Из нашего дома выскользнул Мастер Совы. Я притаилась за кустами, затаив дыхание. Большая покрытая перьями голова вертелась туда-сюда, как будто он высматривал, что делают люди, даже через стены. Он шмыгнул между домами. Я осторожно прокралась вперёд, посмотреть, куда он пошёл, но он исчез.

Как только он ушёл, на пороге нашего дома показалась Летиция и подозвала меня. Теперь она всегда у нас. Я хотела, чтобы она ушла и оставила нас с Уильямом одних. Я как можно медленнее поплелась к ней.

— Ты грязная, как ухо нищего, детка. Что сказала бы твоя мама? Какая отвратительная грязь. — Она плюнула на угол своего фартука и потёрла им мою щёку. — А теперь слушай. Мастер Совы сказал, что те чужестранки вернулись в деревню раздавать еду. Не смей ничего у них брать. Поняла?

— Но я хочу чего-нибудь поесть, — заныла я. — Я такая голодная.

— Голодная ты или нет, а та еда порченая. Иначе откуда бы они взяли столько, когда в деревне не осталось ни кусочка?

— Ничего она не порченая. У меня был...

— Что у тебя было? — возмутилась Летиция. — Я надеюсь, ты не подходила близко к дому тех женщин, детка, а не то, когда твой отец вернётся с солеварни, ему придётся задать тебе хорошую трёпку.

— Не подходила, честно, не подходила. — Щёки у меня горели. — Я имела в виду, что видела, как некоторые деревенские вчера брали у них еду, и пока не померли и в жаб не превратились.

Летиция фыркнула.

— Тебя могут заворожить, а ты и не заметишь. Знала я одну несчастную, её сглазила дочка старой Гвенит. У неё начались ужасные кошмары, ей казалось, что на неё набрасывается чудовищная птица. Она так мучилась, бедняжка. Зачахла и умерла, не прошло и года. А теперь чужестранки приютили внучку Гвенит. Потоп из-за неё, и те женщины ей помогают. Пока они не явились, в Улевике никаких проблем не было, а теперь одни несчастья. Разве не так? — Она перекрестилась. — Так что запомни мои слова и держись подальше от этих женщин.

— Ты не моя мама. Я хочу к маме! — крикнула я.

Летиция грустно покачала головой.

— Желание не вернёт её, дорогая.

Я последовала за серыми женщинами из деревни и дальше по дороге. Я пряталась за кустами, и они не замечали меня, занятые своим разговором.

Деревня стала похожа на болото. На все стены высоко налипли зелёные водоросли. Все низины в полях превратились в огромные лужи. С дороги вода почти сошла, кроме самых больших луж, но всё внутри домов и снаружи было покрыто толстым слоем хлюпающей грязи, такой глубокой, что я тонула в ней почти по колено.

Беатрис прикрывала нос краем плаща.

— Какая вонь! Я прямо чувствую её вкус. Хорошо, что ветер дует не в сторону бегинажа.

— Скажи спасибо, что ты тут не живёшь, — сказала Пега.

— Почему они хотя бы не сожгут туши утонувших животных? — проворчала Беатрис. — Эта дохлая кошка на дороге, раздутая и с вывалившимися кишками, воняет так, что меня тошнит даже на другом конце улицы.

— Новорожденного и то меньше тошнит, чем тебя, — засмеялась Пега. — Желудок как у принцессы. Слишком уж хорошо ты всю жизнь питалась, вот в чём дело. Деревенским приходится копаться в кучах отбросов возле своих домов, выискивая клочья сухой соломы и папоротника, лишь бы устроить постель, им не до того, что валяется на улице. Кроме того, кажется, в деревне лихорадка. Вон тот малыш у двери, ему явно плохо.

Женщины закивали.

— Я видела нескольких таких, у одного кровь шла из носа.

— А я видела двух маленьких девочек, которых тошнило.

— Уверена, это не слишком серьёзно, просто расстройство желудка, — сказала им Беатрис. — Эти дети копаются во всяком мусоре, должно быть, нашли и съели какую-нибудь гниль. Я не видела в деревне ни следа людей д'Акастера. Разве его управляющий не прислал никого на помощь?

— Как я слышала, все люди Филиппа добывают мясо для Поместья, — Пега сплюнула в канаву. — Он скорее будет стоять и смотреть, как у его ног ребенок тонет в луже, чем нагнётся, чтобы спасти, даже если это один из его бастардов. — Она остановилась и обернулась, глядя в мою сторону, хотя я была уверена, что она не могла меня заметить. Потом усмехнулась.

— Иди-ка сюда, маленькая мышка. Тут тебя никто из деревенских не увидит. Ты голодная?

Прежде чем приблизиться, я со страхом оглянулась на дорогу. В огромной руке Пега держала большой кусок холодной баранины. Я потянулась за ней, но отдёрнула руку. Что, если баранина заколдована, и я умру, а потом меня заклюют птицы? Но есть хотелось, а баранина так вкусно пахла. Я выхватила мясо у неё из рук и впилась в него зубами. Ну и пусть я умру, я не могла отказаться от еды.

Все женщины заулыбались — все, кроме высокой злюки. Она где-то повредила руку, и к ней были крепко привязаны две плоских деревяшки. Злюка хмуро посмотрела на меня.

— Скажи мне, дитя, почему многие из деревенских отказываются брать у нас еду? Они ведь, наверное, голодные, как и ты.

— Потому что Мастера Совы говорят, что она... заколдована, — прошептала я. — Летиция сделала ведьмин горшок. Она помочилась туда и набросала булавок и шипов, а потом поставила у себя под очагом. Она говорит, когда огонь разгорается, он жжет ваши кишки и колет, и так будет, пока вы не признаетесь. Вы же сейчас не горите? — внезапно испугалась я.

Женщины в сером смеялись и качали головами.

Но злюка рассердилась ещё больше.

— Тебе никто не говорил, дитя, что такие дела приносят зло? Если ты чего-то боишься, молись и Бог поможет... Он обязательно услышит молитвы ребёнка.

Она выглядела огорчённой и обеспокоенной. Может, кто-то, кого она любила, пропал в буре, как моя мама. Мне хотелось обнять её, чтобы утешить, но я её слишком боялась.