Она подъехала, припарковала машину перед больницей во втором ряду и быстрым, торопливым шагом направилась к главному входу. От волнения все тело казалось ей липким, а черная футболка — слишком плотной. Дело было не только в стрессе перед встречей с Вальдемаром, ей не давали покоя собственные чувства. Она пыталась порвать с теми, кто ее оскорбил. Хотела начать новую жизнь, собственную жизнь. Но у нее нет выбора.

Они не отпускают ее. Как всегда.

Ей потребовалось пятнадцать минут, чтобы узнать, где он находится. Его перевели из реанимации в отделение общей терапии на четвертом этаже, где он ждал беседы с психологом и решения о дальнейшем лечении. Поднявшись на четвертый этаж на одном из больших лифтов, она заблудилась в длинных коридорах. В конце концов ей указала дорогу санитарка. В отделении, где он лежал, пахло странной смесью антисептика и еды. Дверь была закрыта, и, собравшись с силами, Ванья молча открыла ее.

Его она увидела сразу.

Он лежал у окна, с правой стороны палаты. Остальные кровати были заняты, но она смотрела только на человека, бывшего когда-то ее отцом. От мужчины, которого она помнила, его отделяло несколько световых лет. Дело было не в том, что он постарел.

Хуже того.

Он не просто похудел, казалось, будто из него удалили всю энергию и силу. Жидкие, спутанные волосы. Тонкие, почти серые губы. Впалые глаза. В последний раз она видела его всего несколько месяцев назад и тем не менее едва узнавала. Он превратился в собственную тень.

Казалось, он спит. Она прошла до него последние шаги. Из всех чувств у нее внезапно остались только печаль и грусть. Остановившись в ногах кровати, она немного постояла, всматриваясь в него. Из носа и рук торчат шланги. Скорее всего, ему делали промывание желудка.

— Вальдемар? — через некоторое время осторожно произнесла она.

Он неуверенно открыл глаза. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусироваться на ней, словно он не осмеливался верить тому, что видит.

— Привет, — сказала она, встретившись с его туманным взглядом.

— Ванья? — в конце концов выдавил он. Голос скрипучий и слабый.

Она придвинула стул, сознательно поставив его не возле самой кровати, и села. Что бы она ни чувствовала в глубине души, требовалось сохранять некоторую дистанцию.

— Что ты наделал? — усевшись, проговорила она скорее с заботой, чем с укором.

— Ты пришла, — произнес он со слезами на глазах.

Злиться было больше невозможно. Держать дистанцию не получалось. Ей хотелось только обнять его, но она подавила этот инстинкт и осталась сидеть, пытаясь подобрать правильные слова. Это оказалось трудно.

— Зачем? Зачем ты такое творишь? — под конец выговорила она. Его глаза заблестели, то ли от боли, то ли от стыда.

— Я не хочу, чтобы ты меня таким видела, — произнес он, не отрывая взгляда от ее глаз.

— Тогда не надо было пытаться покончить с собой, — ответила она. Сурово, но правда. Он ведь по-прежнему не ответил ей. — Зачем?

Он смотрел на нее с подавленным видом. Его истощенное тело шевельнулось, возможно, в попытке пожать плечами.

— Врачи говорят, что мне есть для чего жить. Но они ошибаются, — сказал он почти беззвучным голосом, который она едва узнавала.

Оба немного помолчали. За дверью слышались чьи-то шаги по коридору. Один из пациентов закашлялся. Неподвижные белые простыни в постели Вальдемара зашуршали, когда он повернулся к ней.

— Я сожалею, что обидел тебя. Лгал тебе, — продолжил он срывающимся голосом, в обращенных к ней глазах читалась мольба. — Я не знаю, что мне без тебя делать.

Его жалкое состояние обезоруживало. Ванья внезапно пожалела о том, что села. Все это ей не нужно. Слишком быстро. Она почувствовала, что его последние слова пробили брешь в ее решимости.

— Ты не должен так поступать, Вальдемар, — сурово проговорила она, сама удивившись резкости своего тона. Слова прозвучали жестче, чем задумывалось, но она была вынуждена сказать это. — Ты не должен причинять себе вред ради того, чтобы я вернулась.

Вальдемар опустил взгляд, когда он закрыл глаза, на подушку потекли слезы. Он напоминал губку, которую стоило лишь немного надавить, чтобы потекла жидкость.

— Я пришла сюда не для того, чтобы слушать, как ты сожалеешь и раскаиваешься, — по инерции продолжила она, но, произнеся это, почувствовала, что скорее просто пытается удержать оборону, нежели действительно так думает.

Было приятно, что кто-то наконец извинился. Взял на себя вину. Признал свои ошибки. Анна на такое не способна.

Она увидела, как тяжело он воспринял ее слова.

— Почему же ты пришла сюда? — жалобно всхлипывая, спросил он.

— Потому, что когда-то ты был человеком, которого я любила.

— Может, я смогу снова стать им, со временем? — взмолился он.

Внезапно ей стало все-таки немного жаль его. Наверное, она говорила с ним слишком сурово, но его жалкий тон и жалость к себе ее отталкивали.

— Не будем сейчас об этом говорить, — сказала она, пытаясь справиться с противоречивыми чувствами. — Я здесь не для того, чтобы ссориться. — Она посмотрела на него и сделала глубокий вдох. Она уже почти жалела, что приехала сюда, ей требовалось отбросить чувства, придерживаться фактов. Тогда она в силах справляться, контролировать.

— Что говорит врач? Ты поправишься?

— Да, они говорят, что мне повезло. Анна нашла меня вовремя, — безразличным тоном ответил Вальдемар, и она поняла, что он, во всяком случае, пытается держаться.

Как все странно. Они поменялись ролями.

Он — слабый, жалкий, нуждается в ней. Она — сильная, держит все под контролем. Он — ребенок, а она — взрослая.

Тот Вальдемар, которого она знала, где-то далеко. Тем не менее он лежит здесь. Все это не укладывалось у нее в голове.

— Черт, как могло до такого дойти? — под конец произнесла она.

Вальдемар печально посмотрел на нее.

— Из-за того, что я совершал ошибки, Ванья.

Она спокойно кивнула, но не ответила. Чувствовала, что говорить больше особенно нечего. Поэтому она продолжала просто сидеть на стуле.

Слишком далеко для того, чтобы ощущать близость. Слишком близко для того, чтобы ничего не чувствовать.