Двадцать два
Сэнди вышла из душа, завернувшись в длинное полотенце, когда радио на ее прикроватной тумбочке пропикало одиннадцать раз, сообщая об очередном выпуске новостей. Когда она услышала это, по ее лицу пробежала тень беспокойства. Дебби не предупредила, что собирается уходить, и даже не оставила записку, что было ей не свойственно, но она вроде как собиралась на одну из тех встреч, на которые она записалась в Старли, – встреч для чудиков, как их про себя называла Сэнди, хотя вслух ничего не говорила, радуясь, что ее подруга взбодрилась и приходит в себя, что она даже начала вести какое-то подобие социальной жизни. Но обычно встречи не длились допоздна – до сегодняшнего дня, Дебби всегда возвращалась домой к десяти, заваривала себе чашку своего отвратно пахнущего травяного чая и рассказывала Сэнди про всякие нью-эйджерские верования, чакры, ауры и бог знает что еще. Сэнди всегда слушала и с интересом задавала вопросы, и она вынуждена была признать, что Дебби выглядела лучше, гораздо лучше: ее кожа стала чище, хотя это почти что наверняка из-за антибиотиков доктора Дирбон, ее глаза были ясными, а волосы, которые она удачно подстригла, укоротив до модной нынче длины, больше не висели и не засаливались, а еще она определенно скинула вес. Сложно критиковать что-то, что приносит такую очевидную пользу.
Сэнди достала свой маникюрный набор и мешочек с лаками, отнесла их в гостиную и стала смотреть старые серии «Друзей», попутно удаляя с ногтей «Розовый пион» и заменяя его на «Сахарную глазурь». «Друзья» в этот раз были страшно смешными, и под них она расслабилась. «Вот и Дебби придет посмотрит», – подумала Сэнди, когда серия закончилась. Было уже пять минут первого. Сэнди начала расхаживать по квартире, вскипятила воду и сделала себе кружку чая, о котором забыла и оставила остывать, включала радио и снова его выключала. Один раз она даже вышла на улицу. Там было пусто и тихо, горело совсем мало окон – всем, кто здесь жил, на следующее утро надо было рано вставать на работу. Сэнди подождала несколько минут. Ночь была прекрасная – теплая и сухая. Дебби появится с минуты на минуту, быстро вышагивая по улице, или даже на такси, потому что последний автобус уже давно ушел. Черная кошка пробежала через дорогу и скрылась в кустах. Из-за дальнего поворота появилась машина, но это было не такси, и она просто быстро проехала мимо и исчезла.
Без десяти час Сэнди уселась рядом с телефоном. Она снова оделась, подумав с тревогой, что ей еще придется выйти – что Дебби могла попасть в аварию и что она будет нужна ей в больнице. Она подняла трубку, но сразу положила ее на место, потому что ей показалось, что она услышала шум двигателя. Она посмотрела на улицу из-за занавески в гостиной и увидела машину, которая развернулась на противоположной стороне улицы и потушила фары.
Полвторого. Она пошла в комнату Дебби и стала искать книжку, куда та записывала адреса и телефонные номера. Может, там была запись по поводу встречи. А потом она увидела, что на спинке стула висит сумка Дебби. Сэнди уставилась на нее. Куда бы она ни пошла, она взяла бы с собой свою огромную коричневую сумку. Она поколебалась, но потом расстегнула ее и посмотрела внутрь. Бумажник, помада, расческа, салфетки, блокнот, брошюра по медитации, какие-то скрепки… обычная мелочевка. Не было ключей от дома и ингалятора, который ей выписала доктор Дирбон после приступа астмы и который велела всегда носить с собой.
Сэнди была в растерянности. Дебби никак не могла пойти на встречу или на вечеринку к своим новым друзьям из Старли без сумки. Она вернулась к телефону. Было без двадцати два.
Патрульная машина была у ее дверей через пять минут, и из нее вышел веселый пожилой мужчина и молодая женщина, которую, как показалось Сэнди, ее история совсем не впечатлила. Они отказались от чая, сели на кухне и стали задавать свои обычные вопросы.
– Я бы посмотрела ее комнату, если вы мне позволите, – сказала молодая женщина-констебль. Она назвалась Луизой Тиллер.
Сэнди отвела ее в комнату Дебби.
– Боюсь, вы здесь ничего не найдете, – сказала она.
– Давайте это уже я буду решать.
– Но здесь ее сумка, и она никогда бы не оставила ее дома, если бы собиралась провести где-то вечер.
– Ну, она могла взять другую. Обычно у людей больше чем одна сумка.
– Нет, – сказала Сэнди, – у нее на самом деле нет.
– Как давно вы двое вместе?
– В смысле, соседки? Около года.
– Соседки и все, да?
Сэнди вспыхнула. Ей все больше и больше не нравилась констебль Луиза Тиллер.
– Да, и все.
– Хорошо. Вот эта сумка?
– Да.
Констебль подняла ее, отнесла к кровати и вывалила из нее все содержимое, беспорядочно рассыпавшееся перед ней. Затем она начала рассматривать все по очереди, взяла блокнот и пролистала несколько страниц.
– Я так полагаю, что вы уже позвонили всем этим людям, чтобы выяснить, не с ними ли она?
– Ну… нет… она бы не ушла куда-то на весь вечер без сумки.
Констебль Тиллер вздохнула и быстро вышла из комнаты, оставив вещи разбросанными на кровати Дебби. Сэнди последовала за ней.
– Здесь ничего, Дейв.
Он поднялся.
– Послушайте, мисс Марш, я думаю, скоро выяснится, что ваша подруга просто пошла погулять, припозднилась и осталась у кого-нибудь на ночь.
– Она бы никогда так не сделала. Не сказав мне. Не позвонив. И она никак не оставила бы дома свою сумку.
– Но так она и поступила, разве нет?
Констебль Дейв Граймс нахмурился. Его собственная жена, казалось, буквально срасталась в области бедра с той сумкой, которая оказывалась у нее в фаворе, – в ней была вся ее жизнь.
– Значит, она осталась у какого-нибудь парня, которого подцепила в пабе, – сказала женщина скучающим тоном.
– Нет.
– Почему вы так уверены?
– Дебби не такая.
– Какая?
– Дебби не ходит в пабы и не… слушайте, я знаю ее, я живу с ней, мы с ней дружим с начальной школы. Просто это совсем на нее не похоже. Она… у нее недавно была депрессия, но сейчас ей уже гораздо лучше и…
– Все хорошо, я понимаю, что вы пытаетесь нам сказать, – сказал ей полицейский ласково, – нетипичное поведение. Некоторые люди гуляют ночами напролет, где им только заблагорассудится, и никому даже в голову не приходит сообщать об их пропаже до тех пор, пока не пройдет несколько недель. А другим людям в голову не приходит так себя вести – они звонят, или оставляют сообщения, или просто никуда не ходят.
– Но если имеют место психические проблемы, то все предстает в несколько ином свете, не так ли?
Сэнди перевела взгляд на констебля Луизу Тиллер. Слова застряли у нее в горле, настолько она была зла и обижена.
– Что вы имеете в виду?
– Случаи депрессии.
– Ладно, Луиза. На самом деле сейчас мы не можем ничего для вас сделать, мисс Марш, и я уверен, что ваша подруга вернется домой уже утром. Если к этому времени от нее не будет никаких вестей, сообщите нам об этом, и мы сможем дать этому делу ход.
Констебль Тиллер уже успела выйти за дверь. Мужчина потянулся за своей каской.
– Это будет непросто, но попробуйте поспать. Вы поступили абсолютно верно, позвонив нам.
Сэнди была искренне ему благодарна, а женщина-констебль была просто самодовольной коровой. Но, несмотря ни на что, беспокоиться она меньше не стала. Дебби было лучше, гораздо лучше. Но депрессия – это такая странная вещь, и она могла внезапно снова накатить на Дебби, никак не проявившись, и из-за этого она могла…
– Прекрати, – сказала она себе. – Прекрати немедленно.
Она налила себе немного выпить, наполнила грелку и отправилась в кровать вместе с романчиком Мейв Бинчи, который купила днем. Может быть, чтение поможет ей заснуть.
В половине четвертого ее наконец сморил сон, а в шесть она снова проснулась. Она выскочила из постели и сразу пошла в комнату Дебби. Она была пуста, и там все было точно так, как они оставили ночью. В остальной квартире тоже оказалось пусто. Сэнди уселась за кухонный стол и посмотрела на квадрат жемчужно-серого неба над крышей дома по соседству. Она чувствовала себя разбитой и усталой, а ее мышцы болели после такого беспокойного сна. Но было что-то еще, что она сначала даже не распознала, что-то типа боли в груди. А потом она поняла, что это был страх. Она боялась за Дебби. Какие бы дежурные реплики ни отпускала констебль Луиза Тиллер по поводу того, что она осталась на ночь у друзей, Сэнди знала, что она этого не делала, никогда в жизни бы так не сделала. Но что она сделала? Куда она пошла? Почему не вернулась домой?
Она пошла в гостиную и проверила, работал ли домашний телефон, а потом нашла свой мобильник и проверила его. Потом она позвонила в скорую помощь Бевхэмской центральной. К ним не поступало никого похожего на Дебби. Потом она позвонила на работу, чтобы предупредить, что не придет. После этого она приняла душ, оделась, обожгла себе рот слишком горячей кружкой чая и направилась в полицейский участок Лаффертона.
Констебль Нейтан Коутс выудил из общей текучки дело о пропавшей девушке. Когда Фрея пришла на работу, его копия лежала у нее на столе.
– Что думаете, сержант? – спросил он.
Она изучила детали.
– Больницы?
– Ничего.
– Хм.
Фрея вышла, чтобы взять свой первый кофе за сегодня. Фигурировало словосочетание «психические расстройства», что делало это все похожим на обычную историю девочки в депрессии, которая сбежала в сильно угнетенном состоянии и скоро найдется – хорошо, если живая, но вполне возможно, что мертвая, если она была склонна к суициду. Она встала посреди коридора, отхлебывая из пластикового стаканчика. Это был наиболее вероятный сценарий, но… что-то здесь было, что-то не то; Фрея никогда не доверяла коллегам, которые говорили о каком-то чутье на дела, но иногда она сама была вынуждена признать, что и ее посещают такие предчувствия. И сейчас это было оно. Это был один из отчетов о пропавшем без вести, который она не хотела бы видеть пылящимся в дальнем углу.
Нейтан вышел из распашных дверей за ее спиной.
– Сержант, соседка ждет внизу. Пришла только что сказать, что вестей нет.
Если бы это не было одним из даже отдаленно невеселых дел, Фрея улыбнулась бы из-за выражения неподдельного рвения на его лице. Он зацепился за дело Анджелы Рэндалл, и вот появилось что-то новое, что, возможно, имело к нему отношение. Нейтан чувствовал, что сейчас требуется действие, и после слишком долгого копания в компьютере именно действия ему и не хватало. Фрея бросила пустой стаканчик в корзину и пошла вниз по лестнице. По большому счету, она чувствовала себя так же.
Еще до того как их разговор с Сэнди закончился, она была полностью удовлетворена – сходство между делами было налицо. Соседка пропавшей девушки была совершенно белая и с трудом могла связать два слова от волнения, так что Фрее пришлось использовать все свои профессиональные навыки, чтобы успокоить ее и выяснить подробности. Первое, о чем она спросила, было психическое состояние Дебби Паркер, и подруга сразу же яростно бросилась на ее защиту:
– Слушайте, у нее была небольшая депрессия. Она потеряла работу, и у нее… у нее была очень низкая самооценка… у нее небольшие проблемы с лишним весом и… Слушайте, я не хочу быть предательницей, я не критикую ее, вы должны это понимать, она моя лучшая подруга, и я чувствую себя ответственной за нее.
– Именно поэтому вы должны рассказать мне все, Сэнди. И конечно же, вы не предательница. Вы хотите, чтобы ее нашли как можно скорее, и мы все для этого сделаем, но вы не должны ни о чем умалчивать из-за ложного чувства долга.
– Да, понимаю. Ну, проблемы не небольшие, она очень полная. И все стало еще хуже после того, как она лишилась работы и впала в депрессию, а еще у нее было сильное акне. Но, знаете, она только начала со всем этим справляться, она начала ходить к какому-то целителю из Старли, и он предложил ей очень хороший режим питания – не какую-то изнуряющую диету для похудания, а совершенно безопасную, просто очень здравые ограничения в еде.
– У вас есть имя и адрес этого лекаря?
– Ну… только имя. Он называет себя Дава.
– Дава?
– Дебби никогда не упоминала его фамилию. Я говорила ей, что ей стоит быть осторожнее, но потом решила, что он безобиден… ну, не считая того, что он дал ей те препараты.
Фрея резко подняла голову.
– Препараты?
Сэнди рассказала ей об аллергической реакции Дебби.
– Они все еще у вас в квартире?
– Нет, доктор Дирбон забрала их. Она сказала, что хочет отдать их кому-то в клинике, чтобы выяснить, что в них содержится.
Фрея сделала пометку.
– Как вы думаете, могла ли Дебби пойти на встречу с этим человеком прошлым вечером?
– Сомневаюсь. У нас нет секретов, хоть и совсем разные взгляды на жизнь. Кроме того, она никогда не уезжает куда-то далеко, не взяв свою сумку.
Сумка. Фрея отметила это сразу, как только первый раз прочла отчет. Ни одна женщина не уйдет на весь вечер, или даже на час, не взяв с собой сумку, и, по словам Сэнди, это была единственная сумка Дебби Паркер, и все находилось в ней.
– Только она взяла ключи от дома, – сразу сказала девушка.
– Это делают даже тогда, когда отходят в магазин за углом, чтобы купить пакет молока.
– У нас нет магазина за углом, и она не взяла свой кошелек.
– Еще раз, вы абсолютно уверены… подумайте как следует, Сэнди… вы абсолютно уверены, что она не получала никаких плохих новостей или внезапно не впадала в уныние? Депрессия коварна, она может нанести повторный удар даже тогда, когда человек уверен, что оставил ее позади.
– Я знаю, что ей стало лучше, я просто это знаю. Она снова могла спокойно смотреть на себя в зеркало впервые за очень долгое время, она похудела, она хорошо выглядела и говорила о том, что собирается искать новую работу в ближайшее время. Она делала упражнения. Вот почему я не начала волноваться сразу, как только пришла домой. Иногда она уходила на долгую прогулку… она говорила, что еще не готова начать полноценно бегать или тренироваться, но когда еще немного сбросит, то обязательно начнет.
«Боже…» – пронеслось в голове у Фреи.
– Если бы она ушла на долгую прогулку, она бы не стала брать с собой сумку, так ведь?
– Нет, она бы ей только мешала. Это большая сумка.
– Но она взяла бы ключи.
– Да. Так я и думала. Сначала. Первые несколько часов, но потом стало темно, а время все шло и шло, и я знала, что она не стала бы гулять после полуночи.
– Она ходила куда-то конкретно, у нее был свой маршрут или она просто ходила туда, куда ей захочется? Пожалуй, я бы делала именно так.
– Днем она могла пройти через весь город, может быть, зайти в магазин или выпить там кофе. Но в основном она ходила на Холм.
Сердце Фреи упало, но в то же время ее охватило острое возбуждение. Их стало уже трое, трое точно. Велосипедист, Анджела Рэндалл и теперь Дебби Паркер. Три человека, которые пропали, когда гуляли, или бегали, или катались в одиночестве на Холме. Три человека, которые исчезли без следа, не оставив ни записки, ни подсказки, ни зацепки. Трое людей, которые, по словам тех, кто мог о них что-нибудь сказать, не имели никаких причин исчезать по своей воле и которых никто больше нигде не видел.
– И что теперь будет? Что вы будете делать? Вы же собираетесь ее искать, правда? Просто женщина, которая приезжала прошлой ночью, вела себя так пренебрежительно, и я не думаю, что вам следует…
– Пренебрежительно в каком смысле?
– Казалось, что она не воспринимает все это всерьез. На самом деле мне стало очень неприятно, потому что для нее как будто бы было очевидно, что если у Дебби была депрессия, значит, она могла… могла, ну, знаете…
– Это совершенно не очевидно. Я верю вам, Сэнди. Вы знаете свою подругу, вы должны были заметить. Кажется, не похоже на то, будто Дебби была настолько подавлена, чтобы навредить себе. Но вопрос я вам задать должна была, вы понимаете это?
– Да, но дело в том, что вы даже спросили об этом иначе.
– Понятно. Я думаю, сейчас вам следует пойти домой, на тот случай, если Дебби уже вернулась.
– Мне позвонить ее отцу и мачехе, как вы думаете?
– Подождите немного – хотя бы до обеда. Если к этому времени она не вернется, то да, но постарайтесь особенно их не пугать. Я, скорее всего, пущу объявление по местному радио, видел ли кто-нибудь Дебби. Не могли бы вы посмотреть по ее вещам и попробовать понять, в чем она была, когда вышла? Я зайду к вам попозже, и мы с вами вместе пройдемся по тексту, который я подготовлю для эфира, чтобы вы смогли удостовериться, что все правильно. Вот, это карточка с телефоном участка и моим внутренним номером. Если меня не будет, а вам понадобится оставить сообщение или просто поговорить с кем-нибудь, попросите констебля Нейтана Коутса, он будет вместе со мной работать над этим делом.
Она наблюдала, как девушка медленно вышла из участка, опустив голову, – такая хрупкая, красивая и искренне взволнованная. Примерно так же, подумала Фрея, она сама сейчас будет подниматься в кабинет инспектора.
Его там не оказалось. Фрея вернулась в офис, где, как всегда, сидел Нейтан и прилежно забивал какие-то данные в компьютер. Когда он услышал ее краткий отчет по делу о пропавшей девушке, его глаза загорелись.
– Мы беремся за него, так?
– Да, только Камерона нет в его кабинете.
– Камерона сегодня не будет, – крикнул кто-то с другого конца офиса, – у него прием в больнице.
Фрея знала, что инспектор собирался встретиться с врачом по поводу того, что сам он называл своими «дурацкими кишками», уже несколько недель. На несколько секунд она задумалась, постукивая ручкой по краю своего стола. Значит, его не будет, может быть, целый день, и как минимум все утро, так что у нее не было выбора, правда же? Тут нельзя было ждать.
– Операция по наркотикам еще продолжается? – спросила она Нейтана.
Он покачал головой.
– Вчера они ее свернули, по крайней мере, пока.
– Успехи?
– Я слышал, они наловили мелочевки. Большой рыбе удалось уйти. Что теперь будем делать, сержант?
– Именно это, – сказала Фрея, направляясь к дверям, – я и намерена сейчас выяснить.
Интересно, но из-за того, что это было по работе и что Фрея была сильно взвинчена, на этот раз ее не трясло от предвкушения простой встречи и беседы с Саймоном Серрэйлером, как в прошлый раз, когда она с трудом смогла совладать с собой, постучавшись в его дверь. Анджела Рэндалл и Дебби Паркер сейчас были на переднем плане ее сознания, и она хотела, чтобы дело скорее пошло. Она была рада, что инспектора Камерона сегодня не было, потому что возможность перепрыгнуть через него обозначала, что процесс может ускориться.
– Войдите.
Когда она услышала его голос, ее сердце дрогнуло.
– Фрея… Надеюсь, у вас хорошие новости. Они бы сейчас мне не помешали.
– Не совсем, сэр, извините.
Он убрал свои прекрасные светлые волосы со лба, на который они небрежно упали. Он выглядел уставшим.
– Ох-хо. Что у вас? Присаживайтесь, присаживайтесь.
Она обозначила все факты о Дебби Паркер, а потом быстро связала ее дело с Анджелой Рэндалл и привела соответствующие ссылки на случай с пропавшим велосипедистом, которого ненавязчиво упомянула в самом конце. Это был тип доклада, в котором она, по собственному мнению, была особенно хороша – лаконичный, но исчерпывающий, подчеркивающий самые важные детали, которые он сразу должен был заметить, и оставляющий в стороне несущественные факты, о которых ему позже, при необходимости, доложат. Он был весь внимание и слушал ее не перебивая. Когда она закончила, он секунд тридцать помолчал, а потом сделал забавный жест головой, который, как она решила, обозначал, что он переварил информацию и принял решение.
– Вы правы. Ваш инстинкт вас не подвел. Три человека подряд – а особенно две пропавшие женщины – кажутся большим, чем совпадение. Мы должны найти эту девочку, Дебби Паркер… Что вы предлагаете?
– Обращение по местному радио с просьбой о предоставлении информации. Полоса в вечерней газете, желательно сегодняшней, с ее фотографией, настолько четкой, насколько это возможно. Листовки, но это после, скажем, сорока восьми часов. И полноценная поисковая операция на Холме. Беседа с лекарем из Старли-Тор.
– Хорошо. Что насчет отца и мачехи?
– Я сказала соседке, чтобы она подождала немного подольше на тот случай, если Дебби вернется.
Он посмотрел на часы.
– Нет, им нужно сообщить сейчас. Вызовите их сюда. Я хочу, чтобы каждую травинку на этом Холме тщательно осмотрели. Мне нужно, чтобы отчеты по Анджеле Рэндалл и велосипедисту были на моем столе, и я хотел бы, чтобы вы съездили в Старли и разделали этого хиппи-целителя под орех.
Она встала.
– С этим я справлюсь.
– Кого бы вы хотели взять с собой?
– Нейтана Коутса. Он уже наводил для меня кое-какие справки, и он жаждет поехать.
Серрэйлер рассмеялся.
– Отлично. И – хорошая работа, Фрея.
Она направилась к двери. С этим ничего не могло сравниться: подозревать, что происшествие важное, заставить других воспринять свои подозрения всерьез, сформировать стоящее дело и получить зеленый свет. Это она любила в работе больше всего; расследования типа этого делали ее жизнь в лондонской полиции сносной, помогая справляться с особо унылыми периодами, неприятными обязанностями и самыми мерзкими делами, и уж точно способны были занять ее голову и отвлечь от мыслей о ее безнадежном браке в рабочие часы. Это было дело, над которым она работала втихаря неделями, потому что не могла смириться с тем, что его отставили как неважное, и по поводу которого оказалась абсолютно права. А это могло обещать ей повышение. Она подумала об инспекторе Камероне и его приеме в больнице. Она никогда никому бы не пожелала тяжело заболеть, но, с другой стороны, Нейтан не раз намекал, что Камерон ждет не дождется, когда сможет уйти на пенсию… а это будет значить освободившееся место инспектора.
Она чуть ли не вбежала в офис, на ходу показывая Натану пальцы вверх.
– Мы в деле. Старший инспектор одобрил и тоже участвует. Патрульные будут прочесывать Холм, и будет обращение по местному радио. Мне нужно, чтобы соседка снова приехала сюда – ты можешь взять машину и забрать ее, Нейтан? – а потом еще позвони в новостную службу радио и предупреди их. Я хочу составить обращение с просьбой об информации, и еще мы передадим его в «Эхо», чтобы они опубликовали в вечернем выпуске. Ой, и не мог бы ты еще попросить Сэнди Марш привезти фото Дебби, если у нее найдется, и чем свежее, тем лучше?
Нейтан подскочил к телефону.
– А что мне потом делать, сержант?
– Мы с тобой поедем в Старли. Может быть, отведаем сэндвич из одуванчиков в органическом кафе.
