10 мая — день памяти священномученика Павла (Светозарова)

В 2012 году 90 лет событиям в Шуе, когда большевики, воспользовавшись голодом в стране, открыли очередной этап гонений на Русскую Православную Церковь, проводившийся под видом изъятия церковных ценностей при непосредственном руководстве правительства, которое тогда возглавлял В. И. Ленин.

Священномученик Павел родился в 1867 году в селе Картмазово Владимирской губернии в семье диакона Михаила Светозарова. Окончив в 1891 году Московскую духовную академию, он был в 1892 году рукоположен во священника к Воскресенскому собору города Шуи.

В 1907 году отец Павел был возведен в сан протоиерея и назначен настоятелем Воскресенского собора, благочинным и председателем Шуйского уездного отделения Владимирского епархиального училищного совета, представителем от духовенства на земских собраниях, а впоследствии и в заседаниях Шуйской городской думы.

Весной 1922 года в Политбюро стали поступать сведения от ГПУ о ходе изъятия церковных ценностей из храмов. 3 марта 1922 года была создана шуйская комиссия по учету и сосредоточению ценностей; председателем ее был назначен житель села Палех Александр Вицын, которого большинство жителей села знало как человека нравственно ненадежного.

11 марта протоиерей Павел Светозаров получил извещение, что комиссия по изъятию церковных ценностей приступит к работе в соборе 13 марта в 11 часов утра и приглашает представителей прихода для участия в составлении описи церковных ценностей.

12 марта, в воскресенье, сразу после Литургии, когда весь народ был еще в храме, было объявлено, что в 7 часов вечера состоится собрание верующих для избрания в правительственную комиссию представителей от прихожан Воскресенского собора. Собрание проходило под надзором начальника уездной милиции и двух его подчиненных.

Отец Павел сказал, что он сам отдавать имеющие богослужебное назначение церковные предметы не будет, так как это святотатство и нарушение церковных канонов, но при изъятии ценностей правительственной комиссией сопротивления оказывать не намерен. После ухода комиссии храм будет заново освящен, и в нем возобновится богослужение.

Один из прихожан предложил ходатайствовать перед властями о выкупе церковных вещей, но власти оставили ходатайство без внимания.

Подобные собрания прошли и в других храмах города и уезда. Причем некоторые храмы, особенно сельские, оказались настолько бедны, что им нечего было отдать.

13 марта, в понедельник, великопостная служба закончилась в 11 часов утра. Народу было немного, но к 12 часам люди стали прибывать, и когда явилась комиссия, храм был полон народа.

«Прошу очистить собор!» — с раздражением потребовал Вицын от настоятеля. «Я не имею права выгонять молящихся из храма», — ответил отец Павел. «Но ведь вам было известно, что мы придем, и вы были обязаны заранее очистить храм после богослужения». — «И однако, молящихся мы удалять из храма не можем».

Пригласив представителей церковной комиссии прийти вечером к начальнику уездной милиции, комиссия удалилась, сообщив, что придет 15 марта.

В тот же вечер собравшийся экстренно президиум уездного исполкома постановил объявить город находящимся на военном положении.

15 марта в среду на соборной площади с утра стал собираться народ. К 10 часам в управление милиции пришел Вицын и сообщил, что комиссия идет в Воскресенский собор изымать церковные ценности и милиции надо разогнать собравшуюся у собора толпу. Начальник милиции отрядил для этой цели восемь конных милиционеров, и те стали разгонять собравшихся нагайками, однако люди не расходились. Начальник милиции послал за подкреплением. Были присланы четырнадцать вооруженных красноармейцев, которые попытались разогнать толпу, но безуспешно. Люди требовали, чтобы милиция и красноармейцы ушли от собора.

Милиционеры стали избивать людей нагайками, не щадя женщин и детей. Кто плакал, кто усердно молился, иные говорили: «Все равно умирать — умрем за Божию Матерь!»

Начальник гарнизона распорядился о присылке в полной боевой готовности красноармейцев 146-го полка.

Пока красноармейцы шли к площади, встречные уговаривали их не ходить разгонять народ, но солдаты, рассыпавшись цепью, двинулись на людей.

Вскоре к собору подъехали автомобили с пулеметами, и началась стрельба. Стреляли сначала поверх голов, а потом и по людям.

Первым был убит прихожанин храма Николай Малков. Проходя по площади, он остановился и крикнул: «Православные, стойте за веру!» — и был тут же убит выстрелом в висок. Вслед за ним были убиты еще три человека.

Стрельбой, нагайками, лошадьми толпу перед собором разогнали. Трупы убитых были увезены, раненых доставили в больницу. Изъятия церковных ценностей в этот день не было.

17 марта протоиерей Павел был арестован, и изъятие ценностей происходило уже без него 23 марта.

19 марта 1922 года Ленин, воспользовавшись происшедшими в Шуе событиями, обратился с директивным письмом в Политбюро, в котором писал, что «именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем… провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и безпощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления… Мы должны именно теперь дать самое решительное и безпощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий…

В Шую послать одного из самых энергичных, толковых и распорядительных членов ВЦИКа… чтобы он в Шуе арестовал как можно больше… представителей местного духовенства… мещанства и… буржуазии… Тотчас по окончании этой работы он должен приехать в Москву и лично сделать доклад на… собрании Политбюро… На основании этого доклада Политбюро даст детальную директиву судебным властям… чтобы процесс против шуйских мятежников, сопротивляющихся помощи голодающим, был проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе, как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи…»

Начались массовые аресты. Обвинение в сопротивлении изъятию церковных ценностей было предъявлено четырем священникам, среди них протоиерею Павлу Светозарову и священнику села Палех Иоанну Рождественскому, старосте Воскресенского собора и двадцати мирянам. После окончания следствия к суду были привлечены девятнадцать человек.

Судебному процессу власти придавали большое пропагандистское значение, и для него был выбран большой зал в здании театра в Иваново-Вознесенске, куда были доставлены из Шуи все обвиняемые. Суд продолжался с 21 по 25 апреля.

Отец Павел виновным себя не признал, сказав, что не препятствовал изъятию. Для содействия правительственной комиссии и была избрана комиссия из прихожан.

Суд настойчиво пытался узнать, получал ли отец Павел инструкции от своего епархиального начальства и считает ли для себя обязательными распоряжения Патриарха.

«Никаких инструкций от своего непосредственного начальства я не получал, — сказал он. — Послания главы Церкви Патриарха Тихона считаю обязательными для исполнения. Мне было ясно, что ценности отдавать нужно, но я не мог их передавать своими руками. Могут брать — мы препятствовать не будем, но отдавать их своими руками мы не должны».

После окончания судебного следствия заместитель председателя Верховного ревтрибунала Галкин стал предлагать обвиняемым более тесное сотрудничество с судом — оклеветать и себя, и Церковь, и затем перед властью принести покаяние за несовершённое преступление. «Я думаю, что в последнем слове, — сказал он, — некоторые подсудимые выскажут свое раскаяние перед властью в своих преступных деяниях. Это может дополнить судебное следствие и осветить полнее происшедшие факты…»

Обвинитель Смирнов потребовал расстрела для четырех обвиняемых. Галкин после этого еще раз предложил: «Признание и искреннее раскаяние — это лучшая защита. Суд это, безусловно, будет учитывать».

«Стоя перед казнью, — сказал отец Павел в своем последнем слове, — я лгать не могу. И повторяю, что участия в сопротивлении изъятию не принимал…»

25 апреля в 18 часов 15 минут был оглашен приговор: протоиерей Павел Светозаров, священник Иоанн Рождественский и мирянин Петр Языков были приговорены к расстрелу.

Верующими сразу же тогда было послано ходатайство во ВЦИК о помиловании осужденных.

Рассмотрев дело, Президиум ВЦИК принял решение о помиловании приговоренных к расстрелу, и Калинин обратился с просьбой об этом в Политбюро. 2 мая Сталин распорядился опросить членов Политбюро относительно предложения о помиловании. Ленин, Троцкий, Сталин и Молотов без колебаний проголосовали за расстрел, и 4 мая на заседании Политбюро смертный приговор был утвержден. На следующий день Президиум ВЦИК, в соответствии с распоряжением Политбюро, утвердил приговоры к расстрелу.

10 мая председатель Иваново-Вознесенского ревтрибунала Павлов отправил срочную телеграмму председателю Верховного ревтрибунала Крыленко:

«Приговор над Светозаровым, Языковым, Рождественским приведен в исполнение 10 мая 1922 года в 2 часа утра».