LXX
Перед самым рассветом Санчо обмотал цепью тело Хосуэ и накрепко закрепил один его конец вокруг ноги негра. Другой конец цепи Санчо присоединил к каминной решетке.
Он был уже у самого выхода, когда Хосуэ вдруг проснулся, почувствовав непривычную тяжесть на ноге. Это был самый худший из его кошмаров, и Санчо не решался посмотреть в глаза другу, зная, что это разобьет ему сердце.
- Я должен был это сделать, Хосуэ, - сказал он. - Если ты пойдешь со мной, они тебя убьют.
- Я хочу умереть с тобой, если такова моя судьба, - ответил негр, яростно рванув цепь. Но та оказалась слишком прочной даже для него.
- Рядом с тобой на полу лежит напильник, - сказал Санчо. Ключ от твоих оков - на наковальне в кузнице. Если я не вернусь, воспользуйся вольной, которая лежит у тебя в подсумке, и постарайся найти хорошую работу.
- Подожди...Подожди...
- Прощай, друг. Прощай, брат.
Санчо закрыл за собой дверь, стараясь не обращать внимания на жалобные вздохи гиганта. Снова и снова он пытался убедить себя, что так будет лучше для его друга, но всё равно чувствовал себя грязным предателем.
У дверей, где были привязаны лошади, его ожидал величайший из сюрпризов. Оба коня были оседланы, а на одном из них восседал кузнец. Он был одет в кожаный колет и боевые перчатки, а на боку висела шпага. За эти месяцы кузнец сильно похудел, и одежда сидела на нем несколько мешковато, но седые волосы сияли благородным серебром в лучах восходящего солнца, а лицо было спокойным и решительным.
- В дорогу, мальчик мой!
Санчо молча сглотнул. Застывший в горле ком, который он впервые почувствовал, когда ему пришлось приковать Хосуэ к каминной решетке, теперь стал еще больше и тяжелее. Этому истощенному, смертельно больному человеку едва хватало сил, чтобы удержаться в седле, не говоря уже о том, чтобы ехать на ту встречу, на которую они торопились этим утром. Но кто он такой, чтобы указывать человеку, как он должен умереть? Дрейер сам сделал выбор, и Санчо должен с уважением отнестись к его решению.
Он вдел ногу в стремя и грациозно вскочил в седло.
- Мы отправляемся в монастырь Святой Троицы. Там нас ждет друг.
Однако, когда они добрались до монастыря, оказалось, что у ворот их ждет не один, а сразу двое добрых знакомых.
- Добрый день, мой юный друг, - сказал Гильермо.
Санчо взглянул на комиссара, чуть приподняв бровь.
- А он что здесь делает?
- Он настаивал на том, чтобы прийти, - пожал плечами Сервантес.
- Я и сам могу за себя сказать, дон Мигель. Я вас в это втянул, Сансо, еще несколько лет назад. Вполне справедливо будет, если я и вытащу.
- Вот ведь проклятый чокнутый англичанин. Вы же погибнете!
- Трусы умирают много раз, мальчик мой. А храбрецы - лишь один, - самоуверенно заявил Гильермо.
Санчо покачал головой.
- Вы ведь долго репетировали эту фразу, да?
- Всю ночь, - признался англичанин.
- Но мы здесь не в театре, маэсе Гильермо. И шпаги здесь отнюдь не из дерева.
- Как и моя, - ответил он, показывая на висящую на поясе рапиру. Не похоже, чтобы ее когда-нибудь вынимали из ножен.
- Но вы же не умеете фехтовать!
- Зато я могу притвориться, будто умею. Ведь я актер, вы не забыли?
Санчо раздраженно фыркнул.
- Держитесь за моей спиной, черт бы вас подрал. Мир не может себе позволить потерять ни единого поэта, даже такого дрянного как вы.
Затем он представил своих друзей Дрейеру, который поприветствовал их, подняв руку к полям воображаемой шляпы, которую в действительности никогда не носил.
Когда церковный колокол провозгласил, что до полудня осталось пятнадцать минут, они тронулись в путь.
Они миновали Кармонский акведук, снабжавший питьевой водой большую часть города. Когда они проехали под его каменными арками, их взору открылась громада скотобойни. Это было уродливое, покрытое пятнами сырости трехэтажное строение. Теперь Санчо понял, почему Варгас выбрал для встречи именно это место. Из верхних окон вся округа была видна, как на ладони, и любой подъезжающий был заметен издалека.
Тем более, в воскресенье, когда скотобойня пустела. Это место по праву считалось одним из опаснейших в Севилье. Преступный мир глубоко пустил здесь свои корни, и многие тамошние мясники прежде служили в армии, резать им доводилось не только бычьи или свиные глотки, но и другие, куда более нежные. А уж если кому требовалось избавиться от неудобного человека,, то лучшее место трудно было найти. Скотобойня располагалась за пределами городским стен, на пустыре - идеальное место.
И если бы вместо них в поле зрения появились четверо стражников, Варгас тут же убил бы Клару, вскочил в седло и умчался на юг. Мысль о том, что Клара по-прежнему во власти этих бессердечных негодяев, заставила Санчо пришпорить коня. Последние метры лошади проскакали бешеным галопом, и пена капала с их морд.
Вонь встретила их издалека. Это была невыносимая смесь гниющей плоти, грязи и крови.
"Должно быть, летом здесь просто ужасно, - подумал Санчо и тут же содрогнулся, когда до него вдруг дошло, что он может попросту не дожить до лета. - Вот черт, а ведь я, возможно, в последний раз вдыхаю свежий воздух", - при этой мысли он глубоко вдохнул полной грудью.
С громким скрипом ворота медленно распахнулись, словно скотобойня открыла свою огромную пасть. Однако никто не вышел им навстречу.
- Вперед, - сказал Санчо.
Ворота были такой ширины, что в них запросто могли бы въехать сразу две телеги, так что четыре коня, круп к крупу, миновали их без помех, пока всадники тревожно озирались по сторонам.
Они оказались в огромном пустом помещении с земляным полом. Он был едва различим, так въелась в него за долгие десятилетия засохшая кровь и ошметки внутренностей. Повсюду свисали цепи с крюками; большинство из них были пустыми, но на некоторых висели ободранные туши, дожидаясь понедельника, когда явятся мясники и займутся их разделкой. По углам валялись кишки и требуха, сваленные в зловонные кучи. По сравнению с тошнотворной вонью бледнели даже воспоминания о смраде в трюме "Сан-Тельмо". Санчо с ужасом обнаружил, что полуразложившиеся останки, которые он сначала принял за коровью тушу, в действительности принадлежали совсем иному существу, которое он никак не ожидал здесь увидеть. Раздетый догола, с неестественно вывернутой головой, на одном из крюков висел труп Закариаса.
А с третьего этажа, высунувшись в проем в перилах, через который в коптильню поднимали туши и крупные куски мяса, на них смотрел Франсиско Варгас. Трудно было узнать в этом человеке богатого купца, стоявшего на самых верхних ступенях собора. Сейчас на нем была грязная рубашка, волосы давно не мыты, а глаза покраснели.
- Кого я вижу! Маэсе Вимполе, какая честь! И наш друг Санчо, этот милый мальчик, который осмелился бросить мне вызов, тоже здесь! Какой приятный сюрприз! Да еще и друзей с собой привели.
- Где Клара? - спросил Санчо, изо всех сил стараясь казаться спокойным.
Купец подал кому-то знак, и сверху послышалась приглушенная возня. Потом Санчо услышал, как девушка что-то крикнула, но не смог разобрать слов.
- Отпустите ее, и я дам вам то, о чем вы просили.
- Молодой человек, вы полагаете, что я совсем идиот? Ну что ж, показывайте, что вы для меня украли. Посмотрим, такой ли вы непревзойденный вор, как говорил Закариас.
Санчо спешился, взял мешки с деньгами и сделал несколько шагов вперед - чуть дальше того места, где остались лошади. Здесь лежал огромный точильный камень, о который, как Санчо догадывался, убийцы точили свои смертоносные орудия. Теперь на этот камень Санчо бросил мешки, и от звона монет содрогнулось всё здание - сверху донизу.
- Двадцать тысяч эскудо.
Купец смотрел на него, не веря своим глазам. Когда он оставил Санчо записку, то ни единой минуты не верил, что тот сможет раздобыть такую сумму. Всё, чего он на самом деле хотел - это заставить его страдать, а заодно вытянуть из него столько денег, сколько Санчо может достать.
Молодой человек выхватил шпагу и, отступив назад, проткнул ею оба мешка. Они лопнули, словно перезрелые гранаты, и золото хлынуло наружу.
- Здесь двести сентенов. Украдены с Монетного двора две ночи назад. А теперь верните мне Клару.
Купец стоял, пораженный увиденным. Затем, нахмурившись, покачал головой.
- Ах, ну почему я не встретил вас раньше, чем тот карлик, память которого вы так чтите... Право, жалко губить такой талант. Гроот!
На втором этаже показался фламандец, держа в руках мушкет, направленный на Санчо. Молодой человек, готовый к такому повороту, тут же бросился на землю. Однако в последнюю секунду Гроот передумал и выстрелил в лошадей. Пуля сразила одну из них, остальные в испуге встали на дыбы, сбросив наземь Гильермо и Дрейера. Лишь один комиссар сумел удержаться в седле, но тут же спешился, торопясь укрыться от пуль. Все четверо спрятались у боковой стены, где пули Гроота никак не могли их достать.
- У них больше нет огнестрельного оружия, - заверил Мигель. - В противном случае нас бы давно уже не было в живых. Расстрелять нас сверху - плевое дело.
- В таком случае, чего они хотят? - спросил Санчо.
- Во-первых, отрезать нас от лошадей, а во-вторых, друг от друга. Не сомневаюсь, что их здесь гораздо больше, остальные прячутся наверху, - тихо ответил Дрейер. Выглядел он ужасно.
- Вы с Гильермо оставайтесь здесь. А мы с комиссаром поднимемся наверх.
- Нет, мой мальчик. Они могут прятаться и внизу. Так что мы пойдем вместе, - сказал Мигель.
Сверху послышался ехидный голос Варгаса.
- Старик, калека, идиот и мальчишка! И это всё ваше войско? Ну что ж, достаньте меня, если сможете!
- Скорее, к лестнице! - прошептал Санчо.
Они осторожно поднялись на второй этаж. Деревянная лестница была узкой и скрипела под их шагами. Санчо высунул голову и тут же убрал ее обратно, за мгновение до того, как перила разлетелись от выстрела. Ему в лицо полетели щепки и кусочки штукатурки.
- На той стороне здания есть еще одна лестница, она ведет на третий этаж, - хрипло прошептал Санчо Мигелю.
- Мы должны любой ценой добраться до них. Кстати, сколько их там?
- Не знаю, мне некогда было разглядывать, - с усмешкой ответил Санчо.
Комиссар высунул в отверстие свой крючковатый нос. Вместо цепей и крючьев, какие в изобилии имелись на первом этаже, здесь стояли разделочные столы. Вонь здесь была даже еще сильнее, чем внизу, судя по всему, именно отсюда она и исходила.
- Фламандец в углу, караулит нас со своим мушкетом, - сказал Мигель. Это старый мушкет, не думаю, что он так уж опасен - во всяком случае, если он не выстрелит в упор. Идемте наверх!
Санчо не был в этом так уверен, учитывая причиненные мушкетом разрушения, но выбежал наверх и пригнулся за одним из столов. Выстрела так и не последовало. Вместо этого появился смуглый низкорослый мужчина со шпагой и кинжалом. Он бросился на Санчо, и тому пришлось покинуть свою позицию и скрестить с головорезом шпаги. Шум за спиной подсказал ему, что приближается еще один враг. Повинуясь инстинкту, он отшатнулся в сторону и едва разминулся с направленной ему в бок шпагой. Он не видел нападавшего, поскольку его слепило проникающее через окна в потолке солнце, при этом в тени, как он предполагал, таились враги. Головорез перед ним на мгновение отвлекся, но потом снова начал на него наскакивать, так что Санчо пришлось оголить оборону на фланге.
- Давайте ему поможем! - крикнул Мигель. Остальная часть отряда высунулась из лестничного проема, скрестив шпаги с противниками, которых Санчо не видел. Он спрашивал себя, сколько их может быть, и хватит ли их скудных сил, чтобы склонить чашу весов в свою сторону.
Враг, с которым он бился, был отличным фехтовальщиком. Его стиль был сухим и грубоватым, и Санчо противопоставил этому отточенную технику и хитрость. Громила не обладал таким же чувством стали, как Санчо, и предпочитал кружить вокруг него, прижимая к столу, за которым юноша прятался секунду назад. Он хотел загнать Санчо в угол, а потом пойти в атаку, целясь в ноги, и этот удар будет сложно отразить. Но юноша предвидел этот маневр, и когда его бедра коснулись дерева, сделал две быстрые комбинации и отскочил в сторону. Шпага головореза, направленная ему в ногу, вонзилась в ножку стола и застряла. Только это и нужно было Санчо, чтобы перерезать ему глотку. Бандит рухнул, сжимая в руке шпагу.
За спиной послышалось какое-то движение, и Санчо обернулся с поднятой шпагой. Но тут же опустил ее, увидев, кто это. За ним находились Мигель и Гильермо, попавшие в затруднительное положение с тремя противниками. Англичанин оборонялся, как умел, а комиссару едва удавалось защищать обоих. Из ран на его плече и лбу сочилась кровь, он явно не мог бы сопротивляться слишком долго.
Санчо вскочил на стол, находящийся слева от него, пробежал по нему и спрыгнул за спиной у двоих головорезов. Один обернулся, и как раз вовремя, чтобы острие шпаги Санчо вонзилось ему в брюхо. Другой испугался и смог проскользнуть под столом, а потом побежал к лестнице. Мигель повернулся к Гильермо, который отчаянно отбивался от медлительного толстяка с красным носом. Головорез был явно в подпитии, возможно, лишь это сохранило жизнь англичанину, который несмотря на все усилия с каждым разом отходил всё дальше под натиском противника. К своему неудовольствию, он понял, что в реальной жизни шпага противника предназначена не для того, чтобы стучать по твоей, производя как можно больше шума, а лишь для того, чтобы перерезать глотки.
Комиссар ничем не мог помочь Гильермо, потому что из тени выскочил другой человек и напал на него самого. В ту же секунду сверху донесся чей-то полный боли вопль. Санчо вздрогнул, узнав голос Клары.
- Черт побери, парень! - крикнул Мигель. - Беги скорее, спасай ее!
Теперь их опять разделял стол. Санчо посмотрел через плечо в сторону ведущей на третий этаж лестницы. Путь был свободен. Он не мог больше ждать, но и оставить друзей в таком положении тоже не мог. Посмотрев под ноги, Санчо обнаружил деревянное ведро с металлическим ободом. Он схватил его и кинул в голову пьяного головореза. Раздался сухой треск, и тот рухнул прямо на шпагу Гильермо, потянув его за собой на пол. В уверенности, что Мигель сможет справиться в одиночку, Санчо бросился к цели.
Он не успел добраться до лестницы, когда на освещенном пятачке прямо перед ним разыгралась сцена, достойная пера Данте. Безоружный Дрейер стоял на коленях, снизу вверх взирая на Гроота. Фламандец, стоя возле него, не спеша наносил ему своей шпагой легкие порезы, хорошо заметные на обеих руках и на боку. Санчо понял, что кузнец нарочно отстал от остальных, чтобы посмотреть в лицо человеку, который разрушил его счастливую жизнь. Видимо, он забыл о том, что едва может даже передвигаться, не говоря уже о том, чтобы противостоять опаснейшему из убийц Севильи. И теперь Гроот играл с ним, как кошка с мышкой - беспомощной, окровавленной мышкой, охваченной бессильной яростью. Взгляд маленьких поросячьих глазок делал это жуткое лицо еще отвратительнее.
Фламандец что-то процедил на своем наречии, Дрейер ответил на том же языке. Должно быть, его ответ фламандцу не слишком понравился, и он тут же нанес кузнецу еще одну рану - на этот раз под левым глазом. Не в силах больше наблюдать за этой резней, Санчо шагнул вперед, войдя в последний круг света возле самой лестницы и показавшись на глаза врагу.
- Явился, не запылился! - воскликнул фламандец, перейдя на кастильское наречие. - Так это твой ученик, Дрейер? В таком случае, тебе известно, что я делаю с твоими щенками.
- А тебя, капитан, я вижу, так ничему жизнь и не научила? Или тебе снова в рожу дерьмом запустить? Слава Богу, его здесь хватает, - с издевкой ответил Санчо. Он хотел сполна отплатить фламандцу за все страдания своего учителя.
Глаза Гроота широко распахнулись, когда он вспомнил дерзкого мальчишку, убежавшего от него с золотой монетой в руке. То давнее оскорбление так и не изгладилось из его памяти. Кровь Гроота вскипела от ярости, и он бросился на Санчо. Но прежде, чем вонзить в него лезвие шпаги, он вдруг остановился, и лицо его озарилось зловещей улыбкой.
Он сделал шаг назад и поднял шпагу.
- Я не прочь был бы доставить себе удовольствие, убив еще одного твоего щенка у тебя на глазах, Дрейер. Но вдруг произойдет немыслимое...
И сделав выпад, он одним ударом проткнул Дрейеру трахею. Кузнец захрипел и рухнул. Он умер еще до того, как коснулся пола.
Санчо, которого капитан хотел спровоцировать, пришлось сдержаться, чтобы не перепрыгнуть через труп своего учителя и не вцепиться Грооту в глотку. Блеск в глазах фламандца подсказал ему, что именно этого тот и ожидает.
- Я убью тебя, - сказал Санчо, вынимая из ножен вторую шпагу, которую носил на поясе.
Он стал во флорентийскую позицию, нацелив оба клинка Грооту в лицо. Тот растерянно моргнул.
- Так ты и есть та самая уличная крыса? Теперь я понимаю, как тебе удалось пробраться на Монетный двор.
Он сделал шаг вправо в поисках мертвой зоны Санчо.
- Для крестьянина с наполненной опилками башкой ты слишком много болтаешь, - сказал юноша, тоже шагнув вправо.
Они стали кружить у тела Дрейера. Подметки их сапог оставляли на полу кровавые следы, они ставили ноги осторожно в поисках твердой точки опоры, в готовности в любую секунду броситься вперед. На сей раз первым атаковал Гроот, он сделал быстрый выпад немного в сторону, и Санчо отразил его одной рукой, а клинок в другой в это время описал круг прямо перед лицом капитана, которому пришлось откинуть голову, поскольку острие оказалось в ладони от его носа.
Они сделали еще один круг, и Санчо пытался забыть о вони, усталости, страхе и ненависти и думать только о прямых и крученых ударах, углах, под которыми делать выпад, расстояниях и комбинациях.
"Шестая позиция слева, скрестить шпаги в седьмой справа, удержать и снова попытаться войти в шестую", - думал он. И его тело автоматически выполнило этот маневр. Шаг вперед, выпад в правое плечо противника, который тот отразил, потом они сцепились шпагами, и Санчо попытался снова встать в изначальную позицию. Но к сожалению, де Гроот обладал чудовищной силой, и удержать его шпагу было невозможно, так что фламандец отразил финальную часть атаки Санчо, словно встретил на своем пути хрупкую веточку.
"Я его не одолею. Не смогу".
Но эта атака, видимо, встревожила капитана, поскольку он ответил на нее серией ударов, которые Санчо едва смог отразить. Каждый раз, когда сталь смыкалась, рука юноши содрогалась до самых плеч, он буквально ощущал треск суставов от неимоверных усилий, словно пытается остановить брыкающегося мула картонным клинком.
- Ну, что скажешь, smeerlap? - усмехнулся Гроот.
Оба тяжело дышали, но Санчо не обманывался на счет противника. Мышцы его левой руки, сухожилия кисти, даже зубы давали ему понять, что второй такой атаки он не выдержит. Еще один выпад, и оборона Санчо дрогнет. И тогда шпага де Гроота войдет ему меж ребер.
Должно быть, фламандец это почувствовал, потому что сделал шаг вперед и нанес один из своих излюбленных ударов в левый бок Санчо, который едва смог его отвести. Гроот собрался с силами, развернулся и снова атаковал, так что его длинная шпага обрушилась на голову Санчо, как дубина. Перед неминуемым ударом юноша успел упасть на колени и скрестить оба своих клинка над головой, задержав шпагу противника. Фламандец улыбнулся, увидев, что теперь Санчо полностью в его власти, и изо всех сил надавил, в то время как молодой человек всё больше сгибался.
- Хочешь меня проткнуть? Что ж, попробуй, сукин ты сын!
Санчо рывком выдернул левую шпагу. Пораженный Гроот не смог удержать свою, и она соскользнула по наклонной плоскости второго клинка Санчо. Широкое острие отскочило от эфеса, спускаясь ниже, пока не нашло брешь в обороне Санчо.
Долго не раздумывая, Гроот яростно воткнул шпагу в правую руку Санчо и радостно взревел, однако крик радости превратился в вопль боли. Не понимая, что произошло, фламандец посмотрел вниз.
Левая шпага Санчо погрузилась ему меж ребер на целую ладонь.
- Не может быть... - пробормотал Гроот, а потом рухнул прямо на Санчо.
Тот вскрикнул, когда на него навалилась вся громадная туша Гроота, пригвоздив руку с вонзенной в нее шпагой к полу. Он услышал треск и ощутил чудовищную боль, даже большую, чем при самом ранении, но не выпустил из рук оружия. Вместо этого он несколько раз провернул шпагу, не сводя глаз с лица Гроота. Они были так близко, что их дыхание смешалось.
- Вы друг друга стоите. Креольская шлюха и уличная крыса, - сказал фламандец, выплевывая кровавую пену - верный признак того, что конец его близок. - Ну как, понравилось тебе ее трахать? Не сомневайся, уж мы-то делали это всю неделю.
Юноша уперся каблуками в пол и из всех сил рванулся наверх, еще больше погрузив шпагу в грудь де Гроота. Тот отхаркнул черной сгусток крови, и глаза его погасли. С невероятными усилиями Санчо вылез из-под громадного тела и начал подъем на последний пролет лестницы.
Добравшись до последнего этажа, он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Рана в правой руке чудовищно болела, а левой он едва мог пошевелить после того, как Гроот рухнул на него всем весом. Он так и не смог вытащить шпагу из-под тела Гроота и оставил ее там, а другую едва удерживал в руке.
Варгас стоял наверху и глядел на него - весь белый, с перекошенным от ярости лицом. Рядом с ним была Клара, изо рта у нее всё еще торчал кляп. Варгас перебросил тело девушки через перила и теперь удерживал ее за платье. Босые ноги Клары повисли над пустотой.
- Стоит мне разжать пальцы - и она умрет.
- Вы умрете первым, если посмеете разжать пальцы.
Купец громко расхохотался.
- Хотите сказать, что я поверю, будто вы оставите меня в живых, если я ее отпущу?
- Думайте, что хотите. Но клянусь небом над головой, если вы ее сбросите, я выпущу вам кишки еще до того, как она упадет.
Варгас наблюдал за приближением Санчо с такой яростью, что тот не мог предсказать, как поступит купец. От напряжения у него дрожали плечи, он стиснул зубы с безжалостной гримасой. В конце концов он с воплем дернул Клару за платье и бросил ее на пол, к деревянным перилам. Девушка осталась лежать, всхлипывая.
Санчо нагнулся к ней и вытащил кляп. Клара закашлялась и прильнула к его груди.
- Успокойся. Всё будет хорошо. Теперь мы вместе, и больше нас никто никогда не разлучит. Я тебе обещаю.
Варгас отошел от проема в перилах. На мгновение он бросил взгляд на свою шпагу, а потом на Санчо, стоящего на коленях рядом с Кларой, прикидывая свои шансы.
- Даже не думайте об этом, - сказал Санчо, пытаясь скрыть под улыбкой, что сейчас не смог бы отбить выпад и пятилетнего ребенка.
Варгас тоже улыбнулся. Это была вымученная гримаса с мертвым и пустым взглядом.
- Вы думаете, что победили, да? Та, кого вы любите - моя дочь, Санчо. Вы еще вспомните об этом, когда она родит вам сына. Вот увидите, у него будет мое лицо.
- Не знаю, смогу ли отличить ваше лицо от моего. В конце концов, мы оба - уличные крысы.
Санчо предвидел нападение гораздо раньше, чем оно произошло. Глядя на ноги Варгаса, развернувшиеся в его сторону. По его глазам, которые широко открылись перед атакой. По положению шпаги, которая нацелилась на Санчо, пока купец преодолевал те три шага, что их разделяли. Но хоть он и предвидел нападение, руки не слушались. У него оставалась лишь одна возможность.
Когда шпага устремилась к нему, Санчо поднырнул под нее, а потом поднялся и плечом ударил старика в грудь. Тот отшатнулся к перилам и замахал руками, отчаянно пытаясь сохранить равновесие. На мгновение он его нашел, но вес купца оказался непомерным для прогнившей древесины, и она треснула. Варгас исчез в пустоте.
Санчо перегнулся над перилами и увидел, что Варгас распластался внизу, как сломанная кукла. С жутким хрустом он ударился головой о точильный камень. Безжизненные глаза купца по-прежнему были полны печали, а кровь и мозги выплеснулись на монеты и камень, и растекались по полу, где валялась требуха и кишки.
Так сбылся кошмарный сон Варгаса.
