Часть 2 Глава 21
Император лежал на полу в луже крови, лицо искаженно агонией, из разжавшейся в момент смерти руки выкатился амулет – прямо в кровь. Мэа-таэль наклонился и осторожно поднял амулет за цепочку, обтер камень подвески об одежду мертвого монарха, распрямился. Рот неудержимо растягивался в ухмылку. Государь империи Таррун лежал у его ног – побежденный и убитый. Великолепное окончание охоты.
За спиной послышался шорох. Полукровка обернулся – в дверях стояла молодая русоволосая женщина и смотрела на него с холодной ненавистью.
- Медена, - полуэльф сделал жест, напоминающий придворный поклон. - Как приятно, наконец, увидеть вас вживую.
- Это не взаимно, - сказала та резко. - Когда мне вернут детей?
- Как только я окажусь в крепости и отдам распоряжение, - любезно ответил Мэа-таэль, и, не удержавшись, добавил. - Вам очень идет это сердитое выражение. Такой блеск в глазах, такой гневный румянец!
- Замолчи, - прошипела магичка. - И молись, чтобы нам не встретиться на узкой тропе.
- Раз желаете, - согласился полукровка. - Обязательно помолюсь.
- Шут! – презрительно выплюнула Светлая. - Что ты будешь стоить без своего покровителя?
- Так ему еще долго жить и здравствовать, - в тон отозвался Мэль, заставляя голос звучать в должной степени легко.
- Сомневаюсь, - злорадно проговорила женщина, кивая в сторону окна, выходившего на площадь. Мэль смерил ее оценивающим взглядом и решил, что повернуться к магичке спиной не будет самоубийственной глупостью. Подошел к окну – и застыл, только пальцы впились в подоконник. Женщина за спиной язвительно рассмеялась:
- Тонгил по-настоящему спятил!
Мэа-таэль не ответил, продолжая смотреть сквозь сиреневый сумрак на сцену, разворачивающуюся внизу.
Тонгил стоял неподвижно, опустив руки, а чудовище медленно приближалось к нему. Останавливалось, словно в нерешительности, покачивалось всем телом, порой даже скользило на пару шагов назад, но потом вновь продолжало движение. Словно невидимая нить притягивала тварь к магу. Хотя кто кого зачаровал на самом деле? Если движением чудовища управлял Темный, зачем ему оказываться в такой опасной близости от страшной пасти и частокола зубов?
- Что это за тварь? – спросил полуэльф, не поворачиваясь к Медене.
- Ее откуда-то притащил старший жрец, - равнодушно ответила та, подходя ближе и с явным удовольствием наблюдая за непостижимым бездействием Тонгила. – Кстати, на тварь не действует магия иллюзий и внушения. Мерзкое существо, не находишь? Подходящая смерть для Темного мага.
Полукровка промолчал. Он не сомневался, что прежде Тонгил сумел бы справиться с любым подобным чудищем. Но после потери памяти, после крови солнечной гидры, лишения Силы и почти срыва в столице, - после всего этого Мэа-таэль уже ни в чем не был уверен. Магия иллюзий не действовала на тварь, но вот не могло ли само существо влиять на магов? Что можно внушить Темному, заставив так подставиться?
Вмешаться? Как? Пока Мэль выбежит из дома, так или иначе все разрешится. Кроме того, если это все же часть плана Тонгила, последствия вмешательства могут оказаться… непредставимыми.
Тварь тем временем оказалась совсем рядом с магом, потянулась к нему страшной мордой. Сейчас, с закрытой пастью, чудовище немного напоминало уродливую ящерицу со змеиным телом. Увеличенную раз так в сто. Действительно, мерзкое существо.
Тонгил медленно поднял руку и погладил тварь по морде. Рука мага задержалась на месте, и Мэль с содроганием подумал: вот сейчас страшные челюсти откроются, и… нет, щиты выдержат. Может быть.
- Что они делают? – прошептала магичка. Мэль рискнул оторваться от происходящего за окном и бросить на нее быстрый взгляд. Светлая выглядела растерянной. Тонгил тем временем поглаживал морду существа уже обеими руками. Тварь стояла неподвижно, не делая попыток напасть.
Что они делают? Что там происходит?
Потом женщина тихо хохотнула:
- Этот бесов маг еще больший извращенец, чем я слышала. Только посмотри, Тонгил ведь соблазняет эту тварюшку. Хотела бы я знать, что он такое ей шепчет?
Оценивающе глянула на полуэльфа:
- Пожалуй, я не буду торопиться с местью. До того, как Темный свихнется окончательно, осталось недолго. Возможно, скоро мы услышим, как он нарезает верных слуг на куски, на корм своему ручному монстру, – глаза Медены ярко блеснули. - Я скоро услышу, - поправилась она.
Улыбнулась. Развернулась и, покачивая бедрами, вышла из комнаты, где на полу остался лежать мертвый император. За все время разговора на тело преданного ею монарха она не посмотрела ни разу.
Полукровка вновь повернулся к окну. Тварь на площади все также ластилась к магу, а тот все также гладил ее серовато-желтую чешую.
*****
Северянин осторожно гладил чувствительную кожу под надбровными дугами Существа, а то жмурилось и тихо шипело. В связные слова шипение не складывалось, передавало лишь эмоции. Удовольствие, например.
- Арон, ты что творишь? – это прошипел уже полуэльф, вставший неподалеку, со смешанным выражением ужаса, изумления и брезгливости наблюдающий за Тонгилом. Первые его слова с момента, как Мэа-таэль вышел из дома.
Существо открыло один желтый глаз и внимательно посмотрело на полукровку. Потом на мага:
«Этот двуногий тоже не умеет говорить правильно? Он такой же глупый, как те двуногие с острыми зубами?»
«Боюсь, это так, маленькое», - вздохнул маг, вспомнив безуспешную попытку Существа пообщаться с оборотнями, принявшими человеческий облик. Сейчас серые братья с безопасного расстояния наблюдали за своим господином и тварью, чуть их всех не убившей, и подходить ближе не желали.
«Плохо, когда все глупые и не умеют говорить», - сделало философский вывод Существо и тоже вздохнуло.
- Арон, - отчаянным шепотом повторил Мэа-таэль. - Ты меня вообще слышишь? Почему ты не убил тварь? Она же сейчас очнется и всеми нами позавтракает!
«Мне нужно поговорить с этим двуногим на неправильном языке, - объяснил Тонгил Существу. – Отдать распоряжения».
То сочувственно кивнуло:
«Он глуп и не знает, что делать, пока ты не скажешь?»
«Верно, маленькое», - Арон сдержал рвущийся смешок. Северянин уже выяснил интересный факт: звуки любого языка, кроме правильного, оно воспринимало неприятной мешаниной. Возможно, смех ему тоже не понравится.
- Император мертв? – спросил он, повернувшись к полукровке в пол-оборота, но не выпуская из поля зрения Существо.
- Да, я послал парней забрать тело, - ответил полуэльф. - С ним все прошло гладко. Ноэтовот что значит? – пальцем Мэль благоразумно не ткнул, но тон звучал красноречиво.
- Это Существо, - любезно объяснил северянин. - Теперь оно будет жить с нами.
Полуэльф открыл рот. Закрыл. Сглотнул. Открыл снова.
- Шутишь ведь? – проговорил сдавленно. – Один из твоих дурацких приколов? Да?
- Дурацких? – удивился Арон. - Вовсе нет, у меня отличное чувство юмора.
- Так это действительно шутка? – с облегчением выдохнул Мэль. - У меня чуть сердце не разорвалось. Привести эту мерзкую уродливую ядовитую тварь в замок…
- Ты слишком сильно реагируешь, - укорил маг. - На самом деле Существо милое и доброжелательное. И это не шутка: я пригласил, оно согласилось. Думаю, подземелья крепости подойдут на первое время, а когда вернемся в замок, что-нибудь придумаю…
Северянин замолчал и подозрительно уставился на полукровку:
- Мэль? Мэль, ты так сильно побледнел. Скажи, ты ведь не собираешься упасть в обморок?
*****
Первая часть плана была реализована; крики, доносящиеся даже сюда, к прибрежной крепости, а также полыхающее отсветами пожаров небо принадлежали уже второй. Мэа-таэль стоял на верхней части башни, смотрел на город и запрещал себе думать о жуткой твари, устроившейся в рукотворной каменной пещере подземелья многими пролетами лестниц ниже. Мерзость. Отвратительное создание. А рядом с ней сидит Тонгил и обсуждает что-то на этом их змеином языке…
- Как долго продлятся беспорядки? – поинтересовался голос из-за спины, и Мэа-таэль с запозданием осознал: он не услышал приближение мага. Опять.
- Несколько часов, – ответил полукровка, поворачиваясь. – Что, тварюшка в тебе больше не нуждается? Отпустила на волю?
- Можно и так сказать, - миролюбиво отозвался Арон и уселся на каменный пол, прислонившись к парапету. Запрокинул голову, глядя в небо.
- Понять не могу, отчего злишься, - добавил он. – Существо не опасно. Почти все время будет проводить в подземельях, тебе и видеть его не придется. В чем дело?
Мэль промолчал. Что бы ни говорил Тонгил, мысль о твари сидела ядовитой занозой в его разуме. И…
- Почему ты называешь ее Существом?
- Оно само так себя называет, - маг пожал плечами.
- У него нет имени?
- Нет.
- Зачем оно тебе? На самом деле – зачем?
- Не знаю, - легко признался Тонгил. - Каприз, если хочешь.
- Арон, скажи честно: ты уже придумал, для чего нужна тварь, но не хочешь рассказывать? Я не обижусь, мне не нужны детали…
Маг глянул удивленно:
- С чего бы мне от тебя скрываться? Нет, я действительно не представляю, зачем мне Существо. Пожалел, наверное.
- Ты? Пожалел это? – полукровка коротко хохотнул.
- По-твоему, на человеческие эмоции я уже не способен? – удивленно и немного обиженно проговорил Темный. - Не могу пожалеть ребенка, которого лишили единственного дома и пытались использовать в чужой войне?
- Ребенка? – ужаснулся Мэа-таэль. - Ты хочешь сказать, вот это там внизу, это… эта жуткая мерзость – на самом деле заколдованный человеческий ребенок?!!
- Нет, Мэль, - помолчав, ответил маг. - Я хочу сказать другое. Думаю, Существо появилось на свет в чешуе, и человеческим ребенком никогда не было. Просто… Вот ты, когда смотришь на него, что видишь?
- Я? – хмыкнул полукровка. - Я вижу извращение природы. Голова ящера-переростка, насаженная на тело переростка-змеи. Зубы акулы. Ядовитая слюна. Реакция и повадки хищника, для которого мы – любимая пища.
И добавил, видя, что Темный качает головой:
- Или ты ослеп?
- Оно заплакало, когда я его ранил, – негромко сказал маг. - Почти как человек. Тогда-то я и понял – это детеныш. Если сравнивать с людьми, то отважный карапуз пяти лет, отправившийся в лес за приключениями, но потерявший дорогу. Чумазый, зареванный, перепуганный… - лицо Тонгила исказила гримаса боли, он резко замолчал, глядя куда-то мимо полуэльфа.
- Арон, с тобой все нормально? – осторожно поинтересовался Мэа-таэль. Вопрос бессмысленный – с Тонгилом явно творилось неладное. Причем уже довольно давно.
- Арон? – повторил он.
- Мне нужно побыть одному, - резко произнес Тонгил, поднимаясь. - Передай, чтобы меня не тревожили.
- Арон, - в третий раз произнес полукровка. - Эта тварь…
- Существо не виновато, - не глядя на него, ответил маг. - Никто из ныне живущих не виноват. Просто воспоминания.
*****
Просто воспоминания…
Вся его прежняя жизнь, все, что любил, оказались просто воспоминаниями. Демон обманул, не солгав ни словом. Дорогие Арону люди жили здесь, но они не принадлежали ему, не любили его. Сперва Венд, потом Тери… Теперь очередь Рика? Даже имя его сын носит другое – Альмар. Что, если он ни в чем не похож на того мальчика, которого мужчина растил в прежней жизни, на ребенка, которого любил, о котором заботился, которого похоронил? Только внешностью – как и остальные: его не-друг, его не-любимая?
Его не-сын?
Мысль эта появлялась не в первый раз, однако мужчина не давал ей воли, не позволял себе думать так. Но сегодня, услышав плачущие причитания Существа, вдруг, словно наяву, вместо чудовища, покрытого чешуей, увидел Рика. Увидел его в тот день, когда сын, наслушавшись сказок о пиратских сокровищах, отправился искать клад в ближайший лес, не сказав родителям, - и, конечно, потерялся. Арон нашел его уже на закате, забравшегося под старую ель, чумазая мордашка в слезах…
Вспомнил своего ребенка – и пожалел Существо. Но только сейчас, говоря с Мэа-таэлем, выискивая в каждом слове полуэльфа доказательства его предательства, не находя, сомневаясь, вдруг окончательно осознал: найдет он Альмара или нет, этот мальчик никогда не будет Риком. Кровь от его крови и плоть от его плоти – может быть, но не Рик. Словно близнец, отнятый при рождении. Полу-чужой, полу-знакомый, дразнящее отражение прошлого.
В городе продолжались беспорядки, идти туда сейчас казалось глупостью. Бессмысленной глупостью. Арон сам не понимал, почему сделал это. Просто вернулся в покои, одел амулет личины, легкую кольчугу, взял сумку с зеркалом, кошель с деньгами, оружие и вышел, магией заперев дверь изнутри. Как и в прошлый раз, растворился в Тенях, призыв которых получался уже инстинктивно. Никто не заметил, как чужак покидает крепость. Днем оборотни, способные почуять его, по большей части спали, а стражники-люди не обратили внимания.
Хотелось выговориться, поделиться, рассказать правду, - но это желание отдавало самоубийством. Поход в город, где творилось – его стараниями в том числе – бесы знают что, являлось лучшей возможностью отвлечься.
