Тридцать три
Единственный раз, когда Сэнди Марш пропустила работу, был день, когда пропала Дебби. С тех пор она приходила рано и уходила поздно, потому что находиться в квартире было невыносимо и потому что на работе она отвлекалась от мыслей о Дебби на приличное количество времени.
Сегодня она пришла в светлый открытый офис без перегородок в самом начале девятого и не рассчитывала, что здесь появится кто-то раньше чем через полчаса. Но Джейсон Вебстер был здесь, и он аккуратно выставлял несколько нарциссов в вазу на столе Сэнди. Все просто невероятно к ней относились, особенно Джейсон, это место превратилось для нее из офиса в настоящий дом, полный заботы и внимания. Люди брали на себя какую-то часть ее работы, приносили ей кофе, каждый раз приглашали ее пообедать вместе на перерыве, а часто и поужинать у себя дома, чтобы ей не пришлось проводить вечер в одиночестве в своей квартире, только если ей самой этого не хотелось.
– Они очень красивые, Джейс. Они выглядят как весна.
– Продолжай улыбаться.
Сэнди бросила на стол свое пальто и сумку и обняла его. Нарциссы сияли, как драгоценные монетки, посреди довольно-таки скучного офиса, где преобладали серый и металлик.
– Кофе?
Сэнди включила компьютер и взглянула на новую папку, которую вчера поздно вечером оставил на ее столе менеджер отдела. Все больше людей в долгах, все больше фирм просит отсрочек по оплате, все больше оправданий. Сэнди работала в сфере кредитного контроля, где оказывались совсем уже отчаявшиеся, которые получили уже буквально все возможные предупреждения и не могли не только заплатить, но даже грамотно пообщаться с банком, предоставить объяснения, причины или оправдания. «Приют Последних Шансов» – напечатал однажды кто-то крупными красными буквами на листочке и прикрепил его к столу Сэнди. Это было сто лет назад.
Ей нравилась ее работа. Она была щепетильна и любила работать с цифрами, но с такими цифрами, которые были ближе к людям, и ей нравилось, что она могла, хотя бы иногда, подхватить человека в последний момент перед тем, как он упадет прямо с края ее стола в пропасть судебных дел о банкротстве.
– Я еще положил сахар, – сказал Джейсон, ставя на стол поднос. Он купил две чашки кофе и два пончика.
– Нет, Джейс…
– Ты таешь на глазах, Сэнди. Мне это не нравится.
Это была правда, она потеряла уже почти пять фунтов с тех пор, как пропала Дебби. Джейсон сел к ней на край стола.
– Значит, никаких новостей?
Сэнди покачала головой. Она уже перестала звонить в полицейский участок. Не то чтобы они не были всегда милы с ней, всегда говорили, что они, разумеется, будут держать ее в курсе… делают все возможное… ищут в нескольких направлениях… Другими словами, они не говорили ей ничего.
– Я тут подумал, – сказал Джейсон, – они ведь искали на Холме, верно?
– Под микроскопом его изучили.
– Но что именно они искали? Я о чем? Они ведь не знают Дебби, а ты знаешь. Они могли пропустить что-то, что ты бы заметила.
– Например?
– В этом-то и проблема.
– Я не думаю, что они могли пропустить что-то… их было так много, Джейсон. Хотя я думаю, они… – Она сглотнула, потом быстро проговорила: – …искали что-то типа деталей ее одежды, следов крови или… чего-то такого.
– Все нормально, не расстраивайся.
– Что поделать, меня это расстраивает. Извини, я не хотела огрызаться, извини.
– Нет, все нормально, не бери в голову. Но я все думаю, может, был бы смысл нам с тобой сходить туда вместе, поглядеть как следует.
– Это заставит меня почувствовать, что я хоть что-то делаю. Я ничего особо не могу, кроме как снова и снова перебирать все, что она говорила, что она делала, все, что могло бы дать хоть какой-то ключ. Но от этого я только не сплю по ночам. Я бы не рискнула пойти туда одна, но ты прав. Может быть, я что-то такое почувствую. Хотя звучит глупо.
– Совсем нет.
– Я подумала прошлой ночью – я ведь злюсь на нее, знаешь? Если она куда-то ушла по своим делам и никого не предупредила, неважно, по какой причине, было ли ей снова грустно или нет, я все равно зла. Я знаю, что это неправильно, но я ничего не могу с этим поделать. А потом я подумала: нет, дело не может быть в Дебби. Это просто не в ее природе. Она очень внимательный человек, очень заботливый. Она никогда, никогда не заставила бы нас пройти через все это. Она бы позвонила своему отцу или написала мне. Мы были подругами с тех пор, как нам было по пять, с первого дня младшей школы, понимаешь? Я знаю Дебби. Я уверена: что-то с ней случилось. Но все вокруг как будто не хотят больше ничего делать. Они не предлагают расширить область поиска или пустить радиообращение по всей стране, но не говорят почему. Это приводит меня в бешенство. Я постоянно злюсь. Я не злюсь на нее, я злюсь на них.
– И в этом нет для тебя ничего хорошего. Так почему бы просто не сходить туда?
– Разве он все еще не перегорожен?
– Нет, все ленточки и прочее убрали, я проезжал сегодня мимо.
– Это значит, что здесь они сдались.
– Неважно. Мы же – нет.
– Но что мы можем сделать?
Джейсон встал.
– Не знаю, милая, я просто думаю, что тебе от этого станет лучше.
– Нет. Я не смогу находиться там, чтобы меня не преследовали всякие страшные мысли. Но спасибо.
– Не за что.
Он взял свой кофе и остатки пончика и направился к своему столу.
Сэнди нажала на первый файл на сегодняшний день и погрузилась в работу. Она была занята, и это помогало, и когда три девочки предложили ей пообедать вместе в бистро за углом, она согласилась с удовольствием.
Этим вечером, первый раз с тех пор, как Дебби пропала, Сэнди решила посидеть дома в одиночестве. Она старалась этого избегать, и на некоторое время это помогло, но она была не из тех, кто просто отмахивается от трудностей, и, в итоге передумав и приняв решение все-таки сходить на Холм вместе с Джейсоном, была намерена встретиться лицом к лицу с пустотой ее квартиры сегодня же.
Как только она вошла, сразу включила радио, нашла станцию, по которой крутили старые хиты, и сделала погромче, когда «Блонди» запели «Течение сильнее». Сэнди прошла прямо в ванную, где налила себе в воду какой-то фиолетовой жидкости под названием «Глубина», которая дала очень много пены, перелившейся через край ванны и закапавшей на коврик. Экзотический запах окутал ее, когда музыка сменилась на песню «Вингз» «Мыс Кинтайр».
– Смотри-ка, все не так плохо, ты отлично справляешься.
После ванны она еще полчаса делала себе маникюр и педикюр, долго выбирая между разными лаками, потом нанесла маску, а затем еще какой-то омолаживающий крем, который купила сегодня вместе с двумя топами, которые сейчас лежали в пакетах рядом с ее кроватью и дожидались, когда она их примерит, но потом, после того как приготовит пасту с соусом из свежих томатов с грибами и пармезаном и выпьет стаканчик с небольшим того белого вина, которое она нашла в шкафу, оставшегося еще с Рождества. Потом будут «Улица Коронации» и «Чисто английское убийство», а еще надо подписать пару чеков и начать читать новый роман Пенни Винченци. Ей надо было сделать все это уже очень давно. Побег от всего на свете еще никому никогда не шел на пользу.
Она легла в постель чуть раньше десяти, взяв с собой книгу и чашку чая. Она перестелила простыни, так что они были прохладными и свежими.
Она прочла две страницы своей книги, когда ни с того ни с сего, ни о чем таком не подумав и не вспомнив, Сэнди начала плакать. Она села на кровати, взяла коробку с салфетками и проплакала так двадцать минут; слезы, вызванные постоянным страхом и волнением, катились по ее щекам, слезы, в которых выплеснулось все едва сдерживаемое напряжение последней недели, слезы, которые лились у нее из глаз под громкие булькающие звуки. Она скучала по Дебби, она боялась даже представить, что с ней случилось и где она была сейчас, но она ужасно боялась того, что Дебби уже не было в живых.
Эту мысль она затолкала куда-то глубоко внутрь себя много дней назад; она была оптимистичной и жизнерадостной, уверенной, что всему есть логическое объяснение – может быть, не самое простое, и, может быть, не самое для нее приятное, но все же объяснение, услышав которое потом от Дебби, она сможет во всем разобраться.
Теперь же она признала, что может не быть другого объяснения, кроме самого худшего из всех. Она говорила правду, когда сказала Джейсону, что Дебби была последним человеком, который бы исчез без предупреждения. Куда бы ни пошла ее подруга, какие бы проблемы, о которых она никогда не говорила, она бы ни решала, она бы в любом случае оставалась на связи, и с ней в первую очередь. Они никогда не забывали говорить друг другу о том, что было действительно важно, еще с тех пор, как были маленькими девочками, играющими в песочнице. Дебби была мертва. Кто-то напал на нее и увез. Кто-то убил ее. Кто-то прятал ее. Она произносила это про себя снова и снова, не переставая рыдать, и в конце концов пошла в ванную умыться холодной водой, чтобы попытаться успокоиться.
Потом она вернулась в постель и легла, но не хотела выключать свет и не могла читать книгу, но час за часом она думала, думала и ужасалась.
