Эпилог
Хозяин «Моряка» подошел к столу у окна, за которым сидели две пожилые дамы.
— Два шерри, как всегда? — спросил он.
— Два шерри, как всегда, — ответила Беатрис. — И два салата. Авокадо с апельсином.
— С удовольствием. Сейчас все будет готово! — он улыбнулся. — Даже не верится, правда? Скоро год, как мы говорили здесь о похищениях судов. Как называлась та яхта, которую тогда как раз украли? Какое-то странное название…
— «Небеса могут подождать», — сказала Беатрис, — вот как она называлась.
— Верно, «Небеса могут подождать». Боже мой, а теперь ваш сын разоблачил целую банду!
— Вы немного преувеличиваете. Но у него вовремя сработал верный инстинкт.
— И как трагично, что погиб мистер Хэммонд! Кто бы мог подумать, что на нашем мирном острове могут случиться такие ужасные вещи?
— Они могут произойти везде. Такова жизнь.
— Да, да, — горестно вздохнул хозяин. В душе он не возражал против суматохи, которая поднялась из-за поимки банды и двух убийств. Такая драма всегда идет на пользу делу. Люди чаще собираются, горячо обсуждают случившееся, пьют вдвое больше обычного и сами этого не замечают. Хозяину ресторана такое всегда на руку.
Он поспешил выполнять заказ. Мэй посмотрела ему вслед и сказала:
— Что-то он мне не нравится. Очень падок на сенсации.
Сама она приняла очень близко к сердцу, то, что случилось. Два человека, которых она высоко ценила, ставшие частью ее жизни, были жестоко убиты. Ей казалось, что она до сих пор до конца не осознала, что их больше нет. Ей безумно хотелось, чтобы все это оказалось страшным сном, не имеющим никакого отношения к реальности.
— Почти все люди любят сенсации, — заметила Беатрис, — и он — не исключение. Смерть Хелин и Кевина на несколько недель дала всем пищу для разговоров и тем доставила людям массу удовольствия.
Мэй вздохнула. Как всегда, они мало говорили, хотя Мэй каждый раз устраивала их встречи под тем предлогом, что неплохо было бы поболтать о том, о сем.
Хозяин принес шерри — как всегда, в высоких стаканах для игристого вина. Женщины чокнулись.
— Если ты не против, то я хотела бы выпить за Майю, — неуверенно сказала Мэй, — за то, что она, наконец, справилась с собой!
— Вам крупно повезло, что тебе удалось выбить для нее место ученицы в гостинице «Шале», — сказала Беатрис. — Ведь она даже не окончила школу, я уж не говорю о ее скверной репутации.
Мэй поджала губы. За все годы их знакомства она так и не привыкла к солдатской прямоте Беатрис, к ее привычке резать в глаза правду-матку.
— Между прочим, Майя и в самом деле переменилась, — принялась она защищать внучку. — Окончательный разрыв с Аланом просто потряс ее. Думаю, теперь она и в самом деле всерьез задумается о своей жизни.
— Ну, будем надеяться, что ей это удастся. Во всяком случае, у тебя поубавится забот, а за это и правда стоит выпить, — Беатрис так и не смогла выдавить из себя похвалу в адрес Майи. Она не могла простить ей беды и неприятности, которые она причинила Алану.
Мэй сочла за лучшее сменить тему.
— Как ты думаешь, Франка действительно разведется? — спросила она с сомнением в голосе. — Боюсь, что муж так ее обработает, что она забудет о своих намерениях и решит сделать еще одну попытку с этим Михаэлем.
— Не думаю, что она это сделает, — возразила Беатрис.
Она только вчера попрощалась с Франкой.
— Она сильно окрепла.
Мэй не смогла сдержать любопытства.
— А что Алан? Они увидятся? Недавно ты говорила, что…
— …что они понравились друг другу? Да, это так. Франка приедет к Алану в Лондон, после того как подаст в Берлине заявление о разводе. Потом будет видно.
— Выйдет ли что-нибудь хорошее у двух таких хрупких людей? — с сомнением в голосе спросила Мэй.
— Я не думаю, что они хрупкие, — возразила Беатрис, — просто обоим пришлось пережить тяжелые времена. Это пошло им на пользу, я твердо в этом убеждена.
— Ну да… — проговорила Мэй. Обе снова замолчали, глядя в окно, за которым теплый июньский день незаметно перетекал в долгий светлый вечер. На фоне бледно-голубого неба отчетливо вырисовывались мачты парусников. Люди, гулявшие по набережной, ели мороженое. Над зубцами замка Корнет развевался британский флаг.
Хозяин принес две тарелки салата и вазу с цветком.
— На вашем столе нет цветов, — сказал он, — а это непорядок!
В вазе красовалась темно-красная роза. Беатрис коснулась кончиками пальцев нежных лепестков. «Какие они мягкие, бархатистые, какие они красивые», — подумала она.
Она ждала совсем иного чувства, которое неизменно возникало у нее при взгляде на розы. Чувство похищенной у нее жизни, чувство безысходности.
Но через секунду Беатрис вдруг поняла, что привычное чувство так и не появилось, и роза по-прежнему казалась ей красивой, что она снова и снова с наслаждением прикасалась к ее лепесткам и вдыхала нежный аромат.
«Это что-то новое», — удивленно подумала она.
— Ты так смотришь на розу, словно впервые в жизни ее видишь, — заметила Мэй, — и это при том, что ты сама их выращиваешь!
— В известном смысле, — сказала Беатрис, — я, действительно, никогда не видела роз. Во всяком случае, я никогда не смотрела на них такими глазами, как сейчас.
Мэй задумалась, что имела в виду ее подруга, но так ничего не придумала и решила, что просто Беатрис с возрастом становится все чуднее.
— Ты что-нибудь слышала о Жюльене? — спросила она.
— Нет, — ответила Беатрис, — конечно, нет. Он теперь долго не рискнет здесь появиться.
— Ты когда-нибудь могла себе представить, что Жюльен окажется в одной компании с преступниками? — спросила Мэй.
— Ах, — ответила Беатрис, — с Жюльеном можно представить себе все, что угодно.
— Гм, — Мэй смерила Беатрис задумчивым взглядом.
— Как тебе теперь живется? — спросила она после недолгого молчания. — Я имею в виду, совсем одной в доме, без Хелин?
— Я скучаю без нее, — просто ответила Беатрис.
Мэй изумленно уставилась на подругу.
— Да?
— Да, — Беатрис уставила взор на гавань. В ее жизни, конечно, многое изменилось. Она смогла, наконец, заключить мир. Лучше поздно, чем никогда. Мир с розами.
И с Хелин.
— Пойдем, — сказала она Мэй. — Давай рассчитаемся и поедем домой. Я устала.
— Хорошо, — согласилась Мэй.
notes
