Глава 8

Эбби уставилась на него, и Пол увидел жуткую смесь страха, смущения и желания бросить ему вызов. Он смотрел на нее и видел, как все эти чувства одновременно переполняют ее.

– Мне не нужны никакие объяснения, – сказал он. – Мне нужно…

Он сдвинул брови и провел рукой по небритой щеке. Он не брился, и взгляд Эбби на мгновение остановился на том месте, по которому он только что провел рукой. Эбби отметила про себя четко очерченный, волевой подбородок. Она наблюдала за эмоциями, отражавшимися на красивом лице Пола, и видела, как он быстро совладал со своими эмоциями и теперь выглядел внешне спокойным, хотя в душе у него явно бушевал ураган.

– Я ухожу, – твердо заявил Пол, прошел мимо Эбби и направился в прихожую.

При виде этого спокойствия у нее исчез страх – она больше не боялась унижения и почувствовала, как в груди нарастает ярость, и эта ярость напоминала американскую рысь, попавшую в капкан. Эбби резко развернулась и бросилась за Гаррисоном. Он уже дошел до крыльца и спустился с него, Эбби вылетела за ним, а дверь за ее спиной захлопнулась с такой силой и грохотом, что задрожала вместе с петлями.

– Как ты смеешь уходить? Да еще так?! – выплюнула она ему в спину. – И после всего, что про- изошло в прошлый раз?!

Пол замер на месте. Ему показалось, что внезапно похолодало – горячий и влажный воздух внезапно превратился в сковывающий его лед, и всего за те несколько секунд, пока он поворачивался. Его глаза теперь горели от гнева, его охватила такая же ярость как бурлила в ней.

– Эбби, это удар ниже пояса, – сказал он, теперь даже не думая уходить.

– А мне плевать, – ответила она. И ей на самом деле было все равно. Она использует его чувство вины, потому что ей требовалась его помощь. – Ты – мой должник.

– Что ты хочешь? – спросил Пол, пораженный до глубины души. – Это все омерзительно. – Он кивнул в направлении комнаты, из которой они только что вышли, и имел в виду и доски, которые она там установила, и временной график, и все доказательства. – Разве так можно чтить ее память? Это не совсем нормально.

– Ты смеешься надо мной?

Теперь уже она была поражена до глубины души. Эбби спустилась по ступенькам крыльца, шагая твердо и уверенно, и остановилась на третьей снизу, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Боже, ей всегда не нравилось, что он значительно выше ее. Она страдала от этого, еще когда они были детьми. Он, бывало, поднимал ее и перебрасывал через плечо, а она смеялась. Хохотала и хохотала, пока не закружится голова.

– Я – журналистка, – прошипела она ему в лицо. – Ты, Пол, ратуешь за правосудие, а я ищу правду!

– Какую правду, черт побери, ты там ищешь?! – закричал он. Теперь он говорил все громче и громче, а глаза его все сильнее блестели под мигающим фонарем, освещавшим крыльцо. – Мы знаем правду! Убийца Касс гниет в тюрьме, где ему самое место. Что еще здесь расследовать?

Эбби сделала глубокий вдох. Она понимала: сейчас или никогда. Вероятно, он ей не поверит. Вероятно, это будет та самая последняя соломинка из восточной притчи, которая сломала спину верблюду. Но она должна попытаться. В расчете на чудо! Вдруг он ей поможет?

– Говард Уэллс не убивал Касс, – объявила Эбби. – Спросишь про других девушек? Двенадцать молодых женщин до нее? Этих девушек и женщин убил он. Но он ни разу в жизни не видел Касс до тех пор, пока шериф Бейкер не показал ему ее фотографию в помещении для допросов.

Вот оно. Это выражение лица. Этот взгляд. На его лице читалась обеспокоенность. Он был в замешательстве. И его выражение лица показало Эбби, что он о ней думает: спятила.

– Что ты несешь? Конечно, он убил Касс. Когда нашли его автофургон, там оказалась земля из сада Мартинов, с кровью первой группы. Первая группа, резус положительный, – как у Касс.

Это был переломный момент. Эбби могла сломаться из-за его пренебрежения, его надменности и замешательства. Она могла позволить ему сбить ее с пути, заставить засомневаться.

Но тот, кто на самом деле убил Касс, все еще гуляет на свободе. А если подозрения Эбби окажутся верными, то пострадает еще одна девушка.

Поэтому она должна держаться. Она должна твердо стоять на своем.

Она должна сделать то, против чего Пол не сможет устоять. А Эбби знала, против чего Пол Гаррисон устоять не может. Да, он добился многого, о нем много что можно рассказать, но при этом Пол все еще оставался тем маленьким мальчиком, который любил дергать ее за косички и гоняться за ней между деревьев во фруктовом саду. Он может развернуться и уйти от массы вещей. Но он никогда не сможет устоять перед вызовом. И от вызова он никогда не сбежит!

Она встретилась с ним взглядом и смотрела на него прямо и неотрывно.

– Я любила Касс, – сказала Эбби, и эта правда в ее словах была реальной болью и напоминала нечто материальное, повисшее между ними и доставлявшее им обоим страдания. – Она была моей сестрой во всех смыслах, кроме кровного родства. Я многое потеряла в этом мире, Пол. Но потеря Касс – самая тяжелая и всегда будет самой тяжелой. Я никогда не сделаю ничего, что могло бы ее обесчестить, я никогда не оскверню ее память, не забуду, что случилось. Я изначально не ставила себе целью поиск ее убийцы. Я просто хотела рассказать историю Касс. Но проблема в том, что история ее убийства не складывается, если перед тобой разложены все кусочки. Есть кусочки, но картинка не получается! И если бы ты зашел ко мне в кабинет не предубежденным, а готовым воспринимать новую информацию, ты бы это увидел сам. Так что, возможно, тебе следует снова зайти и на самом деле воспользоваться своим большим, натренированным в ФБР мозгом и заняться настоящей работой, которую ты умеешь и специально обучен выполнять.

Она видела, как дергается жилка у него на щеке, когда он сжал зубы, борясь с желанием развернуться и уйти прочь.

Вместо того, чтобы ждать, пока он примет решение, Эбби развернулась сама и пошла вверх по ступеням крыльца, а затем в дом. Ей не требовалось поворачивать голову, чтобы убедиться, следует ли он за ней.

Она хорошо его знала.

У нее внутри все еще бушевала ярость, когда она вошла в кабинет отца, то есть теперь ее собственный. Конечно, ярость уже пошла на спад, не бушевала, а медленно кипела. Фактически она начала успокаиваться, открыв двустворчатые деревянные двери.

Эбби была уверена в своей правоте, а если Пол – настоящий агент ФБР, то поймет, что она права.

Тот мальчик, с которым она вместе росла, был умным и сообразительным. Острый ум вместе с инстинктивным желанием защищать более слабых принесли ему немало проблем. Он принимал вызов от хулиганов и задир, всех плохих парней, которые обижали или издевались над маленькими и легко уязвимыми. Половина девочек у них в школе была влюблена в него в старших классах, а когда Касс выбрала его (Касс была слишком независимой, чтобы позволить кому-то себя выбирать, она сама делала выбор), это показалось логичным. Эти двое очень подходили друг другу.

– С чего ты хочешь начать? – спросил Пол ледяным тоном, а выражение его лица было еще более холодным, когда он вошел в кабинет и сложил руки на груди. Он был напряжен и держался настороженно, будто ожидая, что она набросится на него, физически атакует его тело или выльет на него поток слов, ту правду, которую она нашла и которой он не хотел верить.

– Два года назад умер мистер Мартин. Ты знаешь об этом?

Эбби подошла к первой белой магнитно-маркерной доске и перевернула ее, чтобы продемонстрировать другую сторону. Она должна была показать Полу, с чего все началось, каким образом она ступила на этот путь.

– Да, я посылал цветы, – кивнул Пол.

Конечно, он знал. И она не сомневалась, что к цветам он приложил написанную от руки записку. Вероятно, он звонил матери Касс после похорон, чтобы проверить, как она себя чувствует. Такой уж он человек.

– Миссис Мартин попросила меня заехать к ней после похорон ее мужа, – пояснила Эбби. – Она сказала, что из уважения к Эрлу обещала сама себе, что не станет меня об этом просить, если он не уйдет первым.

– Просить о чем?

Эбби кивнула на кресло – старое дубовое кресло-качалку, сделанное еще в тридцатые годы прошлого века, обтянутое кожей с заклепками, с протертыми подлокотниками. В нем сидели представители нескольких поколений ее рода, от прадедушки до отца – все те, кто был в какое-то время главой семьи Винтропов. Пол уселся в предложенное кресло, выглядел мрачно и, похоже, был не готов идти на контакт. Эбби прикусила губу, зная, что ей предстоит тяжелая работа – убедить его будет не так просто. Но, по крайней мере, он был готов ее выслушать.

– Миссис Мартин попросила меня написать историю Касс, – сообщила Эбби. – Она хотела, чтобы я написала книгу.

– И ты решила представить дело под новым углом? Будто Уэллс не убивал Касс?

В его голосе отчетливо слышался скептицизм. Это вызвало у Эбби раздражение. Он считает ее графоманкой, готовой написать скандальную историю?

– Я решила написать книгу о том, как Касс жила, а не о том, как она умерла, – ответила Эбби. – Но для этого мне требовалось узнать все о днях, которые привели к той злосчастной ночи. Об Уэллсе. О деле.

– И ты начала копать и, как и все любители, думаешь, что обнаружила что-то, упущенное профессионалами.

Она стиснула зубы, говоря себе, что он просто шокирован. Он еще переваривает полученную информацию. Она сама тоже вначале не хотела верить. Ее успокаивала мысль о том, что убийца Касс за решеткой, наказан, получил долгий срок. Но мысль о том, что истинный убийца разгуливает на свободе…

Вначале ей становилось просто физически плохо от одной этой мысли. Она не хотела об этом думать! Ей помогла все это выдержать другая мысль: если все еще требуется докапываться до правды, то она именно та единственная, кто этим займется. Теперь это стало ее миссией. Она никогда не давала такого обещания Касс, но теперь это стало торжественной клятвой ее памяти, и вся жизнь Эбби была подчинена поиску правды. Этот поиск в последние два года стал главным в ее жизни.

Она найдет убийцу Касс. И она проследит, чтобы он заплатил за содеянное.

– Хорошо, представь мне свое бесспорное доказательство, – предложил Пол, запустив руку в волосы и возбужденно проведя по ним, показывая тем самым, что в эти минуты хотел бы оказаться где угодно, только не здесь.

– Это не одно доказательство, – ответила Эбби. – И с самого начала их было несколько. Ты сам когда-нибудь изучал материалы дела? Материалы, которые ФБР собрало об убийце? У тебя должен быть к ним доступ.

Что-то промелькнуло у него в глазах, и от этого у нее все перевернулось внутри. Она чувствовала себя так, будто, спускаясь по лестнице, поставила ногу мимо ступеньки и сейчас падает вниз, понимая, что падение будет худшим из возможных.

– Я приложил немало усилий, Эбби, чтобы жить дальше.

Значит, он даже не смотрел эти материалы? Боже, она сама бы не смогла иначе. Но, как она понимала, именно этим они и отличались друг от друга. Эбби с ее любопытством всегда стремилась знать, открывать, раскапывать, несмотря на цену, которую ей самой требовалось за все это заплатить. Эта необходимость жгла ее изнутри. У нее никогда не получалось думать о себе, инстинкт самосохранения у нее был развит плохо. Именно из-за этого она и оказалась в таком незавидном положении. Но если Пол ни разу даже не просмотрел материалы, то ей будет еще труднее попросить его сделать то, что ей требовалось.

– Шериф Бейкер оформлял задержание Уэллса и первым его допрашивал, – пояснила Эбби. – Мне удалось получить видеозапись допроса. Я просмотрела ее несколько раз перед тем, как понять, в чем там странность.

– Покажи ее мне, – попросил Пол.

Вероятно, он хотел просмотреть эту видеозапись, чтобы с чистой совестью отмахнуться и от Эбби, и от ее теорий, но ее это не волновало. Если он посмотрит видеозапись, то увидит то, что заметила она.

Эбби подошла к ноутбуку, который стоял на письменном столе, развернула его экраном к Гаррисону, нашла нужный видеофайл и запустила видео. Она обошла письменный стол и кресло и встала за спиной Пола, как раз когда началось воспроизведение.

Съемка была старой, освещение плохим. Говард Уэллс сидел перед камерой в наручниках, дело происходило в Кастелла-Рок, в здании администрации шерифа. В кадре появился шериф Бейкер – высокий худощавый мужчина, который вечно хмурился, будто пребывая в дурном расположении духа, и напоминал Эбби тающую свечу. Он уселся напротив Уэллса, долго перебирал какие-то бумаги, лежавшие перед ним на столе, и наконец заговорил.

– Вы знаете, почему находитесь здесь?

– Почему бы вам не объяснить мне это? – сказал Говард Уэллс.

Последовало долгое молчание, шериф снова перебирал шуршавшие бумаги. Эбби смотрела эту видеозапись, наверное, уже сотню раз, но все равно каждый раз испытывала раздражение от манеры ведения допроса шерифом Бейкером. Он слишком явно пытался запугать Уэллса. Смотрелось это жалко, и Эбби видела, как на лице Уэллса отражается все, что он думает о Бейкере, и все, что он думает о происходящем.

Он не запаниковал. Он не испугался.

Нет, Уэллсу было весело! Он развлекался.

Эбби наблюдала за тем, как шериф вел допрос. Протягивая через стол фотографию Касс, Бейкер заговорил громче. Он требовал от Уэллса признания в убийстве девушки.

– Зачем мне убивать такую лапочку? – спросил Уэллс.

– На ней оставлена метка, – ответил Бейкер. – «Х». Ваша метка. И в вашем автофургоне мы нашли землю из сада, принадлежащего ее семье. Она жила там рядом. И мы нашли следы крови, смешавшиеся с землей. Как вы можете это объяснить?

– Здесь! – Эбби показала пальцем на экран.

На мгновение выражение лица Уэллса изменилось. Это напоминало вспышку, длившуюся какую-то долю секунды. Все произошло так быстро, что при первом просмотре она чуть не упустила это изменение выражения лица.

– Он скорчил гримасу, скривился, – пожал плечами Пол. – Многие люди морщатся, кривятся, делают кислую мину, когда осознают, что попались.

– Подожди, – сказала Эбби, снова нажимая на воспроизведение.

Они с Полом посмотрели, как Бейкер задавал Уэллсу вопросы о Касс в течение не менее десяти минут – вопрос за вопросом. Затем в помещение для допросов вошел мужчина в черном костюме, явно агент ФБР, и видеозапись внезапно оборвалась.

– Не могу сказать, что увиденное произвело на меня большое впечатление, Эбби, – признался Пол.

Эбби стиснула зубы.

– Я еще не закончила, – резким тоном ответила она. Ей так хотелось, чтобы им снова было по восемь лет и она могла бы решить проблему, просто толкнув его в лужу. – Ты посмотрел допрос, который проводил Бейкер. А теперь пришло время посмотреть допрос, который проводили агенты ФБР.

Он резко выпрямил спину.

– А как, черт побери, ты раздобыла запись этого допроса? – спросил он.

– У меня есть свои методы работы и есть нужные связи, – ответила Эбби.

– А ты понимаешь, что твои методы незаконны? – закричал он.

Настоящий бойскаут. Даже сейчас. Она бы испытала раздражение, если бы это был не он. Но рядом с Полом она почувствовала, как внутри у нее разливается тепло, будто ее обнял старый добрый знакомый или этот знакомый накинул ей на плечи теплый плед и завернул ее в него, спасая от холода окружающего мира. Хотя, наверное, не стоило так думать, учитывая, что в эти минуты Пол смотрел на нее гневно. И огонь в его глазах, свирепый взгляд были вызваны тем, что она незаконно заполучила записи, сделанные ФБР.

– Просто посмотри запись. Потом скажешь мне, что думаешь.

На этот раз, вместо того чтобы снова смотреть видеозапись, Эбби наблюдала за Полом. За его лицом. Она смотрела только на Пола, слушая, как агент ФБР начал гораздо более детальный допрос. Он расспрашивал Уэллса обо всем гораздо более подробно, чем шериф Бейкер, а Эбби размышляла, увидит ли Пол то, что раньше заметила она.

Уэллсу больше не было весело, как во время допроса Бейкером, он не посмеивался над агентом ФБР. Но и агент ФБР не вызвал у него гнев, не привел в бешенство.

Нет, Уэллс воспринимал комнату допросов как сцену. Он давал представление. Он играл.

Он рассказал им все.

Пол резко нахмурился, когда Уэллс упомянул спортивную форму Касс, в которой она играла в софтбол. Касс пришлось прекратить тренировки в начале года, потому что она потянула ахиллесово сухожилие. Но на той фотографии, которую шериф Бейкер показывал Уэллсу, Касс как раз была в спортивной форме своей команды.

Затем, когда Уэллс стал рассказывать о том, как оставил тело Касс во фруктовом саду, Пол прищурился, а его дыхание изменилось, когда Уэллс заговорил о том, как положил ее под миндальными деревьями.

Семья Касс выращивала оливки, не миндаль. Но шериф Бейкер ошибочно сказал «сад с миндальными деревьями» во время допроса Уэллса.

Бейкер предоставил Уэллсу всю необходимую информацию, чтобы тот мог назвать Касс еще одной своей жертвой.

Когда запись допроса закончилась, Эбби протянула руку и закрыла ноутбук.

Пол сидел молча, сжимая пальцами подлокотники кресла. Эбби не торопила его и не мешала. Пусть переварит увиденное и услышанное. Она прекрасно знала, что он чувствует в эти минуты. Она знала, какая мысль крутится у него в голове: «Неужели убийца Касс все эти годы разгуливает на свободе?» И знала, как он пытается отогнать эту мысль.

Это была горькая пилюля.

– Я тебя понял, – наконец произнес он. – Это кошмар какой-то! Невероятно! Но его признание…

– Мало ли что Уэллс признался, – хмыкнула Эбби. – Но ты же увидел то, что заметила я? Он манипулировал шерифом Бейкером, и тот предоставил Уэллсу всю информацию, которая ему требовалась, чтобы взять на себя убийство Касс. А затем он использовал эту информацию, чтобы убедить ФБР: он и есть убийца.

– Это может оказаться простым совпадением. Или одной из его игр, – заметил Пол.

Эбби сделала глубокий вдох.

– Нет, это не совпадение и не игра. Я знаю. Я с ним встречалась.

– Что?!

Он так быстро и неожиданно вскочил со стула, что Эбби резко дернулась, как дергается испуганный олень. Только олень бежит прочь, а она осталась стоять на месте. Пол возвышался над ней, но не устрашающе, Эбби не чувствовала никакой угрозы, которая могла бы от него исходить. Наоборот! Он протянул руку, его пальцы нежно накрыли ее ладонь, словно ему внезапно потребовалось удостовериться, что она находится рядом и с ней все в порядке.

Что Уэллс и ее не лишил жизни.

От этого простого прикосновения ее обдало жаром. Эбби почувствовала мозоли у него на руке, но не в тех местах, в которых, как она помнила, они были раньше. Теперь самая большая мозоль чувствовалась на указательном пальце правой руки, которым он нажимает на спусковой крючок, а раньше мозоли были на ладони. Теперь его орудием труда стал пистолет, а не лопата.

– Ты о чем думала, черт побери?! – закричал он.

– Я думала о том, что мне нужно подтверждение моих подозрений, – ответила Эбби, упрямо выставив вперед подбородок. – Мне нужна была уверенность в своей правоте. И теперь я уверена.

– А как ты до него добралась? Я оставил четкий приказ: любой человек, изъявивший желание посетить Уэллса…

У нее округлились глаза.

– Так, значит, я поступила неправильно, занявшись этим расследованием, а ты каким-то образом контролируешь, с кем ему встречаться, а с кем не встречаться? Как тебе это удалось?

Он покраснел, голубые глаза смотрели в пол.

– Я один из старших агентов ФБР, Эбби. И у меня много друзей.

– Не могу в это поверить, – призналась она. – Как ты мог… – Она заставила себя замолчать, сделала глубокий вдох. Она должна держать себя в руках. – Мой разговор с ним многое прояснил. Этот разговор подтвердил, что Уэллс никогда не видел Касс. Он впервые увидел ее на фотографии, которую ему показал шериф Бейкер во время того допроса.

– Почему ты в этом так уверена? – спросил Пол.

– Ее волосы, – сказала Эбби.

Он нахмурился сильнее.

– Ее волосы? – эхом повторил Пол.

– Во время нашей встречи Уэллс пытался вывести меня из себя, как-то спровоцировать, но я не поддалась, – пояснила Эбби. – Поэтому он завел разговор о том, что привлекло его в Касс. И говорил о ее кудряшках.

– Ее кудряшках?.. Но она же распрямляла волосы.

– Вот именно, – кивнула Эбби. – Смотри.

Эбби прошла к доске, снова ее перевернула, и их взорам представилась фотография Касс в спортивной форме своей команды. Когда Касс играла в софтбол, она собирала сильно вьющиеся волосы в хвост за спиной. Девушка улыбалась на камеру.

– На этой фотографии у нее вьющиеся волосы. И эту фотографию Бейкер показывал Уэллсу. Если бы Уэллс видел ее при жизни, если бы он охотился на нее, как на других своих жертв, то он бы знал, что она распрямляла волосы. И он бы знал, что она уже целый год не играет в софтбол. Он бы знал, что положил ее тело в саду, где растут оливковые деревья, а не миндальные. Да на воротах, ведущих в сад семьи Мартинов, висит огромная табличка: «ОЛИВКОВЫЙ САД СЕМЬИ МАРТИНОВ»! Уэллс разыграл тех, кто его допрашивал. Он разыграл всех. Он нас разыграл. Но он ее не убивал.

Эбби посмотрела на Пола, на его красивое лицо. Она видела, что сейчас у него в душе идет борьба. А ей требовалось, чтобы он ей поверил. Ей требовалась его помощь.

Ей требовался кто-то, кто любил Касс так же сильно, как она сама. Ей требовался Пол, чтобы бороться за Касс так, как боролась она сама.

– Но тогда почему он признался? – спросил Пол. – Да, можно говорить, что его признание звучит несколько странно. Согласен. Но почему он вообще признался?

– Потому что он кого-то защищает, – ответила Эбби. – Настоящего убийцу Касс.