Глава 23
…и утопающих
Вы не можете использовать деактивированного персонажа.
Гримуар никогда не врёт. Значит, Пересветову крышка. Мне стало искренне жаль парня. Но что случилось? Не Красный монстр же его сожрал.
Ответ пришёл в те долгие минуты, пока я сидел в прострации над раскрытым Гримуаром. Позвонила Настя, в слезах рассказала об аварии на трассе. Сама только узнала. Утешитель из меня так себе, но я мобилизовал все ресурсы, чтобы хоть как-то успокоить подругу. Ожидал эмоциональных всплесков и обвинений в свой адрес, но их не последовало. Она попрощалась и нажала отбой.
Я не спешил брать на себя бремя ещё одной смерти после Гены Ботана, которого нельзя считать живым. В конце концов, с мотоциклистами такое часто происходит. Смертельная забава. Теперь никто нам не расскажет, спасался ли Сева Пересветов от Красного монстра или угодил в аварию по иной причине. Я мысленно вычеркнул его имя из списка. На очереди Таня «Инет» Новикова.
Вижу горящие свечи на журнальном столике. Какие-то книги, наваленные вещи. Беспорядок не в стиле восемнадцатилетней девушки. Впрочем, комната та же, что в небоскрёбе Междумирья. Я сижу на кровати и таращусь на свечи. Странное начало.
Встаю и дёргаю дверную ручку. Заперто. Ещё лучше. Стучусь и жду, когда кто-то ответит. Через полминуты щёлкает замок, дверь открывается и на пороге стоит высокий смуглый парень или даже мужик с лоснящимися чёрными усами и залысинами на треть черепа. На нём зелёная майка и трико. Для парня староват, для отца слишком молод. Хотя в наше время…
— В чём дело, Тань? — спрашивает усач.
Она что, сидит под замком?
— Мне надо уехать, — говорю я.
Усач кивает и корчит невесёлую гримасу.
— Понял. Что-нибудь ещё?
— Я хочу выйти! — повышаю голос.
— Мы это уже обсуждали! — повышает в ответ усач. — До окончания лечения никаких вылазок.
Лечения. Не дожидаясь моей реакции, парень-мужик закрывает дверь. Я сажусь на кровать и размышляю. После зачистки онкодиспансера я ведь так и не поинтересовался судьбой Тани. Возможно, зря. Может, её вычислили, задержали и подвергли принудительному лечению? Тогда почему она дома?
Начинаю перебирать вещи и книги. Нахожу дневник, спрятанный под суперобложкой женского романа. Мне хватает прочесть две страницы, и я понимаю: Таней завладела субличность доктора-эвтанайзера. Или, точнее, медсестры. Ничего удивительного. Теперь своей жизненной миссией она считает избавление безнадёжных пациентов от страданий. Она пишет, что мать и брат (вот кто) разгадали её намерения, но побоялись сдать в лечебницу, чтобы никто не связал её помешательство с недавними случаями массовой эвтаназии в диспансере. Там её не вычислили. Теперь Таня закрыта в комнате и находится на попечении какого-то полулегального докторишки.
Вот так расклад. И как же мне организовать встречу? Таней не покинуть дом — на окнах решётки. Приехать самому — не пустят родственнички-надзиратели. Но если… сказать им про диспансер. Вот мой пропуск. Я ещё раз вызываю усача и спрашиваю у него точный адрес дома. Дабы отвязаться от больной сестрицы, он называет адрес и предупреждает, что после следующего ложного вызова будет игнорировать все стуки и крики.
Здесь больше делать нечего, но я вынужден ждать почти час. Поэтому включаю телевизор и нахожу канал Animal Planet.
План такой: я перейду в игровой режим и активирую бустеры. Чёрта с два её братец справится со мной.
Попутно можно навестить профессора. Одного трёхминутного сеанса хватило, чтобы определить его адрес по квитанциям за квартиру. Михальчук, как и писали, сидел дома и читал умные книги.
Я заполнил строки и спрятал Гримуар в шкафу. Компашке в беседке сказал, что мне требуется небольшая велопокатушка, чтобы проветрить мозги. Сел на «Мангус» и поехал в центр района.
Бустер-мод «Выносливость» активирован.
Бустер-мод «Физическая сила» активирован.
Звоню в дверь белокаменного особняка. Нехило устроилась Татьяна. Недаром крутит мажорами. Как ещё на меня внимание обратила?
Снова вижу на пороге знакомый усатый фейс.
— Тебе чего? — спрашивает брат.
— Надо увидеться с Таней.
Усач мотает головой и собирается закрыть дверь, но я подставляю ступню. Всё точно, как учат в фильмах.
— Ты опух, малец? — Братец хватает меня за грудки, но я без труда отцепляю его грабли и бью кулаком в солнечное сплетение.
Усач складывается пополам, как чехол смартфона и начинает кашлять. Я отпихиваю его в сторону и прохожу в гостиную, где стоит стол на рыцарскую гвардию. С другой комнаты выбегает пожилая женщина в фартуке и начинает кричать. В два прыжка перемещаюсь до неё и говорю:
— Я пришёл помочь Татьяне.
На секунду женщина успокаивается, затем смотрит на катающегося по полу усача и снова готова затянуть арию неупокоенных.
— Оказался несговорчивым, — поясняю я. — Мне известно об онкодиспансере. Поверьте на слово, я помогу.
Замечаю медленный, едва уловимый кивок. Женщина больше не кричит и не задаёт лишних вопросов, ведёт меня прямиком к Таниной комнате.
— Всего две минуты, — говорю я. — Никакой полиции, само собой.
Не в их интересах. Оказавшись внутри, я вижу уже знакомую картину. Татьяна смотрит на свечи. На ней вечернее платье и макияж. Бросает на меня взгляд и снова отворачивается.
— А, это ты.
Говорит так, будто я у неё частый гость. Но хотя бы узнала.
— У нас мало времени, — говорю я и достаю из кармана записку.
Татьяна не реагирует. Не знаю, обязателен ли зрительный контакт или обычной читки хватит, но не рискую и поворачиваю её к себе.
— Что за манеры? — возмущается Таня.
— «В седьмом классе я влюбилась в молодого физрука и предложила ему переспать после уроков».
Удар током. Первородная личность Татьяны возвращается из Междумирья. Взгляд тут же меняется, она озадаченно осматривает комнату, задерживается на свечах.
— Порядок? — спрашиваю я.
Вместо ответа Таня приближается вплотную и страстно целует меня в губы. С языком. Я настолько опешил, что не сопротивляюсь.
— Это за спасение, — говорит она и в ту же секунду заряжает мне смачную пощёчину по больному месту. — А это за использование! Теперь проваливай и собирай хорошую команду.
Мы вместе выходим в гостиную, где пожилая женщина принесла воды братцу. Тот сидит на полу, не в состоянии до конца разогнуться и смотрит на меня взглядом демона.
— Я со всем разберусь, — говорит мне Татьяна и провожает за порог.
— Кстати, — успеваю спросить я, — ты переспала с физруком? Интересно же.
Дверь захлопывается перед носом.
Бустеры деактивировались по возвращении на дачу. По пути я успел заскочить к профессору, с которым не возникло никаких проблем. Позабавило заклинание: «На самом деле, я ничего не знаю о бытии». Напоследок Михальчук наплёл мне шибко умное философское напутствие, которое я смогу воспроизвести только с помощью «Хранилища памяти».
Беседка пустовала. Значит, Тим и Кутнюк уехали по домам. Я постарался прошмыгнуть мимо соседского дома незамеченным.
Время возвращать на родные пастбища Охреневшую Лошадь.
Бустер-мод «Физическая сила» активирован.
Бустер-мод «Выносливость» активирован.
Мод «Хранилище памяти» активирован.
Держу рожок с мороженым в вытянутой руке. Через секунду его выхватывает толстопузый мужик в панаме и шортах с дельфинчиками. Я стою за холодильником под соломенным зонтом. Подходит следующий турист и что-то невнятно лепечет на английском. Я не настолько хорош в языках, чтобы понять. Как бы пригодился языковой скилл, но его у меня нет.
Мужик повторяет вопрос или требование.
— Sorry, — бормочу я и покидаю рабочее место Светы ОЛ.
Слышу за спиной возмущённые возгласы. Уютный пляж, спокойное море, пальмы и открытые бары. Вот и выбрался на Бали или куда там занесло мою сводную сестрицу. Но нежиться под солнцем некогда, я отхожу подальше от людных скоплений и присаживаюсь в тени пальмы. Разворачиваю Хранилище. ОЛ здесь около недели, отсмотреть весь материал невозможно, поэтому наугад выбираю короткие временные кусочки. Моя задача — сориентироваться, где она живёт, чтобы как можно скорее забрать документы, деньги и поехать в аэропорт. А если у неё нет денег на билет? Натыкаюсь на совместный душ с каким-то Шоколадным батончиком и тут же перескакиваю вперёд. Что за день сегодня!?
— Эй, детка, ты что такое вытворяешь? — слышу над собой русскую речь.
Сворачиваю картинку из Хранилища и вижу парня в гавайской рубашке и белых шортах. Судя по загару, он давно здесь ассимилирован.
— Ты кинула бар. — Парень указывает направление. — Тебе плохо?
— Мне надо в номер.
— В какой номер?
— В тот, где мои вещи.
Губы парня изгибаются в подобии улыбки.
— Ты про моё бунгало?
Охреневшая Лошадь не теряла времени зря.
— Какие вещи тебе нужны? — спрашивает Шоколадный батончик. — Я принесу.
Мотаю головой.
— Ты не найдёшь, я сама должна посмотреть.
— Да у тебя там один рюкзак! — Парень в гавайской рубашке быстро сдаётся. — Ладно, пошли. Но кидать бар было необязательно. Могла бы сказать Сандро.
— Извини, не подумала.
Он ведёт меня по пляжу вдоль береговой линии минуты три, потом мы сворачиваем в сторону моря и идём по бревенчатому мостику в бунгало. Домик расположен на колоннах, выходящих прямо из воды. Проходим внутрь. Там просторно и уютно. Всё из дерева. Двуспальная кровать, обеденный стол, шкаф. В углу душевая (та самая?), на стене висит телевизор диагональю не меньше шестидесяти дюймов.
— Ну, что тебе так срочно потребовалось? — спрашивает Шоколадный батончик, достав из-под кровати светлый рюкзак.
Я копаюсь внутри, нахожу паспорта, российский и загран. Неплохо. Но в кошельке — дырка от бублика. Даже карточек нет.
— Где мои деньги? — спрашиваю я.
— Ты сказала, что всё потратила на билет, — отвечает парень. — Зачем тебе деньги?
— На обратный билет.
— Ты перегрелась? — Шоколадный батончик едва не побелел. — Ты едва отработала еду и жильё за прошедшую неделю!
Ясно. Света в своём репертуаре. Натурой отрабатывает на высший балл.
— Если хочешь — выметайся, — указывает парень на выход. — Мы в расчёте.
Так дело не пойдёт. Можно вырубить его, пока ещё действует бустер «ФС». Обыскать бунгало, если повезёт — найти наличку. Затем быстро в аэропорт. В смартфоне написать срочное напоминание «Вернуться в город, связаться с Вэлом». Записать свои цифры, ибо всё снесено. Но когда Шоколадный батончик придёт в себя и обнаружит пропажу баксов, Охреневшей Лошади не поздоровится. Вдруг он знает её фамилию? Очередной персонаж с судебными волокитами, которыми я сыт по горло. Нет, тут с наскока лучше не форсировать. Раз уж я оставляю Лягушатника и Кутнюк до лучших времён, то и сводная сестрица пусть поживёт пока в небоскрёбе Джейкоба Летомбо.
— Пожалуй, я действительно перегрелась, — говорю я, берусь за голову и изображаю солнечный удар. Сажусь на кровать.
Шоколадный батончик вздыхает.
— Вот за что ты мне понравилась — за чокнутый нрав. Люблю таких. — Его голос смягчается, он садится рядом и обнимает меня за плечи. — Примем душ?
Я подскакиваю.
— Нет! Мне легче, пойду на бар.
Пулей вылетаю из бунгало и бегу на рабочее место. Оставшиеся два часа мне приходится продавать мороженое и газировку туристам, изъясняясь на пальцах и истекая потом.
Зато подтянул английский и вволю наелся пломбира. И даже искупнулся разок.
Последнее имя в списке — Боров на вечернюю программу, но для него Гримуар не нужен. Я распластался на кровати и закинул ступни на изножье. Через две минуты зазвонил смартфон. Леся.
— Привет. Чего это ты мне не звонишь целый день? — задала она любимый девичий вопрос из топ-3.
— Привет. Был занят. Вот только освободился.
— На даче?
— Ага. Завтра кое-что покажу тебе. Нечто важное.
— Оу, и что же? — спросила заинтригованная Леся.
— Книгу.
— Свою?
— Не совсем. Завтра объясню подробнее.
Или Романыч объяснит. Он у нас спец. Дабы не искушать себя грядущим вечером, я тактично слился с возможного свидания. Сослался на усталость и тепловой удар. Нет, приезжать с мокрым полотенцем не надо, я скоро поеду домой. С отчимом один вопрос утрясти надо.
Леся не пришла в восторг от моего соскока, но выносить мозг не стала. И на том спасибо. Дождавшись спада жары, я запер дом и покатил в город.
Боров уже лежал на диване и щёлкал каналы. Мамыра принимала душ. Очень удачный расклад. Не разуваясь, я зашёл в зал и вытащил записку.
— «Дочь у меня — шаболда, а пасынок — маменькин сынок. Так что родитель из меня — кусок говна».
