4 июля 2009 года в Вене, в комитете Парламентской ассамблеи ОБСЕ по демократии была принята резолюция, уравнивающая сталинизм и нацизм. В этом документе перед Россией как участником ОБСЕ было выдвинуто требование: отказаться от «демонстраций во славу советского прошлого» и избавиться от структур, «приукрашивающих историю». Кроме того, ОБСЕ предложил учредить общеевропейский день памяти жертв сталинизма и нацизма, приурочив его к подписанию пакта Риббентропа — Молотова 23 августа 1939 года.

Таким образом, часть Европы (часть, потому что далеко не вся Европа с этим согласна), поставила на одну доску Советский Союз и Третий Рейх. Именно в этом — подлинное содержание резолюции. Но возникает вопрос: а что было бы, если бы советские солдаты и армия страны, которой руководил в то время Сталин, не стали бы освобождать Европу от гитлеровских войск? И вместо того, чтобы поливать кровью поля и дороги Европы, спасать Краков и заключенных концлагерей, остановилась бы на нашей западной границе, оставив Европе возможность самой разбираться с Адольфом Гитлером? Судьба Европы была бы совсем иной.

Что же касается приукрашивания истории, нелишне было бы самой Европе вспомнить о своей истории периода Второй мировой. Пока советские солдаты гибли на восточном фронте, Париж жил весело и даже широко. Работали рестораны, театры, кафе и казино, а сами французы — если не все, то большинство — наслаждались жизнью. Это подтверждает недавняя выставка фотографий жизни Парижа периода оккупации, которая состоялась во Франции и вызвала шок у самих французов. На фото — беззаботные, улыбающиеся лица веселых парижанок, бойко шагающих на высоких каблучках под ручку с офицерами германского вермахта.

Освенцим, Бухенвальд, Сталинград, война на далеком Восточном фронте или в песках Северной Африки? Их это мало касалось. Парижанки не могли обойтись без духов и теплой воды — и охотно шли на «контакты третьей степени» с германскими офицерами. Да, были французы, которые пошли в Сопротивление, были и такие, кто отдал жизнь за свою родину. «Пламя французского сопротивления не должно погаснуть и не погаснет», — взывал к французам из Лондона генерал де Голль. Но вот свидетельство английского журналиста и писателя Александра Верта, жившего в послевоенные годы во Франции: «Во Франции не было тогда пламени, лишь едва тлело несколько угольков, имелось очень мало горючего материала, который мог бы вспыхнуть для сопротивления внутри страны».

Не сопротивлялась не только Франция. У Гитлера в союзниках была добрая треть Европы, той самой, которая после войны постаралась об этом быстро забыть. Напомним: вместе с Гитлером были Италия, Венгрия, пол-Франции по главе с маршалом Петеном, Хорватия, Словакия, Норвегия, Испания, Португалия, Румыния, Болгария. Эти страны не просто соглашались с тем, что делали германские нацисты, но и помогали им в их преступлениях. Почти каждая европейская нация имела собственных нацистов и делегировала на Восточный фронт своих отпрысков сражаться с Россией на стороне фюрера. У добропорядочной и нейтральной Швеции были милейшие отношения с гитлеровским рейхом, финны добровольно выдали Гиммлеру несколько тысяч человек левых и антифашистских убеждений, а Швейцария с удовольствием хранила в своих банках слитки золота, отлитого из зубных коронок и украшений жертв концлагерей…

И вот эта Европа — Европа с грязной совестью, не признавшаяся в своем соучастии в гитлеровских преступлениях и не покаявшаяся за них — рассуждает о высокой морали, пытаясь прикрыть свое прошлое белыми одеждами праведников. Но праведников в руководстве довоенной Европы просто не было.

Сейчас вся Европа вспоминает пакт Риббентропа — Молотова. А как насчет Мюнхенского сговора, господа? Вас коробит так называемый раздел Польши, но почему мы не слышим возмущения по поводу дружеской встречи глав демократической Франции и демократической Великобритании с Гитлером и Муссолини в Мюнхене в 1938 году. Там, в Мюнхене западные демократии — из соображений собственной безопасности — разрешили нацистам захватить Чехословакию, лишь бы Гитлер начал двигаться на восток, а не на запад. И разве Сталин, пытаясь выиграть время и подписав договор с Риббентропом, не действовал по правилам, уже написанным высоконравственными европейскими демократиями? Разве он играл не созданную ими игру? Когда я сказал об этом на одной публичной дискуссии в Лондоне, британская аудитория, непривычная к правде, отреагировала возмущенным гулом. Но ни один человек не встал и не опроверг сказанное.

И вот наследники той Европы, погрязшей в предательствах и соглашательстве с нацистами, Европы, наслаждавшейся винами в компании с нацистскими офицерами, Европы, мечтавшей лишь о собственном благополучии и выживании, наследники Европы с подлой совестью, будут осуждать тех, кто проливал кровь за ее спасение? Но эта Европа не имеет права судить нас. Она сама себя его лишила — и в Мюнхене, и после него. А Россия сама разберется со своим прошлым. И резолюции ОБСЕ ей для этого не нужны.