длится вечно. Дай мне лучше бутылку.
- Я что-то не пойму, - сказал Энрике, протягивая ей бутылку - после того, как отчаялся найти вазу для цветов. - Ты хочешь поговорить об Эве или о своем увольнении?
- Даже и не знаю, - пробормотала девушка, возвращаясь из кухни с двумя стаканами в руках.
- Если бы речь шла обо мне, то тебе всё было бы гораздо понятней.
Андреа расхохоталась. Высокий, привлекательный и чудесный Энрике Паскуаль был мечтой любой женщины во время первых десяти дней знакомства и кошмаром в течение трех последующих месяцев.
- Если бы меня привлекали мужчины, ты попал бы в первую двадцатку моего списка. Может быть.
Теперь засмеялся Энрике. Он плеснул себе на два пальца виски, но почти его не пригубил, когда Андреа уже опустошила свой стакан и протянула руку, чтобы его наполнить.
- Эй, притормози. Закончить ночь вызовом скорой - плохая идея. В другой раз.
- А мне это кажется обалденной идеей. Хотя бы кто-нибудь будет обо мне заботиться.
- Спасибо, что вспомнила обо мне. Но не стоит так драматизировать.
- Тебе это кажется пустяками: сначала потерять подругу, а спустя три месяца лишиться работы? Моя жизнь - полное дерьмо.
- Я и не спорю. По крайней мере, дерьмо тебя окружает со всех сторон, - сказал Энрике, широким жестом показав на комнату.
- Мог бы приходить и прибираться тут. От этого точно было бы больше проку, чем от тех дерьмовых спортивных упражнений, которые ты столько лет пытаешься изображать.
Энрике не ответил. Он знал, что последует продолжение, да и Андреа тоже. Журналистка уткнулась лицом в диванную подушку и заорала во всю глотку. Через несколько секунд крик превратился в рыдания.
- Надо было мне принести две бутылки.
В эту минуту зазвонил мобильный телефон.
- Кажется, это твой.
- Кто бы это ни был - скажи ему, пусть идет в задницу, - сказала Андреа, не отрываясь от подушки.
Энрике изящным жестом взял ее мобильник.
- Говорите громче, не слышу, - крикнул он в телефон - Одну минуточку!
Он передал телефон Андреа.
- Поговори с ним. Я не понимаю по-иностранному.
Андреа взяла телефон, вытирая слезы ладонью и пытаясь говорить обычным тоном.
- Вы хоть знаете, который час, придурок? - проворчала она.
- Простите, это вы - Андреа Отеро? - осведомился на английском языке незнакомый голос.
- Кто говорит? - переспросила журналистка на том же языке.
- Меня зовут Джекоб Расселл, мисс Отеро. Я звоню из Нью-Йорка. Я звоню от имени моего шефа, Раймонда Кайна.
- Раймонд Кайн? - снова переспросила она. - Компания "Кайн индастриз"?
- Совершенно верно, мисс. Это тот самый Кайн. Так же, как и вы - та самая Андреа Отеро, что в прошлом году сделала скандальное интервью с президентом Бушем.
Конечно же, интервью. Это интервью наделало много шума в Испании и даже в Европе. Она была первой испанской журналисткой, посетившей Овальный кабинет, и некоторые из ее резких вопросов - лишь немногие, которые ей удалось задать помимо одобренных - заставили техасца занервничать. Этот эксклюзивный материал стал толчком для ее карьеры в газете. По крайней мере, на короткий срок. И похоже, привлек внимание кое-кого по ту сторону Атлантики.
- Та самая Андреа, сэр. А могу я узнать, для чего вашему шефу понадобилась журналистка? - спросила Андреа, незаметно шмыгнув носом и радуясь про себя, что собеседник не может видеть ее заплаканную физиономию.
В трубке послышался какой-то скрежет.
- Я могу рассчитывать, что вы ничего не скажете никому из ваших коллег, мисс Отеро?
- Разумеется, - с легкой иронией в голосе заверила Андреа.
- Мистер Кайн желает поручить вам одно дело, которое, возможно, станет самым важным в вашей жизни.
- Мне? Но почему мне? - удивилась Андреа, махнув рукой Энрике. Тот вытащил из кармана ручку и блокнот и протянул их Андреа с вопросительным взглядом. Девушка взгляд проигнорировала.
- Скажем, ему нравится ваш стиль. Так вы согласны?
- Мистер Расселл, сейчас моя жизнь такова, что мне очень трудно поверить на слово незнакомцу, который звонит с туманным и невероятным предложением.
- Тогда позвольте вас убедить.
Расселл говорил почти четверть часа, а в это время Андреа безостановочно делала заметки. Энрике тщетно пытался заглянуть ей через плечо, хотя кривые каракули Андреа всё равно мало о чем говорили.
- ... и потому мы рассчитываем на вас на этих раскопках.
- Получу ли я эксклюзивное интервью с мистером Кайном?
- Как правило, мистер Кайн не дает интервью. Никогда.
- Может быть, мистера Кайна заинтересует журналистка, которая плевать хотела на правила.
Возникла напряженная тишина. Андреа скрестила пальцы, молясь, чтобы ее выстрел вслепую достиг цели.
- Полагаю, что всё когда-то бывает в первый раз. Так мы договорились?
Андреа несколько секунд поразмыслила. Если то, что обещал Расселл, правда, то она заключит контракт с любой газетой в мире. И сможет отправить с курьером копию чека этой свинье, директору "Эль Глобо".
Даже если это и неправда, я ведь всё равно ничего не теряю.
Больше она не стала раздумывать.
- Можете забронировать мне билет до Джибути. В первом классе.
Андреа повесила трубку.
- Я ни черта не понял, кроме того, что билет будет в первом классе. Можно узнать, куда ты собралась? - спросил Энрике, удивленный разительной перемене в настроении Андреа.
- Если я скажу, что на Багамы, ты ведь не поверишь, правда?
- Прекрасно, - заявил Энрике, то ли с завистью, то ли с обидой. - Я принес тебе цветы, виски, практически поднял тебя с пола, а ты со мной вот так.
Андреа сделала вид, что его не слышит, и начала собирать чемодан.
