35

Кроули водил дружбу почти со всеми некромантами Грачевника, не исключая Эрис Мокин. Эрис единственной официально разрешалось практиковать незаконное искусство. Остальных же ее коллег по цеху за любые попытки некромантии ждала Ньюгетская тюрьма. Столь значительных привилегий от властей Грачевника Эрис Мокин добилась только благодаря одному – как и Кроули, она работала на Ищеек. Правда, в отличие от него ее служебное положение было намного выше, а служебные обязанности определены намного строже. И все же их многое объединяло: Рисдон гнушался ими обоими и терпел только из-за их выдающихся талантов.

– Ну, выкладывай.

Закинув на табурет ноги в стоптанных коричневых кожаных сапогах, Эрис откинулась на спинку кресла и свесила с подлокотника руку, угрожающе-небрежно помахивая бокалом.

Кроули настороженно оглянулся. Даже здесь, в родном Чертоге Ильмаринена, он не чувствовал себя в спокойствии и уединении. Жизнь в этом центре притяжения била ключом. Конечно, офисы и мастерские располагались в другой половине здания, но наверняка и в этом круглосуточно открытом баре у стен тоже имелись уши.

Кроули и Эрис расположились в круглой, увенчанной застекленным куполом трехъярусной ротонде, которая своими витиеватыми узорчатыми балконами и чугунными решетками всегда напоминала Кроули слоеный торт.

Из всех питейных заведений Грачевника Кроули предпочитал именно этот, находившийся под самой крышей, бар, где на круглых столиках пылали, разливая тепло и свет, жаровни с горящими углями; где со стен, из позолоченных рам, одобрительно взирали давным-давно почившие мастера Чертога Ильмаринена; где столешницы были инкрустированы окаменелыми останками растений или чаще всего кусочками угля, оставшимися от старой Лондонской угольной биржи, когда-то размещавшейся в этом здании.

Кроули задумчиво посмотрел на шеренгу пустых бокалов перед собой и затем перевел взгляд на Эрис. Сдернув с головы фетровую шляпу, некромант небрежно бросила ее на стол и, забыв причесаться, осталась сидеть с растрепанными каштановыми волосам, доходившими ей до подбородка. Эрис Мокин была его гостьей, однако вела себя так, словно ротонда принадлежала ей одной. Кроули усмехнулся – эта женщина никогда не изменится. Впрочем, этим она ему и нравилась.

С Ронаном Бишопом она дала маху – что случалось с ней крайне редко, зато про реку Лету выложила все без утайки. И теперь он снова нуждался в ее профессиональном совете. Мало кому он доверял на этом белом свете так, как доверял Эрис. Она кое-что знала, поэтому он и рассказал ей – не все, но вполне достаточно – про паломничество Алисы на топь.

– Как долго она уже там? – спросила некромант, пристально глядя на Кроули.

– Почти сутки…

Кроули отыскал на круглом столе недопитый бокал, схватил его и разом опрокинул в горло янтарную жидкость. Зудящая боль в плече немного отступила.

– Она меня обманула. Я думал, она действительно нашла безопасный способ обойти преграды, но наткнулся на отиравшегося у моего крыльца Проктора, и этот мерзавец признался, что забрал у нее одного полуночника. – В другом конце бара компания выпивох разразилась гомерическим смехом, и Кроули со вздохом откинулся в кресле. – Думаю, ей придется выломать клетку. Она до сих пор не вернулась, и это единственное, что ей оставалось.

– Тогда к чему все эти разговоры? – пожала плечами Эрис. – Она мертва.

Кроули выпрямился.

– Я все-таки исхожу из предположений, что она жива. Расскажи мне про Арбор Талви.

– Сок этого дерева – сущий яд.

– Но ведь существует противоядие.

Некромант изящно окунула палец в бокал с виски, вытащила его и неторопливо слизала каплю медовой жидкости. Решив, что Эрис с ним бесстыдно заигрывает, Кроули натянуто улыбнулся, не в силах скрыть охватившей его гадливости.

– Фу-ты ну-ты, – расхохоталась Эрис. – Поверь, ты совершенно не в моем вкусе. То есть – абсолютно. Впрочем, как и половина народонаселения Земли.

Взбешенный, Кроули поднялся и направился было к двери, но некромант властно указала ему на стул. Он послушно сел.

– Единственное противоядие – сок дерева, являющегося полной противоположностью Арбор Талви, – сказала Эрис. – Тебе нужен сок Арбор Суви. Сок Древа Жизни обезвредит яд Древа Смерти.

– К Арбор Суви не подступиться, его охраняют денно и нощно. Эти кровожадные светляки загрызут насмерть, только протяни к нему руку.

– Сейчас охраняют, – промурлыкала Эрис, – а раньше нет… – Склонив голову набок, она подняла бокал и одним глотком опорожнила его. – Сок Арбор Суви на вес золота. Любой лекарь готов прозакладывать жизнь, лишь бы добыть хотя бы каплю. Он не просто противоядие. Он излечивает от всех болезней. Наверное, ты мог бы прикупить его на черном рынке, но… Боюсь, тебе нечего предложить взамен.

– Кто его продает? Ч-черт, только не говори, что аптекарь Форрестер.

– Йозеф Скала, – ответила Эрис. – Правда, насколько мне известно, у него этого сока – кот наплакал. Возможно, он уже весь израсходовал.

– Йозеф? – Кроули замотал головой. – Немыслимо.

– Мне так сказали. – Эрис пожала плечами. – Хочешь – верь, хочешь – нет.

Кроули вскочил, сдернул со спинки кресла пальто.

– Мне пора. Возможно, она вот-вот вернется. Я должен быть там, когда она появится.

– Если она сломала клетку, значит, яд проник в ее тело. Даже если ты достанешь сок Арбор Суви, как ты спасешь ее, если она застряла на топи?

– Вытащу ее оттуда.

– Как? – Эрис грациозно откинулась в кресле и смерила Кроули насмешливым взглядом. – Ты, конечно, многогранный самородок, Кроули, но ты не некромант.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы кто-то отворил для меня врата с той стороны топи… Тем более, когда она там. Ее кровь распахнет для меня все двери.

В глазах Эрис промелькнуло восхищение пополам с жалостью.

– Хорошо, Кроули, допустим, ты отворишь ворота Сулка-топи. Но как ты пересечешь ее, не имея запасного полуночника? Пройдет две минуты, и ты лишишься своего птаха.

– Две минуты, говоришь? Посмотрим! – Кроули развернулся и стремительно вышел.

ттт

В Корэм-хаус она не вернулась. Кроули мерил шагами лежавший у стола коврик, нетерпеливо поглядывая на стену, где тикающие часы отмеряли время ее отсутствия. Все. Ждать больше нельзя. Надо вытащить ее оттуда, и неважно, удалось ей спасти пропавшего полуночника или нет.

Он подскочил к двери, сжал ручку… замешкался. А так ли уж сильна в нем кровь Пеллервойнена? Случалось, она его подводила. Он не мог проникнуть в дом Марианны, не мог попасть в самые потаенные уголки полицейского участка на Боу-стрит… И редко, очень редко кровь позволяла ему открывать порталы там, по ту сторону Арки… Только бы сейчас все прошло как по маслу…

Он закрыл глаза, задумался, представляя ледяную топь и кровь Алисы – горячую, пылающую, как зарево посреди стылой пустыни. Трепещущую. Призывающую его… Алиса там, за этой дверью…

Рывком он распахнул ее, и свирепый ветер Сулка-топи ворвался в комнату. Щеки Кроули мгновенно заиндевели, но он даже не шевельнулся. Получилось. На краткий миг детская радость наполнила его грудь, но он тотчас посуровел. Надо найти Алису.

Перед ним ковром расстилалась голая равнина, а за ней чернела непролазная чаща, где под деревьями, озаряемые бледными потоками лунного света, блестели смерзшиеся хрусталики льда.

Он вытянул шею, глядя по сторонам, надеясь отыскать хоть какую-то подсказку – оставленные ее следы или сломанные ветви… Там! Он замер, всматриваясь в несуразный холмик, видневшийся в неверной, отбрасываемой деревьями тени, в темную лужу, растекшуюся под ним…

Две минуты? Эрис сказала, что через две минуты его полуночник разорвет связующую нить и улетит. Кроули кинулся к кровати, сдернул одеяло, сунул его под мышку и бросился к двери.

Не медля ни секунды, он ринулся за порог и помчался к Алисе. Ветер визгливо свистел в ушах и развевал его волосы.

Черные деревья на белой земле казались ему кадрами из черно-белого фильма. Беснующийся ветер, завывавший между ветвями, обдирал кожу. Щеки Кроули онемели, руки и ноги окоченели, но спасения от разнузданного ветра, разгулявшегося на открытой равнине, не было.

Он добежал до Алисы, набросил на нее одеяло и бережно, не касаясь смертельно опасного сока, подхватил ее на руки. Раненое плечо мучительно заныло. Наперекор осатаневшему ветру он устремился обратно к двери, дробя каблуками покрывавший Зверинец лед.

Ему оставалось пройти каких-то десять шагов, как грудь его разорвало от невыносимой боли. Он покачнулся, чуть не выронив свою ношу. Нет, это не плечо. Это – пытка. Неземная сверхъестественная казнь. Задыхаясь от нестерпимого жжения под ребрами, он стиснул зубы, склонил голову под порывами ветра и упрямо двинулся вперед. Споткнувшись о порог, он грохнулся на колени, успев перекатить Алису в комнату, и согнулся пополам, хватаясь рукам за грудь.

Боль, словно серпом, взрезала его внутренности, и он зажмурился. Похоже, у него сердечный приступ. Кроули хрипло и коротко рассмеялся. Сердечный приступ у человека без сердца – разве такое возможно?

Опершись ладонями о порог, он, царапая ногтями деревянный настил, перенес на руки вес тела и осторожно встал на четвереньки. Студеный ветер с удвоенной яростью набросился на его спину, но Кроули, не обращая внимания на лютую стужу, потихоньку вполз в комнату, ногой захлопнул дверь и повалился на спину, тяжело дыша. Голова его с глухим стуком ударилась о половицы, он распахнул пальто и приложил ладонь к сердцу. Сердце все еще было в груди. Все еще билось. Кроули с наслаждением глотал теплый нагретый воздух комнаты. Он выжил. Прошел через топь и выжил.