Часть 2 Глава 31

Она стояла у окна, когда Арон вошел. Смотрела вниз: может быть, на крохотных муравьев-людей, может быть, на плывущие по реке судна, или же на саму реку – широкое полноводное течение. На ее родине даже крохотные ручьи считались даром богов.

За время, проведенное в выделенной ей комнате, девушка успела переодеться в домашнее платье своего народа. Короткие рукава, украшенные бисерной вышивкой, оставляли на виду изящные смуглые руки, на запястьях каждой блестело несколько золотых цепочек. Платье плотно облегало маленькую женственную фигуру, подчеркивая небольшую высокую грудь и талию, такую тонкую, что северянин мог бы перехватить ее ладонями. Черные волосы, убранные в высокую прическу, открывали длинную шею. Маленькие босые ступни выглядывали из-под длинного подола, рядом на ковре, покрывавшем половину комнаты, лежали сброшенные домашние туфли.

Почувствовав чужой взгляд, девушка обернулась и вздрогнула, в глазах, устремившихся к двери, потом вернувшихся к нему, отразились удивление и тень страха. Похоже, девушка не могла понять, как пропустила звук открывающейся двери и его шагов. Арон с запозданием вспомнил: в некоторых ситуациях следует преодолевать привычку двигаться бесшумно. Тери выказывала недовольство его неожиданными появлениями весьма откровенно – особенно если, пугаясь, что-то роняла или разбивала. В прошлом это вполовину напускное возмущение казалось забавным, сейчас воспоминание отозвалось сердечной болью.

- Мой господин? – неуверенно уточнила девушка, и, когда он согласно кивнул, поклонилась:

- Приветствую тебя, господин.

- Как твое имя?

- Нисса, господин.

- Тебя устраивают эти комнаты?

- Да, господин.

- Возможно, тебе что-то нужно?

- Нет, господин.

Маг сел на стоящий неподалеку от окна стул и кивнул девушке на соседний:

- Расскажи о себе, Нисса. Как я понял, ты благородного происхождения. Как ты попала в рабство?

Та послушно села, сложила руки на коленях.

- Моя мать была дочерью тамиса Короссуре. Она родила меня, не имея мужа, и умерла при родах. Кто мой отец, я не знаю. Тамис Короссуре очень разгневался, – девушка глубоко вздохнула. - Когда мне исполнилось пятнадцать, он продал меня тамису Вассуре, да будет Владыка милостив к нему за Порогом.

Значит, незаконнорожденная внучка тамиса, дворянина, способного выставить на битву тысячу копий. Как мужчина помнил, все титулы своей знати Народ Песка измерял в воинской силе.

- Сколько тебе сейчас, Нисса?

- Двадцать, господин.

Арон кивнул – то же самое сказал продавец в торговом доме Ателаса.

- Тамис Вассуре умер?

- Да, господин, - ответила она дрогнувшим голосом. - Мой прежний господин провинился перед Сияющим Оком, ему принесли шелковую нить. У нас принято, если... – девушка нервно сжала руки в маленькие, почти детские кулачки.

- Я знаю, - кивнул северянин, прерывая объяснение, и Нисса облегченно вздохнула.

- Тебя продал его наследник?

- У моего прежнего господина не осталось наследников, все его имущество перешло Сияющему Оку. Всех рабов продали на аукционе.

- У тебя рождались дети, Нисса?

- Нет, господин, - она покачала головой. - Великая Мать не благословила мое чрево.

Арон кивнул и сказал, меняя тему:

- Через несколько дней отправимся в мой замок. До того времени постарайся не выходить из своих комнат. Еду слуги будут приносить сюда. Позднее я постараюсь найти служанку из твоего народа.

- Вы очень добры, господин, - проговорила рабыня.

Маг поднялся, собираясь уходить, когда девушка, вставшая одновременно с ним, сказала:

- Если мне позволено спросить, господин?

- Спрашивай, - северянин кивнул.

- Откуда вы так хорошо знаете язык моего народа, господин? Старый слуга в доме Ателаса считался единственным в городе, говорящим на аккиу.

Арон чуть улыбнулся, мимолетно подумав о том, что именно редкость языка рабыни стала главной причиной его выбора. Честно сказать, мужчина куда больше восхищался красотой северных женщин, белокожих, светлоглазых, полногрудых. Таких как Тери. Нисса выглядела хорошенькой, другой человек сказал бы даже – красивой, но для Арона ее смуглое тело не таило такого искушения, как тела северянок.

- Я много путешествовал в юности, Нисса, - пояснил он доброжелательно. И добавил, видя ее неуверенность:

- Ты хочешь спросить еще что-то?

- Простите, господин, - голос рабыни упал до полушепота, она опустила взгляд, потом вновь посмотрела на него, по лицу разлился смущенный румянец. - Вы… вы придете сегодня вечером?

Ее вид – и очаровательное смущение, и нежная полуулыбка, и брошенный взгляд из-под длинных ресниц – все говорило о том, что его визиту она была бы рада. Можно даже решить, если немного напрячь воображение и потешить самолюбие, будто это признаки любви с первого взгляда.

Арон подавил усмешку, подумав: последнее, в чем сейчас нуждается девушка, так это в похвале своим актерским способностям. Господин распоряжается жизнью и смертью раба, естественно, что Нисса желает понравиться ему, а первое условие для этого – показать, будто господин нравится ей. Северянин знавал некоторых женщин, умевших плакать по заказу, хотя краснеющих по заказу еще не видел.

- Я хотел дать тебе время привыкнуть к новому месту и ко мне, - сказал он доброжелательно. Нежная полуулыбка с лица Ниссы исчезла:

- Мне не нужно привыкать, господин, - рабыня сжала ладони у груди, словно перед молитвой, в глазах появилась растерянность. - Я живу, чтобы служить вам.

Последние слова прозвучали как стих, заученный давным-давно и повторенный с тех пор бессчетное количество раз. Арон, не удержавшись, потер переносицу, подумав: со свободной женщиной общаться куда проще. Особенно с северянкой – его соплеменницы никогда не стеснялись прямо высказать мужчине свои предпочтения и идеи.

- Если приглашаешь, то приду, - сказал мягко.

На губах Ниссы вновь появилась прежняя нежная полуулыбка:

- Да, господин. Я буду рада.

В империи Таррун не существовало рабских рынков, какими славился Каганат и более отдаленное королевство Шаот. Никто не выставлял рабов на помосте, словно бессловесный скот, нет, все проходило в высшей степени благопристойно. Даже рабов следовало называть не рабами, а пожизненными слугами, по задумке кого-то из советников прошлого императора. Словно бы это что-то меняло. Впрочем, тот же самый советник запретил обращать в рабство граждан империи – будь причиной хоть долги, хоть преступление, и этим, полагал Арон, заслужил уважение.

В годы юности северянину довелось пожить в Каганате, где он насмотрелся на то, как родители продавали детей, как в дома к беднякам, решившимся взять ссуду, приходили ростовщики и забирали в уплату долга их самих. Как обращали в рабство за самые легчайшие проступки, такие как недостаточно низкий поклон перед аббасом – главой города; как Ирам – правитель Каганата – отдавал целые деревни свободных людей в собственность придворным и чиновникам.

Судя по словам Ниссы, жизнь Народа Песков не очень отличалась от жизни народа Каганата.

По принятому тогда, больше пятидесяти лет назад, императорскому закону, «пожизненными слугами» могли становиться только чужеземцы, захваченные на войне или проданные своими сородичами. Оговаривал закон и право выкупа, буде кто-то из родни пожелает освободить раба. Разумный справедливый закон, и Арон собирался позаботиться о том, чтобы новый император ни в чем не изменил его. А то, как он слышал, последние годы в Императорском Совете все чаще звучали голоса за возвращение старых путей.

Торговый дом Ателаса, где северянин нашел Ниссу, считался одним из лучших в империи. Здесь продавали как экзотических красоток, так и ученых рабов, способных стать домашними учителями для дворянских или купеческих отпрысков; как вышколенных слуг, так и тренированных бойцов-телохранителей. Единственной загвоздкой являлась цена – тоже следствие закона полувековой давности. На изначальную стоимость каждого раба накладывался налог в два талана. Цена небольшого каменного дома в пределах городской черты. За Ниссу он заплатил стоимость трех таких домов.

Девушка ждала его. Каким-то образом, не зная языка, она сумела объясниться со слугами, получив и ванну, и ароматные мыла. Как понял Арон, по ее обычаям рабыне полагалось устроить омовение для своего господина… Неожиданность. Приятная неожиданность. К такому мужчина мог привыкнуть очень быстро…

Сейчас на Ниссе была лишь короткая, до середины бедер, туника, подхваченная на талии узким пояском. Волосы она распустила, но пряди у висков заплела в косички. Приятно смотреть, приятно касаться.

Мог он привыкнуть и к ее телу, состоящему из изящных изгибов во всех правильных местах. К ее нежным рукам и приятному голосу.

Арон слегка улыбнулся, проводя ладонью по блестящему шелку черных волос, спадающих до талии. Милая Нисса. Идеальная кандидатура на роль любимой наложницы Темного мага. Экзотическая красота, непонятный язык, туман слухов и легенд, окружающий ее народ. Рабыня, не знающая язык империи и того, кто он и что он такое. Рабыня, у которой будут драгоценности, роскошная одежда, собственные слуги и даже стража. Капризы которой Тонгил станет исполнять так, чтобы его увлеченность не осталась тайной. Прекрасная рабыня, которую каждый увидит, как самую большую слабость мага. Ради которой он избавится от прежних увлечений, отправит по домам заложников. Которая станет ярким бриллиантом, в чьем ослепляющем свете будет сложно разглядеть обычного мальчика, взятого в ученики…

Сколько Арон уже не касался женщины? Три месяца, четыре? Последняя – служанка в таверне, чье лицо и имя он не помнил. Впрочем, мужчина вообще не запоминал имена случайных любовниц, даже прилагавших все усилия, чтобы остаться в его памяти. После смерти Тери это стало лишь ответом на нужду тела: все силы, и моральные и физические, он направил на месть. Сейчас… сейчас Арон начал осознавать: он готов отпустить ее призрак. Тери из этого мира не принадлежала ему и никогда не будет. Пусть так. Да, пусть так.

Северянин притянул Ниссу ближе, обнимая гибкое стройное тело, наклонился к ней. Девушка подняла голову, подставляя рот для поцелуя, черные глаза блеснули за пушистыми ресницами. Умелые губы, сладкое дыхание, сладкий вкус с привкусом горького миндаля. Сладкий поцелуй, который все длился и длился; и он уже был возбужден и хотел ее всю, хотел больше этого сладкого яда. Яда?

Невидимая струна порвалась внутри, сладкий вкус поцелуя смешался с солью и горечью железа. Арон оттолкнул Ниссу, торопливо сделал шаг назад. Поднес руку ко рту. Кровь.

Рабыня вскрикнула испуганно и тут же зажала себе рот обеими руками.

Маг сглотнул, пытаясь понять, что случилось. Больше никаких изменений в себе северянин не ощущал. Проще всего обвинить в случившемся рабыню, но чувство опасности молчало. Как и с Мэлем. Шаманские штучки? Но кто мог заранее знать, что он купит именно Ниссу, кто успел бы ее подготовить? Там имелись и другие женщины, более в его вкусе. И… яд? Нет, в прошлом его не раз пытались отравить, Арон знал присутствие яда. Знал до того, как подносил ко рту или вдыхал пары, или наступал на змею, подброшенную в темную спальню. Знал это излучение опасности от неразумного, иное, чем от людей. Сейчас – ничего подобного.

Он больше не чувствовал привкуса крови; сломавшееся уже залечило себя. Еще один плюс магии.

Мужчина шагнул к рабыне, осторожно взял за запястья и отвел руки в стороны. Нисса смотрела растерянно и испуганно, не сопротивляясь.

- Что случилось, господин? – прошептала девушка. - Что это было?

Арон не ответил, вслушиваясь в биение ее крови. Вглядываясь в ее эррэ. Ничего не изменилось – обычный человек, не владеющий Силой, не несущий опасности. Обычная молодая женщина. Наклонился, чуть коснувшись мягких губ, ощутил ее напряжение. Но сейчас это значения не имело. Снова обнял, поцеловал уже по-настоящему – и в этот раз не ощутил никакого вкуса горького миндаля, никакого сладкого яда…

Понимание пришло резко – он не почувствовал исходящей от Ниссы опасности, поскольку проблема заключалось не в ней, а в нем. Сейчас, целуя ее во второй раз, Арон не испытывал возбуждения, поскольку воспринимал происходящее как эксперимент.

Неправильно.

Его руки заскользили ниже, на несколько мгновений мужчина заставил себя забыть обо всем, кроме горячего тела под своими пальцами. Возбуждение вернулось – с прежним сладким запахом миндаля. Но в этот раз северянин не ощутил крови во рту, в этот раз надломилась магия. Часть Силы, контролировавшая тени, вдруг перестала отвечать, словно бы он попытался шевельнуть отсутствующей частью себя. Словно бы его эррэ, его невидимый двойник, лишился руки или ноги.

- Господин, что происходит? – Нисса не могла видеть действие магии, но она видела его лицо, исказившееся от внутренней боли.

Арон не ответил, всматриваясь внутрь себя, в то, как отчаянно извиваются нити Силы, пытаясь проникнуть в отсеченную часть эррэ. Уже сейчас он мог сказать: повреждение скоро исчезнет; почти так же быстро, как восстановилось тело. Разум его тем временем подбирал, анализировал и отбрасывал гипотезы, способные объяснить происходящее, пока одна из них не зацепилась когтями-якорями за многие, прежде непонятные, моменты в жизни Тонгила-прежнего, объясняя вещи, которые он наивно принял как данность.

- Господин? – повторила девушка.

- Неделю назад я случайно попал под одно заклинание, - сказал Арон первое правдоподобное объяснение, пришедшее в голову. - Полагал, последствий уже не осталось, но, как видишь, ошибся.

- О-о, - голос Ниссы наполнился сочувствием. - Господин, если я могу чем-то помочь…

Северянин криво улыбнулся:

- Раз уж у нас сегодня не получится… ближе узнать друг друга... Расскажи мне о своей стране. О ваших обычаях, богах, о жрецах и магах.

Не самое подходящее состояние - с явившемся ему откровением - чтобы слушать и воспринимать истории, но мужчина не хотел покидать покои рабыни через столь краткое время. Стража будет говорить о его новом увлечении, но говорить они должны запланированное им.

- Хорошо, господин, - послушно отозвалась девушка, не выказывая удивления просьбе.

Она сидела на широкой кровати, поджав под себя ноги, все в той же короткой, ничего не скрывающей тунике; нежный голос лился напевным речитативом. Арон, одевший брюки и рубашку, но поленившийся последнюю застегнуть, слушал полулежа, подперев голову рукой.

Рассказывала Нисса интересно, и что-то могло ему пригодиться; но за рассказом следила лишь часть сознания, вторая продолжала и так, и этак прокручивать самую вероятную гипотезу, от которой хотелось одновременно и рассмеяться, и разбить либо сжечь что-нибудь. Желательно магией. Так Арон, наверное, и поступит - позже, когда останется один. Ни к чему пугать Ниссу видом своего нервного срыва.

Проклятие, так небрежно упомянутое некроманткой. Ее дразнящие духи, ее откровенное платье - цель Эвиты заключалась не в его соблазнении. Вовсе нет. В напоминании о том, что он потерял возможность любить женщин. Возбуждение, намек на близость - и яд проклятия начинал действовать, ломая как тело, так и магию. Издевательская насмешка: можешь видеть, но не смей касаться…

И увлечение Тонгила-прежнего мальчиками… Увлечение? Или просто замена? Не по выбору, как Арон думал, а по необходимости?

Северянин мысленно встряхнулся, усилием перенаправив мысли.

Нисса. Что делать с Ниссой? Она все еще была необходима ему – как красивая декорация, как ширма. Все прежние выкладки оставались в силе, сына все также следовало уберечь от порочащих слухов, от заложников все также следовало избавиться. С одним изменением – Ниссе придется что-то рассказать. Не сегодня, конечно, и не завтра. Но через пару-тройку недель она начнет уже серьезно задаваться вопросом – почему он не приходит к ней. Правду? Нет, ни в коем случае. Арону не нужна рабыня, знающая один его секрет и вполне способная догадаться о других. Впрочем, время придумать еще одну ложь с достаточным количеством деталей, чтобы не вызвать подозрение, у него есть.

Хотелось бы знать, кому еще из магов, кроме Эвиты, известно о висящем на нем проклятии? Сказала ли она своему союзнику Волькану? В курсе ли кто-то из Темных? Из Светлых? Это важно, ведь проклятие – в первую очередь слабость, которую можно использоваться против него, как уже пыталась Эвита. Кроме того, когда некромантка узнает о Ниссе, обязательно полюбопытствует, как это «дорогой Тонгил» сумел избавиться от проклятия без ее помощи…

Арон мысленно выругался, представив, сколько ему придется изобретать правдоподобных объяснений.

Как же легко жить, когда можно просто говорить правду, и это не убьет ни тебя, ни тех, кто тебе дорог.