Брайт отпустила Кристофера с девочками в бассейн и заняла свое место в группе других мам, собравшихся на их обычном месте: нагромождение шезлонгов, сумок-холодильников и полотенец. Еда и напитки стояли повсюду; только начатые, недопитые до конца и совсем пустые. Брайт любила ощущение сопричастности к этой суете.

Но сегодня шезлонг Зелл пустовал. Последние несколько дней Кейли приходила с Дженси и Лансом. Брайт скучала по пожилой женщине, которая вечно раздавала советы и говорила забавные вещи, но она чувствовала, что что-то происходит, и надеялась, это (чем оно ни было) пройдет, и Зелл вернется. Дженси и Ланс что-то знали, но держали рот на замке. Однако уже наступил август, и время утекало, их лето подходило к концу. Она вспомнила полуденные часы в начале июня, кода лето разворачивалось перед ними серпантином, веселые ленточки грядущих дней. Этих дней становилось все меньше.

– У Зелл все в порядке? – спросила она у Ланса, когда Дженси повела девочек за содовой к автомату.

Он побледнел, коротко кивнул и отвернулся, делая вид, что следит за детьми, прыгающими с трамплина.

– Ланс, – настойчиво окликнула она. – В чем дело?

В конце концов, Зелл – его ближайшая соседка. Кому как не ему знать, есть ли причина, по которой она не приходит.

Он посмотрел на здание клуба, в котором скрылась Дженси, с какой-то странной паникой.

– Сомневаюсь, что она хотела бы, чтобы я рассказал об этом, – сказал он. – Она все еще очень расстроена.

Брайт наморщила лоб.

– Дженси расстроена? Из-за Зелл?

Он покачал головой.

– Нет, не из-за Зелл. Из-за ее сына. Поэтому… все… сложно.

Такой ответ совершенно сбил Брайт с толку. Дженси практически не общалась – да, в сущности, вообще не общалась – с сыновьями Зелл ни в прошлом, ни сейчас. Из-за чего бы ей расстраиваться? Она попыталась надавить на Ланса, чтобы получить дополнительную информацию:

– Что случилось? Ты должен мне сказать.

У нее возникло ощущение дежавю – она вспомнила долгие вечера, которые они с Ивреттом и Дженси проводили у этого самого бассейна. Дженси и Ивретт были тогда вместе, но она не упускала ни одного случая поболтать с Ивреттом. Тогда она могла только мечтать, что выйдет за Ивретта замуж. Она подумала о предстоящей встрече с Трентом, о том, как рискнет тем, чем дорожила больше всего, – если Ивретт когда-нибудь узнает.

Дженси купила девочкам газировку, но по пути назад ее остановила соседка, и это дало им немного времени, ведь женщина славилась своей болтливостью. Ланс оглянулся и тоже увидел, что Дженси застряла. Он сделал глубокий вдох.

– Лучше бы позволить ей самой тебе рассказать.

Брайт покачала головой, отгоняя мысли об Ивретте.

– Она мне ничего не скажет. Она, в общем-то… держится настороже. Со мной.

В их разговорах Дженси скользила по поверхности: дети, погода, последние местные новости и сплетни о знаменитостях. Брайт хотелось верить, что однажды это изменится.

– Она со всеми так, – согласился Ланс.

Брайт прикусила язык, ожидая продолжения.

– Уверен, ты знаешь, при каких обстоятельствах она отсюда уехала, когда вы, ребята, были детьми?

Брайт кивнула, подумав о том, как ходила навещать Ивретта, пока тот поправлялся. У него было сломано ребро, подбит глаз, швы на губе. И Дженси оставила его в таком состоянии. Вместо нее рядом с ним сидела Брайт, брала его за руку, пока он спал, пытаясь понять причину отъезда лучшей подруги. По мере того как он выздоравливал, они с Брайт сближались, и она почувствовала первые проблески надежды, что, в конце концов, у них что-то может получиться. Она просто должна быть терпеливой, дать ему время забыть Дженси. По правде говоря, несмотря на всю привязанность к подруге, Брайт была рада, что Дженси освободила ей место.

– Ее кто-то преследовал, – сказала она теперь Лансу, который, как она ясно видела, любил Дженси.

Брайт узнала тот взгляд, каким он смотрел на нее. Она глянула на его руку и заметила, что он все еще носит обручальное кольцо. В прошлом она иногда болтала с его женой, вела разговоры о пустяках, пока они наблюдали за детьми в бассейне или когда сталкивались на улице во время прогулки. Его жена увлеклась бегом, сильно похудела и выглядела потрясающе, когда ушла от него.

– Ну… да… Несколько дней назад мы выяснили, что на самом деле ее преследовал сын Зелл.

– Джон-младший? – спросила она, думая, каким большим и пугающим был старший сын Зелл.

Он часто говорил им, что в лесу кто-то прячется, гонялся за ними и пугал их, когда они были совсем маленькими.

– Нет, другой. Тай.

Брайт вспомнила, как Дженси и Ивретт в последний или предпоследний раз отправились в убежище. К тому времени Дженси была ужасно напугана, шарахалась собственной тени и все время нервничала. Именно Ивретт попросил Брайт пойти с ними, постоять на страже снаружи, чтобы они могли побыть наедине. Дженси и Ивретт собирались вместе уехать в колледж, по крайней мере, таков был план. Брайт считала, что тогда у них появится много времени наедине, могут и подождать. Но Ивретт попросил, и она согласилась. Она сидела снаружи убежища с фонариком, чувствуя себя полной идиоткой. Они с Ивреттом никогда не обсуждали ту ночь, то, как нелепо она себя чувствовала, как изводилась ревностью, что он был там не с ней, а с Дженси.

Она вспомнила… и испытала шок от того, как все логично встает на свои места. Тихий и скромный Тай случайно пришел к убежищу, пока она сидела возле него. Она ни о чем не подозревала и, отчаянно нуждаясь во внимании мужчины, любого мужчины, с готовностью откликнулась на его попытку завязать разговор. Дженси услышала голоса и послала Ивретта посмотреть, что происходит. Увидев Тая, Ивретт улыбнулся обоим и снова исчез за стеной из стволов и веток, но напоследок поднял большие пальцы. Тай целовал ее тем вечером, его руки шарили по ее телу, становясь все настойчивее. Она отстранилась, потрясенная тем, что происходит, и темпом происходившего. Она произнесла его имя, и ее голос, казалось, вывел его из какого-то транса. Он быстро встал, отошел от нее, извинялся, пятясь все дальше и дальше, затем повернулся и бросился бежать.

Теперь она попыталась вспомнить, разозлился ли он, увидев Ивретта, не было ли каких-то признаков того, что случится потом? Несколько дней спустя, когда Ивретт рискнул пойти в лес, чтобы встретиться с Дженси, на него напал кто-то в лыжной маске. Дженси вернулась домой, так его и не встретив, а о случившемся узнала несколько часов спустя, когда мама Ивретта позвонила ей из больницы. Через несколько дней Дженси уехала. «Ее отъезд, – сказала она, – будет лучшим решением для всех».

Она целовалась с парнем, преследовавшим Дженси! А Дженси она про случившееся с Таем рассказала? Они посмеялись над этим потом, порассуждали, вдруг это во что-то выльется? Ничего такого Брайт не могла припомнить. А Дженси помнит? Ей хотелось вскочить, извиниться и пойти стошнить в туалете клуба. Ланс пристально смотрел на нее.

– Я просто вспоминаю… то время, – сказала она.

– Думаю, Зелл не по себе, она никак не может оправиться от случившегося.

– Но она-то не сделала ничего плохого. – Брайт хотелось защитить Зелл, саму себя, всех, кто был невольно втянут в эту ситуацию.

– Да, мы это знаем, и никаких обид. Это просто… неловко. Я позвонил в полицию, и, думаю, Зелл хочет просто держать дистанцию, пока все не разрешится.

Брайт кивнула.

– Вполне понятно. Но это просто жуть.

Ланс рассмеялся, скорее от облегчения, чем от настоящего веселья.

– Хорошо подытожила, – сказал он. Он смотрел на Дженси, которая, очевидно, пыталась сбежать от соседки. – Только не подавай виду, что я тебе рассказал, ладно?

Она повернула пальцами у губ, будто закрывала их на замок, – такой знак они с Дженси когда-то использовали, когда клялись молчать. Раньше они хранили секреты друг друга. Теперь они хранили секреты друг от друга. Даже о том, почему вернулась, Дженси рассказала не ей, а Ивретту.

– Никому ни слова, – пообещала она.