Глава 45
Ситуационная модель
– Это был трагический несчастный случай, бытовой, – произнес Вилли Ригель, когда они втроем вновь собрались в его кабинете. – То, что произошло тогда у них дома. Учительница про «Кладбище домашних животных» Кинга упомянула, но она не права. То, что случилось – даже по ее описанию – трагический несчастный случай. Отец оставил опасную бритву в ванной. Ребенок четырех лет схватил ее и…
– Петя убил своего близнеца! Женю! – Катя встала. Она не могла сидеть. Она поражалась их спокойствию и хладнокровию! Они оба говорили о таком деле, словно о какой-то бытовой краже или потасовке!
– Ребенок в четыре года не может совершить преднамеренное убийство.
– Он и старшего брата поранил, Вилли, – возразил Гектор. – Интересно, сам-то Петя Кабанов помнит все это? Или амнезия у него, память отшибло? Лесик точно помнил.
– Кабанова тоже все это помнит и знает. Такая трагедия! – Катя села, затем снова встала, заходила по кабинету. – Она… она мне ничего не сказала! Я ее спрашивала о причинах вражды между ее сыновьями. Она каждый раз уходила от ответа. Да, теперь с этой враждой все ясно. Лесик не мог простить брату убийства. Он его ненавидел! А Петя… Нет, Гек, Петя просто не может не помнить того, что сотворил. Ему ведь старший брат постоянно напоминал об этом своей ненавистью. А Петя брата ненавидел именно за напоминание, за память о чудовищном поступке. Пусть ему было всего четыре года, но это убийство!
– Поэтому дело и спрятали в архив Генеральной прокуратуры. Убийство ребенка, а никого не привлечешь. Решили похоронить всю эту историю. Предать забвению. И Кабанову не уволили из прокуратуры. Посчитали, видно, что ее вины в произошедшем нет, – сказал Вилли Ригель.
– Как они все там жили, в их семье, столько лет с таким грузом? – Катя волновалась все сильнее и сильнее. – Я представить себе не могу… Она же мать. И убили ее ребенка. А другой ребенок – убийца – рос на ее глазах. И брат его ненавидел и винил… А их отец…
– Повесился. – Гектор все смотрел в свой мобильный. – Только вот я не могу понять, почему?
– То есть как – почему? – воскликнула Катя. – Причина ясна. Бритва, оставленная им в ванной.
– Вы так считаете? Этого достаточно? – Гектор смотрел на нее.
– Да. Все случилось лишь потому, что отец по халатности оставил свою бритву в ванной, когда там были дети.
Гектор ничего на это не ответил.
– А Лесик словно с другой стороны перед нами предстает. С неожиданной для меня, – заметил Вилли Ригель. – Бросился защищать одного брата от другого. Был ранен. Терпел. В школе все это переносил… когда слухи, пересуды, сплетни… Я-то это хорошо знаю, каково, когда ты полный изгой в школе и сам толком не знаешь, за что. А потом он в один прекрасный день вошел в спальню родителей и увидел своего отца в петле… И этот мальчишка спустя годы, в свои тридцать четыре, по моему личному впечатлению и по рассказам всех свидетелей, которых мы с вами опросили, стал почти законченным подонком. Ребенка похитил, над другими издевался…
– Люди сложные создания, Вилли, – сказала Катя. – Я теперь лучше и Кабанову понимаю – ее фанатичную любовь к Лесику. Получается, что она единственная знала его таким, какой он был на самом деле. И любила его таким. И теперь понятна ее ледяная холодность к Пете… Она же мать. Другая просто отказалась бы от такого ребенка, сдала бы его в детский дом, а она…
– Если бы она сдала его в детский дом, рухнула бы вся ее служебная карьера, – заметил Гектор. – В прокуратуре простили ей трагический несчастный случай, но отказ от родного ребенка ей бы не спустили. Поэтому Петя рос в семье. А не в детдоме.
– И с асексуальностью его теперь все ясно, – продолжала Катя. – Доктор мне сказал – психологическая травма тому причиной. Убийство маленького брата! Шок… чувство вины… Но все-таки…
– Что все-таки? – спросил ее Вилли Ригель.
– Что-то здесь не сходится. – Катя и сама не знала, как это вырвалось у нее. Ведь всего пять секунд назад ей было все ясно!
– И мне так кажется. Гектор?
– Я пока помолчу. Катя, лучше вы расскажите нам о своих сомнениях.
– Это даже не сомнения, а… Что-то просто не сходится. – Катя снова заходила, как маятник, по кабинету. – Все словно всколыхнулось… и я сейчас вспоминаю… И что Кабанова говорила… И что мне говорил официант Хлопов в «Сказке» в самый первый приезд туда. Как развивались там события между ними…
– Все по порядку, а то я не врубаюсь, – попросил Вилли Ригель.
– Сначала про Кабанову. Она заявила мне: Лесик после встречи в ресторане с женой якобы должен был встретиться еще с кем-то. Она считала, что это были вы, Гек. Но это были не вы. Значит – либо Кабанова врала нам, либо говорила правду, и это был кто-то другой. Кто? Я все думаю об этом человеке. И что же я вижу? Лесика в последние дни перед смертью занимали две вещи – распри с женой Ульяной и… Гек, ваш наезд на него, шантаж с требованием доходов от компании.
Гектор мрачно усмехнулся.
– В сторону эмоции. – Катя подняла руку. – Не о моральной стороне этого наезда сейчас речь, о самом факте. Лесик вас очень боялся, Гек. Поэтому хотел вас нейтрализовать. Эти документы… что Кабанова заполучила, это же не сразу произошло. Так сразу их ведь не добудешь, не договоришься, даже через посредника. Я думаю, всю эту эпопею с документами начал Лесик. А мы уже пришли к выводу, что документы мог достать по своим каналам лишь Аристарх Бояринов. Тогда, возможно, именно с ним в тот вечер и должен был встретиться Лесик после ресторана.
– Получается, что Штирлиц Иваныч его прикончил? Так, что ли? – спросил Вилли Ригель. – Но зачем ему было убивать того, кто согласился платить за компромат?
– Вот именно. Убивать Лесика в тот вечер Аристарх причины не имел. – Катя помолчала. – Больше того – они в тот вечер так и не встретились. Доказательства тому – слова самого Аристарха, когда он искал подход к Кабановой, контакт с ней. Ведь документы уже были у него на руках, у посредника. А с Лесиком он в тот вечер не смог встретиться, потому что…
– Кабанов был уже к этому времени убит – это хотите сказать? – Гектор снова глянул на Катю.
– Да. И кто же у нас остается? Кто мог это сделать в тот вечер в столь краткий промежуток времени?
– Петя. – Вилли Ригель стукнул кулаком по столу. – Братец… С чего начали, к тому и пришли.
– Я вспоминаю сейчас все, что сказал мне о них официант Хлопов в «Сказке», – продолжала Катя. И очень подробно изложила им тот свой разговор с официантом про братьев. – Вот что там было, вот как они себя вели, – добавила она в конце.
– Есть такая штука – ситуационная модель, – заметил Гектор. – Применима в этом случае. Итак, по словам официанта: Лесик приехал в ресторан ужинать. Ждал жену, с которой на время расстался. Ульяна явилась. Они начали объясняться, затем вспыхнула ссора. О чем они говорили?
– Об измене Ульяны, о ее любовнике. Хотя Лесик мог и не знать, что это Аристарх, – подсказала Катя.
– Лесик начал оскорблять жену, и в этот момент появился его младший брат Петя и стал по неизвестной нам пока причине за Ульяну заступаться. – Гектор, опираясь на Катин рассказ, выстраивал свою «ситуационную модель». – И дальше что, Катя?
– Официант Хлопов мне сказал… – Петя начал что-то говорить брату, а тот отложил салфетку, усмехнулся и… обратился к Ульяне, кивая при этом на брата.
– Мол, он за тебя горой, а ты, вообще, знаешь, что это за тип? Что он в детстве сотворил? Он убил своего близнеца! Ну типа того мог состояться у них разговор в ресторане.
– Да, Гек! И Петя бросился на брата и ударил его, дал пощечину. А Лесик его избил жестоко. Он же его ненавидел и винил!
– И опять не сходится, – заметил Вилли Ригель невозмутимо.
– Что не сходится? – удивилась Катя.
– Ну, вы нам только что сказали – со слов официанта. Когда Лесик начал брата бить, то Ульяна бросилась защищать именно Петю. Это что же она так после рассказа мужа об убийстве близнеца, совершенном Петей в детстве? Она ему кровь стала вытирать, и уехали они вместе, вдвоем из ресторана. Совсем не логично. Не моделируется это.
– Пока все как мираж, да, но… – Катя искала слова. – Я уверена, мы с вами на верном пути сейчас. Но мы все же мало знаем. И возможности наши ограничены. Кабанова, конечно, могла бы все нам рассказать, всю правду. Но она никогда этого не сделает. Петя тоже. Ульяна… я не думаю, что она много знает об этом. Учительницу мы уже расспрашивали. Официанта-одноклассника тоже. Отец их мертв. Приемный отец, врач-офтальмолог, который, возможно, знал правду со слов жены, тоже мертв. Так что…
– Есть кое-кто, с кем мы до сих пор не встречались, – заметила Гектор.
– С кем? – в один голос воскликнули Катя и Вилли Ригель.
– Помните видео с кладбища? Кто был на похоронах? Я послал запрос по своим каналам. Детализация и авторизация… Женщина, которая пришла на похороны, разговаривала с Петей.
– Которая его обняла? – вспомнила Катя.
– Это младшая сестра его отца. Его родная тетка. – Гектор показал им мобильный. – Ориентировка на нее пришла. Я ее пробил – Евгения Александровна Орлова. Она преподаватель в Бауманском училище, не замужем, шестидесяти двух лет. Живет одна в квартире на Павелецкой в Москве. Три административных протокола составлено на нее по жалобам соседей, согласно ориентировке.
– За что? – спросил Вилли Ригель.
– За содержание в квартире пятнадцати кошек, соседям это не нравится. Она страстная кошатница, Вилли. И она единственная родственница Кабановых.
Майор Вилли Ригель глянула на часы.
– Так едем сейчас в Москву, на Павелецкую, – известил он их командирским тоном. – Старые девы обычно в сумерках дома обитают. Как гении места. Вспоминая о прошлом.
