XLI
Монардес прожил на целый месяц больше, чем предполагал.
Лекарь с самого начала распознал симптомы своей болезни и понял, что не выздоровеет. Он начал приводить дела в порядок. Вызвал адвоката и нескольких свидетелей, чтобы отредактировать завещание. Написал письма лекарям, ботаникам и другим своим коллегам, с которыми ни разу не встречался лично, но называл друзьями. Он поблагодарил всех за плодотворный обмен знаниями и сердечность писем, которые проделали сотни лиг по морю и суше, спаслись от пиратов и бандитов с большой дороги, пережили войны, чтобы раздвинуть границы медицины.
Он заказал мессы за спасение своей души, хотя лишь для видимости, потому что всегда скептически относился ко всему сверхъестественному. Однако боялся, что инквизиция после его смерти запретит написанные им книги при первом же подозрении в ереси, и потому предпочитал притвориться истинно верующим.
Он также провел немало времени в саду, прикасаясь кончиками пальцев к любимым растениям, распрямляя корни и подвязывая побеги. Лекарь видел смерть сотен людей, хороших и плохих, всех возрастов и положения. Уже много лет назад он перестал чувствовать что-либо, когда жизнь покидала человеческое существо. Однако, находясь в одиночестве в саду, с темной и влажной землей под ногами и с припекающим лицо солнцем, он начинал жалеть самого себя. Он больше не увидит цветущими эти прекрасные создания, и это разрывало сердце старика.
И наконец, однажды, ровно за восемь дней до той минуты, когда в деревушке неподалеку от Севильи некий молодой человек окончил свою учебу у маэстро фехтования, лекарь призвал к себе Клару.
Девушка тут же подошла к нему. Дело было вскоре после полудня, и Монардес сидел на своем любимом месте - на каменной скамье, освещенной солнцем.
- Если ты была хорошей ученицей, то и сама уже знаешь, что я собираюсь сказать.
- Вы скоро умрете, - произнесла Клара дрожащим голосом. Она уже давно догадывалась, что близится срок его кончины, но лишь догадывалась о том, в чем он сам был уверен.
Лекарь кивнул, полный спокойного достоинства. Он пребывал в мире с самим собой, и единственной его заботой оставалась юная ученица.
- Я успел передать тебе изрядную часть своих знаний, но есть некоторые вещи, о которых я до сих пор не рассказывал. Вряд ли я протяну больше, чем пару недель. Так вот, знания, которые я собираюсь вложить в твою голову, очень опасны, и ты должна держать их в тайне. Используй их, только когда будешь совершенно уверена.
- В чем уверена?
- В тех, к кому будешь их применять. Ты ведь хочешь стать лекарем, не так ли, Клара?
Девушка энергично кивнула. Она пришла в этот дом по принуждению матери, но теперь горевала, что придется его покинуть. Перед старым лекарем она ощущала почти благоговение.
- К сожалению, тебе никогда им не стать. Лишь те, кто прошел учебу в университете, могут быть удостоены этого звания, а туда принимают только мужчин. Из-за своего пола ты никогда не сможешь работать даже цирюльником - эскулапом самого низкого пошиба, способного лишь драть зубы да пускать кровь. Так что твоя дорога - в аптекари; эта публика еще ниже классом, хотя с твоими знаниями и умениями ты могла бы стать хорошим лекарем.
- Это так несправедливо, - заметила Клара.
- Знаю, но таков уж мир. Там, в домах бедняков, женщины в ответе за здоровье всей семьи, они лечат ожоги, если дети дотронутся до оставленного без присмотра горячего котла, промывают волдыри мужей, когда те возвращаются домой с мозолями на руках от мотыги, помогают сестрам и кузинам, когда те рожают. И где же тут лекари? - Монардес замолчал. От волнения у него перехватило дыхание, а бок чудовищно болел. Может быть, ему осталось даже меньше времени, чем он предполагал. - Ты станешь аптекаршей. Будешь составлять лекарства и раздавать бесплатные советы, такова традиция. Но всё равно тебе следует быть осторожной. Если ошибешься в диагнозе, кто-нибудь донесет в инквизицию, и тогда ты отправишься на костер. Чтобы обвинить женщину в колдовстве, много доказательств не нужно. Ты готова к такому риску?
- Да, учитель, - убежденно ответила Клара, хотя и понятия не имела, как сможет это исполнить.
- Ах, дочка, надеюсь, что ты и правда добьешься того, о чем пообещала. Желаю удачи.
Он довольно долго молчал, прикрыв глаза, и Клара решила, что он задремал. Наконец, Монардес пошевелился, чтобы отогнать комара, и рабыня осмелилась снова задать вопрос.
- Вы сказали, что хотели бы чему-то меня научить.
Монардес моргнул и посмотрел на него, словно не знал, кто она такая и что здесь делает, а потом его взгляд снова просветлел.
- Если повторишь что-либо из того, что я скажу, не тому человеку, то тебе признают еретичкой и ты умрешь. И не записывай это. Запомни всё и повторяй про себя по ночам, пока не запомнишь наизусть. А если однажды встретишь того, кому можно это поведать, действительно ценного человека, то сделай это. Ты меня поняла?
Клара почувствовала, что ее словно накрыло теплым и ободряющим покрывалом чести и ответственности.
- Я сделаю как вы сказали.
Монардес откашлялся и начал говорить, поначалу осторожно, потому что впервые произносил это вслух, хотя по мере того, как рассказывал, голос его оживлялся.
- Ты помнишь, как я смеялся над твоим пристрастием к рыцарским романам, когда ты впервые пришла в этот дом?
Клара кивнула. Она прекрасно запомнила унижение, через которое прошла в тот день, и до сих пор чувствовала эту боль.
- Что ж, тогда я научу тебя настоящему колдовству. Возьми немного серы, деревянную доску и зажженную свечу.
Девушка направилась в лабораторию и принесла то, о чем просил лекарь, заметив его всё возрастающую тревогу. Монардес поставил доску на скамью и взял из пузырька щепотку серы. Очень осторожно он нарисовал желтым порошком на доске пентаграмму. Закончив, лекарь обернулся к Кларе.
- Ты знаешь, что это такое?
- Магический символ, - ответила та. Она видела несколько иллюстраций в прочитанных романах. Там всегда появлялся старик в острой шляпе или морщинистая старуха рядом с кипящим котлом с зельем.
- Прекрасно. В таком случае, подожги ее.
Клара послушно зажгла серу свечой, и она тут же занялась зеленоватым пламенем.
- О, Князь Тьмы, темный бог бездны, - принялся глухим голосом декламировать Монардес. - Приди к нам, мы призываем тебя. Возьми наши бессмертные души в обмен на твои услуги. Приди, о Сатана!
Рабыня в испуге отпрянула и закрыла лицо руками. А Монардес вдруг схватился за живот и зашелся скрипучим хохотом, похожим на скрежет ржавых дверей.
- В вас нет никакого милосердия, - обиженно пробормотала она.
Монардес продолжал смеяться, пока смех не прервал жесточайший приступ кашля. Клара принесла из колодца стакан воды, и старик отхлебнул.
- Прости. Но дело того стоило, хотя бы ради удовольствия поглядеть на твое лицо, - добавил он уже спокойнее. - Но я сделал это не только для того, чтобы тебя подразнить. Скажи, ты когда-нибудь видела у меня в саду хоть одного демона?
- Нет, - призналась Клара, еще не успевшая прийти в себя.
- Вот суди сама. Ты умная девушка - и всё равно поверила, что достаточно поджечь кучку какого-то порошка и произнести несколько слов, чтобы вызвать дьявола. Однако на самом деле это не так.
Он поднял деревяшку, где осталась спаленная пентаграмма, и потихоньку смахнул ее пламенем свечи, продолжив:
- Люди очень доверчивы, Клара. Всей душой они жаждут разных вещей, которых не могут получить, и наивно полагают, что при помощи магии и каких-то сверхъестественных сил сумеют завладеть тем, чего не могут добиться собственными силами. К сожалению, это тоже не так. Ты не сможешь вылечить человека при помощи одних лишь слов, пусть даже самых мудреных. Ни магии, ни колдовства на самом деле не существует.
- Но святая инквизиция считает иначе, учитель...
- Инквизиции просто нравится время от времени сжигать на костре одиноких старух из отдаленных мест, морщинистых и покрытых бородавками. Так она укрепляет свою власть над невежественными людьми. Но ты выше этого. Ты знаешь, что если не сделаешь чего-то реального, то ничего реального и не добьешься.
- Если не примешь лекарство, то с телом больного не произойдет никаких улучшений, - задумчиво произнесла Клара.
- Именно так. А теперь вспомни, о чем мы с тобой говорили, и поклянись никому не сообщать о том, что я собираюсь тебе поведать. Никому, кроме тех, кому можешь доверять, как себе самой, или в, крайнем случае, под угрозой костра на площади Святого Франциска. Поклянись собственной жизнью.
Он коснулся руки девушки и взял ее в свои ладони. Ее рука была холодной и дрожала.
- Клянусь, учитель.
- Первое, что тебе следует знать, касается телесных соков, о которых ты читала в книге Гиппократа. Ты должна говорить о них и притворяться, что они имеют значение. А потом действуй в соответствии с истиной: они не существуют.
- Почему бы просто не обращать на них внимания?
В глазах лекаря вспыхнул ехидный огонек.
- Потому что католическая церковь в своей бесконечной мудрости считает, что священники, имеющие власть над духом, также чудесные лекари. Традиционно принято полагать, что нашим телом владеют четыре духа, называемые соками, и мы заболеваем в результате их дисбаланса. Учитывая, что женщины теряют кровь и испытывают боль каждый месяц, наука считает, что полезно пускать кровь пациенту. Никогда, никогда не делай этого, пока тебя не попросят.
- А меня на заподозрят?
- Нет, если сделаешь вид, что боишься обращаться с ножом, поскольку ты женщина, никто тебя не заподозрит. Теперь тебе придется использовать многие суеверия. Также не верь, что люди заболевают, потому что злой дух переселяется от одного человека в другого. Мы не знаем, почему болеем, но некоторые лекари считают, что чистая вода помогает предотвратить заражение. И еще гигиена и свежие фрукты.
Лекция длилась несколько дней. Клара с большим удивлением узнала, что популярное верование в то, что лучшие лекарства похожи на болезни, совершенно неверно. Люди считали, что когда болят зубы, нужно принимать растолченный мрамор, потому что зубы похожи на мрамор. Или что салат, как холодное растение, хорош для излечения лихорадки.
- Сходство вещей не имеет отношения к их функциям, Клара, - сказал Монардес, и тут же поднес руку к груди, задыхаясь. Почти мгновенно он упал на пол в обмороке.
Пришлось продолжить урок в комнате Монардеса. В последние часы лекарь провел в чередовании минут острой боли, когда он едва мог говорить, и полной ясности ума. Клара хотела дать лекарю настойку сонной травы, но тот отказался ее принимать, чтобы не заснуть. Он предпочитал терпеть страдания, чтобы дать ей последние уроки, в которых рассказал девушке о фальшивых лекарях и как их избегать.
- Никогда не давай больным рвотное, если речь идет не об отравлении или запущенном состоянии. Используй травы мудро и ври при необходимости. Разузнай о человеке, которому предназначается лекарство. Если ему назначали мирабилис слабительный от лихорадки, дай ему кассию, потому что требуется именно это. Растолки ее и высуши, тогда никто не заметит разницы, а ты спасешь жизнь.
Клара несколько раз принималась плакать, когда думала, что Монардес этого не замечает. Лекарь, однако, всегда это обнаруживал и хмурил брови, пока они не превращались в густую белую линию.
- Не плачь, Клара с Карибов, - сказал он, вспомнив то прозвище, которым окрестил ее в тот вечер, когда они впервые встретились, от этих слов на ее лице сквозь слезы проступила улыбка. - Ты была мне почти что дочерью. У меня было много учеников, но ни один не доставил мне столько радости. Ты оказалась настолько храброй, что отважилась отправиться ко мне ночью через весь город, и я сразу понял, что твои достоинства не ограничиваются одной только храбростью.
- Я буду так по вам скучать.
- Успокойся. Я все устроил...
Он внезапно замолчал, и больше уже не говорил. В ту же ночь Монардес умер, и Клара спрашивала себя, что он хотел ей сказать в самом конце.
