Октябрьская трагедия над Синаем, которая привела к гибели 224 человек, определила высокий эмоциональный накал недели. И неудивительно, что карикатуры на гибель аэробуса, опубликованные французским журналом Шарли Эбдо, вызвали у нас в стране широкое негодование.

Шарли Эбдо не в первый раз выступает со злобными антироссийскими рисунками. И при этом горячо отстаивает свое право на оскорбление всего и вся: и памяти погибших, и ценностей других культур, и религиозных символов и святынь. И даже гордится этим. Расстрел, учиненный террористами в январе 2015 г. в редакции Шарли Эбдо, вызвал всемирное сочувствие к жертвам террора и многочисленные проявления солидарности с журналом. Но само это издание вновь показало, что неспособно ни на сочувствие, ни на человечность.

7 января 2015 г., сразу после убийства журналистов Шарли Эбдо, вся Франция в едином порыве выплеснулась на улицы в знак протеста и возмущения. В Париж съехались мировые лидеры, дабы выразить солидарность с французским народом. Эти негодующие толпы и шествия призваны были не только показать единство людей в их отторжении терроризма, но и защитить, как было громогласно заявлено, священный для демократии принцип — принцип свободы слова — непреходящую и абсолютную ценность современного западного мира.

Но уже тогда даже у тех, кто твердо и решительно осуждает терроризм и убийства, закрадывалось сомнение. Глядя на страницы Шарли Эбдо, заполненные откровенно вульгарными и похабными карикатурами, смысл которых был только в том, чтобы покушаться на ценности других — тех, кто не относит себя к сторонникам либеральной западной догмы, было трудно не задаться вопросом: а что, собственно, нам предлагают отстаивать и защищать? Сам принцип или то его конкретное бездарное и похабное воплощение, которое он находит на страницах журнала?

Трудно было не задаться и другим вопросом: почему же ценности либерального Запада предполагают покушение на ценности и святыни других миров, будь то мусульманского и православного? Почему эти либеральные ценности столь агрессивны? Почему столь полны ненависти к другим культурам и, в конечном счете, столь тоталитарны? И действительно ли мы должны в едином порыве поддерживать — нет, не право на свободу слова, а право на свободу безнравственности?

И вот минуло менее года, и журнал Шарли Эбдо доказал, что правы были те, кто задавался этими вопросами. В то время, как весь мир выражал нам соболезнования в связи с авиатрагедией в небе над Синаем и гибелью 224 человек, карикатуристы из Шарли, похихикивая, подергиваясь и почесываясь от удовольствия, сочиняли карикатурки на падающий с неба самолет.

Негодование, которое это вызвало в России, вызвало удивление у нового главного редактора журнала. «Я этого просто не понимаю, — заявил он. — Мы — светская, демократическая и атеистическая газета. Понятие кощунства не имеет для нас никакого значения. Мы комментируем новости, как и все другие издания». Нет, господин главный редактор. Ни один журналист во всем мире, как бы он ни относился к России, не позволил бы себя издеваться над этой трагедией. А вы позволили. Более того, вы превратили это моральное преступление в свою программу, в символ веры. Вы превратили моральное уродство в свое знамя. И вы, конечно, лжете, когда утверждаете, что вам неведом смысл слова «кощунство». Иначе страницы вашего Шарли были бы полны карикатур на ваших коллег, истекающих кровью от пуль террористов.

Свобода слова, как и любая другая свобода, предполагает ответственность. И на некоторые виды свободы слова во Франции, как и в ряде других стран Европы, наложен запрет. Запрещено, например, отрицать холокост и итоги Нюрнбергского процесса. За это могут упечь в тюрьму. Так что свобода слова и на Западе подтверждена ограничениям. И скрываться за этой формулой, как сделал в своем заявлении по этому поводу МИД Франции, означает одно — оправдывать моральные преступления Шарли Эбдо.

Главный редактор утверждает, что его журналистам и карикатуристам все равно, что о них думают. Они готовы и дальше отстаивать свое право на моральное уродство. Это их выбор. Но право на выбор есть и у нас. И сегодня в России уже только законченный мерзавец может напялить на себя майку со словами «Je suis Charlie». Но миллионы и десятки миллионов наших граждан теперь готовы подписаться под совсем другими словами — «я не Шарли». Это отторжение моральных преступлений и оправдывающих их псевдоценностей и станет нашим ответом. Момент солидарности закончился. Мы не Шарли. И это уже навсегда.