XLIV
По-прежнему тяжело дыша и обезумев от беспокойства, Санчо задумался о том, что могло произойти. Хосуэ не стал бы сопротивляться и тем более не смог бы объяснить, кто он такой. Гигант был беззащитен, как овечка, перед любым, кто стал бы ему угрожать, если кто-то осмелился бы. Санчо огляделся, но заметил рядом только водовозов, наполнявших свои амфоры и кувшины. Только в это месте реки разрешалось это делать, поскольку за изгибом у Королевских ворот сера и другие химические вещества, которые валяльщики использовали на своих мельницах, придавали воде дурной вкус.
Он прошел до берега, озираясь по сторонам и пытаясь догадаться, что случилось, когда почувствовал, что из ила поднялась гигантская рука, схватила его за лодыжки и повалила наземь. Санчо замахнулся одной из мотыг, чтобы ударить нападавшего, но тут понял, кто его схватил.
- Хосуэ!
Его друг поднялся рядом, словно ожил сам берег реки. Негр был в грязи с головы до пят и улыбался во весь рот. Не боясь запачкаться, Санчо крепко его обнял.
- Что случилось?
"На заре я услышал шум и испугался, - объяснил Хосуэ, и с каждым жестом от него отваливались кусочки засохшей грязи. - Я вспомнил уловки, которыми пользуются животные на моей родине. Они зарываются в грязь, если видят хищников, которые хотят их съесть".
Хосуэ обрадовался, что Санчо вернулся с триумфом, и перестал улыбаться лишь когда юноша заявил, что они оба должны войти в воду, чтобы смыть с себя грязь.
После купания они сняли одежду, чтобы высушить ее, и голыми растянулись на солнце, подкрепившись снедью из котомки поденщиков.
- После полудня мы войдем в город с мотыгами в руках. Веди себя как ни в чем ни бывало, и всё будет хорошо.
Туда они и направились. Стражники в Королевских ворот едва обратили внимание на Санчо, но при виде Хосуэ один из них встал навытяжку, преградив ему путь своей пикой.
- Ты чей будешь, раб?
- Моего сеньора, маркиза де Альхарафе, - ответил Санчо, назвав одного из крупнейших землевладельцев города. Тем самым уменьшалась возможность, что они его узнают, поскольку маркиз нанимал множество поденщиков для работы на своих землях. - Его купили недавно, и он пока не говорит по-нашему.
- Я его ни разу тут не видел.
- Это его первый рабочий день, сеньор.
- А где бумага о собственности? - подозрительно спросил стражник.
Закон гласил, что рабы должны иметь при себе документ с указанием хозяина, храня его в жестянке, прикрепленной к поясу. Хотя в пределах городских стен к этой норме относились спустя рукава, всё было по-другому, если рабу приходилось в одиночестве покидать город. Часто владельцы большого числа рабов сдавали их внаем мелким фермерам в те дни, когда было много работы, и в этом случае также прилагался документ.
- Писарь ее еще редактирует, сеньор.
Стражник нахмурился, раздумывая, стоит ли арестовать негра и отправить его в тюрьму, куда помещали всех неопознанных рабов, поскольку такова была его обязанность. Он обернулся к своим товарищам, занятым осмотром только что прибывшей повозки, нагруженной многочисленными бочками. Судя по исходившему от нее по запаху, в них находилось молодое вино или сусло. Учитывая ужасную жару под ярким солнцем и тяжелый вес доспехов стражников, со шлемами и поножами, скорее всего эти бочки въедут в город немного похудевшими.
Стражник расстроенно покачал головой. Путь к тюрьме был долог. Если он поведет туда негра, то потеряет бесплатную выпивку.
- Ладно, проходите. Но чтоб завтра без документа не возвращались, или негр отправится прямиком на Змеиную улицу, откуда хозяину придется его востребовать. Ясно тебе?
Санчо покорно кивнул, хотя внутренне ликовал. Маскировка и жара сыграли в его пользу. В любом случае, юноша не собирался повторять этот неприятный опыт. Он должен добиться того, чтобы Хосуэ передвигался по городу, когда захочет.
Забрав в убежище шпагу, они направились в квартал Ла-Ферия, поднявшись по улице Оружия до площади герцога Медины, а потом завернули на восток. Миновав самые богатые городские районы, Санчо заметил в лицах жителей Севильи нечто странное. В атмосфере появилось что-то необычное, и не только из-за удушающей жары, в результате которой воздух превратился в обжигающий легкие огонь. Везде растекалась угроза, словно жара нагревала булыжники мостовой и поднималась по босым ногам.
- А я-то думал, что никогда не буду скучать по сумраку галеры, Хосуэ.
"Ты сошел с ума, - ответил негр. - Лучше эта жара, чем весла и хлыст".
Они остановились, чтобы попить и окунуть головы в фонтанчик. Нужно было пересечь город, потому что необходимую Санчо работу не могли выполнить ремесленники западной части города, не только потому что гораздо дороже брали, но и потому что в восточной части имелось больше нужных специалистов. Санчо помнил несколько имен из своих разговоров с Бартоло, но когда они попробовали их найти, то оказалось, что один закрыл дело, а другой умер. Наконец, с третьим им повезло больше.
- Аурелио Фансон, портной, - прочитал Санчо вывеску на мастерской. Дом был маленьким, каменным и без штукатурки. Колокольчик на двери звонко зазвенел, когда они пересекли порог. Помещение тоже было небольшим и погруженным в сумрак по сравнению с улицей, так что они несколько раз моргнули, прежде чем смогли разглядеть собственные ноги.
- Добрый день, сеньоры. Чем могу помочь? - спросил появившийся из подсобки продавец. Это был низкорослый раб с медной кожей.
- Мы ищем Фансона, - ответил Санчо.
Раб окинул их внимательным взглядом. Мотыги и поношенная, сшитая из клочков, как в случае Хосуэ, одежда, не выдавали в них хороших клиентов.
- Маэстро сейчас занят, заканчивает заказ. Но я могу вам помочь вам уточнить...
Санчо подошел в прилавку и положил на него золотой эскудо.
- Мы будем разговаривать только с Фансоном, - резко заявил он.
Раб поглядел на монету с таким удивлением, словно изо ртов двух оборванцев вдруг начали выпрыгивать жабы . Но несомненно, он хорошо знал свое дело, поскольку тут же забрал монету, кивнул и провел их в подсобку.
Лестница вела на второй этаж, где находилась большая и светлая швейная мастерская. На стенах висели ткани и парча всех видов, скатанные на больших деревянных рейках. В высоком и широком шкафу стояли десятки ящичков, на каждом сверху был приклеен образец того, что хранилось внутри - пуговицы из перламутра, слоновой кости и всевозможных металлов, мерные ленты, иглы и другие инструменты портного. Солнечные лучи, пробивающиеся через высокое окно, придавали всему этому разноцветное сияние. В центре этого необычного королевства потный и сосредоточенный Фансон, зажав в зубах несколько булавок, боролся с зеленым муслиновым платьем. Оно была надето на манекен вроде тех, что использовал для тренировок Дрейер.
Портному явно не понравилось вторжение, и он обернулся к слуге с недружелюбным видом, который не стал лучше при взгляде на клиентов. Мавр приблизился к хозяину, прошептал ему что-то на ухо и аккуратно вручил золотую монету. Фансон вынул изо рта булавки и воткнул их в подушечку, выражение его лица немного смягчилось.
- Добрый вечер, сеньоры. Слуга сообщил мне, что вы желали меня видеть.
Санчо сделал шаг вперед.
- Нам необходимо хорошее платье, мастер Фансон - для меня и моего друга.
- Я так понимаю, что вам срочно нужен портной. Понятное дело, что ходить одетыми лучше, чем голыми, - сказал он, с пренебрежением оглядывая одежду посетителей. Но боюсь, что я не смогу вам помочь. Видите ли, я очень занят, я должен к сроку выполнить заказ герцогини Альбы.
- Один из моих друзей говорил, что вы берете срочные заказы... особые заказы, так сказать.
Фансон удивленно поднял бровь. В растерянности он постоял возле муслинового платья, а затем направился в сторону Санчо.
- Пожалуйста, продолжайте, - сказал он.
- Мне необходим особый хубон с потайными карманами внутри и еще одним в левом рукаве, где можно было бы спрятать дополнительный клинок. Мне говорили, что у вас даже имеется особое название для этой модели.
Портной не дал юноше договорить. Он с силой сжал его запястья, радостно вскричал и начал крутить Санчо в каком-то странном танце.
- Полный наряд карманника! Из-за короля Филиппа я уже больше десяти лет не получал подобных заказов! Я вам сделаю к нему еще и сапоги, тоже с карманами. Черт с ним, с этим костюмом герцогини! Фаруд!
Мавр, словно по волшебству, вновь появился в дверях.
- Хозяин?
- Убери это отсюда, и немедленно! - кивнул портной в сторону муслинового платья. - Тащи сюда шесть... - тут он на секунду задумался, оглядывая Хосуэ, - нет, тащи сюда девять ярдов черной материи! И кожи побольше! И буйволовых ремней!
Он отдавал распоряжения, словно охваченный безумием, в то время как раб носился по лестнице вверх и вниз.
- Думаю, лучше бы темно-коричневый... - заупрямился было Санчо.
- Молодой человек, вы явно не в своем уме. Черный цвет - это последний писк моды, весь мадридский двор носит только черное. Хорошая выделанная кожа, нарезанная вдоль и выкрашенная в черный матовый цвет - будет любо-дорого посмотреть! Так что никаких больше разговоров, и не стоит благодарности! - воскликнул портной, размахивая руками перед лицом Санчо, словно разгонял невидимых мух.
Молодой человек повернулся к Хосуэ, который искоса посматривал на портного, и взгляд его был таким, что можно было подумать, будто негру передалось его безумие.
"Это очень странный человек, - сказал Хосуэ. - Нам бы поскорее отсюда выбраться".
Внезапно Фансон замолчал, в задумчивости разглядывая трещины на потолке поверх головы Санчо. Так он простоял некоторое время, совершенно неподвижно; казалось, он спит с открытыми глазами. Обеспокоенный Санчо тронул за плечо раба, что как раз бежал вниз по лестнице в поисках новых образцов материи.
- Что это с ним? - прошептал он.
Мавр приложил палец к губам и указал на несколько керамических кувшинов, стоявших на более высоком столике рядом с кусками фетра и разными скребками. Санчо бросилось в глаза одно слово, написанное на этикетках сосудов: ртуть. Он припомнил, как брат Лоренцо рассказывал им на занятиях, что портные и шляпники, работавшие со ртутью и другими материалами, в итоге сходили с ума.
Внезапно портной будто пришел в себя. Он тряхнул головой и огляделся вокруг широко раскрытыми глазами, словно не помнил, кто он и что здесь делает. Сознание мало-помалу к нему вернулось, и он всплеснул руками в сторону гостей.
- Ваши милости, поднимитесь сюда! - потребовал Фансон, пнув ящик, наполненный катушками ниток, который стоял на маленьком табурете. Катушки рассыпались по полу, и Фаруд, который как раз возвращался, по макушку нагруженный тканями, наступил на них. Он смешно взмахнул руками, и ткани взлетели на воздух, а Хосуэ пришлось схватить мавра, чтобы тот не сломал шею о лестницу. Раб рассыпался в благодарностях, прижимая руки ко лбу и сердцу. Повеселевший Хосуэ повторил его жесты, после чего Фаруд начал смотреть на него с восхищением..
Санчо отдал шпагу другу и забрался на табурет. Портной тут же принялся снимать с него мерки, используя для этого странный инструмент, сделанный из соединенных между собой кусков дерева. При этом он записывал мелом на полу какие-то каракули, приговаривая себе под нос:
- Ну-ка, поднимите немного руку. Отлично, отлично, просто великолепная фигура, вне всяких сомнений! Теперь встаньте прямо... вот так. Ну что ж, пусть ваше сложение и нельзя назвать богатырским, как у вашего спутника, но зато ваша фигура гораздо более пропорциональна.
- Спасибо, - в растерянности пробормотал молодой человек, послушно выполняя все указания портного.
- Будет полный комплект карманника, не больше ни меньше... Поднимите немножечко голову. Не скрою, для меня будет огромным удовольствием это сделать... Теперь этим мало кто пользуется в вашем кругу. Все полагаются на грубую силу, а о настоящем мастерстве, как в старой школе, никто и не вспоминает. Мне прямо-таки не терпится начать работу, право, я сделал бы ее даже бесплатно. Но, к сожалению, не могу. Материал слишком дорог, да вы и сами понимаете. Так что волей-неволей встает неприятный вопрос о гонораре...
- Без вопросов, мастер Фансон. - Сколько вы хотите?
- Давайте подсчитаем... Итак, я могу сшить по две пары панталон и по три рубашки для каждого. Кстати, вашему другу тоже нужен такой хубон?
- Нет, ему, конечно, нужен хубон, но самый обычный. Мы решили, что будем выдавать его за раба из богатого дома.
- И, конечно, мы сделаем для него туфли - такие добротные, устойчивые туфли, - Фансон остановился в задумчивости, постукивая себя по подбородку указательным пальцем. - Таким образом, всё вместе вам обойдется в двадцать эскудо.
Услышав это, Санчо аж подскочил на своем табурете.
- Пойдем, Хосуэ, - сказал он.
Негр, который, казалось, только и ждал этих слов, тут же направился вниз по лестнице, ступеньки которой заскрипели под его огромным весом.
- Постойте, постойте, сеньоры! В чем, собственно, проблема?
- Исключительно в цене, - ответил Санчо, следуя за Хосуэ.
- Но, сеньор, вы должны понимать, что ваш заказ требует большого расхода материи. Вы представляете себе объем грудной клетки вашего друга?
- Один ярд хорошего сукна стоит половину эскудо, мастер, - крикнул Санчо, успевший спуститься на этаж ниже.
- Хорошо, хорошо! Пожалуй, мы могли бы уложиться и в девятнадцать эскудо.
Серьезное лицо молодого человека вновь показалось на лестнице.
- Десять эскудо - и ни мараведи больше.
- Ах, сеньор, - ответил Фансон, улыбаясь. - Сразу видно настоящего вора. - Давайте-ка поднимайтесь обратно, и мы с вами обсудим цену, как порядочные люди, пока я буду снимать мерки с того титана, что вас сопровождает.
Молодой человек торговался с портным около получаса. А надо сказать, что одежда в те времена стоила немыслимо дорого, причем в Севилье много дороже, чем где-либо еще, поскольку оживленная торговля с богатейшими индийскими колониями и растущее богатство города наложили свой отпечаток на цены. Особенно дорого стоили ткани, поскольку зачастую кастильская шерсть отправлялась из Севильи на кораблях во Фландрию, а оттуда возвращалась в виде цветного сукна, будучи уже в двадцать, а то и тридцать раз дороже своей первоначальной цены. Это обстоятельство приводило в отчаяние испанских купцов, однако бесполезно было убеждать короля потратить свое драгоценное индийское золото на создание собственной текстильной промышленности в Кастилии. Уж скорее Филипп готов был тратить деньги на усиление армии, чтобы разделаться с еретиками.
Это обстоятельство способствовало росту сословной пропасти между сильными мира сего и обычными смертными. Одежда стала главным признаком принадлежности к тому или иному сословию. Большинство взрослых людей могли себе позволить лишь один или два хубона за всю жизнь, а рубашек - менее, чем пальцев на обеих руках. Детям же низших классов приходилось довольствоваться жалким подобием одежды, скверно перешитым из родительских лохмотьев. На большее просто не было денег, да бедняки и помыслить не могли ни о чем подобном, ибо все их мысли были сосредоточены на том, чтобы хотя бы раз в сутки обеспечить семью горячей пищей. Таким образом, всякий, кто мог позволить себе тратить время, силы и деньги на такую роскошь, как приличная одежда, сразу мог быть причислен к господствующему классу.
В конце концов Фансон и Санчо сошлись на четырнадцати эскудо. Молодой человек признавал, что это - справедливая цена, но в то же время беспокоился, что подобные траты нанесут сокрушительный удар по их финансам, тем более, что им еще нужно было позаботиться о куда как более серьезных вещах, чем одежда.
- Приходите послезавтра, всё будет готово, - сказал портной, пожимая Санчо руку.
- Прежде чем уйти, я хотел бы вас попросить об одном одолжении. Нам нужен грамотный человек, который помог бы нам состряпать одно тайное дельце.
- Советую вам остановиться в пансионе - в том, что в конце этой улице. Завтра я кого-нибудь туда к вам пришлю.
