Праздник Покрова Пресвятой Богородицы у нас храмовый, и особенно русский праздник, на который стекается из разных мест гостей — пустынников и других лиц — немногим менее, чем на праздник святого Пантелеимона. Нынешний год (1861) Матери Божией угодно было ознаменовать Свое торжество дивным событием, о котором я намерен теперь побеседовать с вами.

С давних лет один пустынник, иеросхимонах Савва, занимается резьбой и тиснением единороговых крестов для нашего монастыря. Пред праздником Покрова этих крестов у него скопилось много, и он намеревался отвезти их к нам, чтобы пробыть у нас и сам праздник. Хотя его келлия была далеко от нас, но ему легко и удобно было исполнить свое намерение, потому что он имел собственную лодку и наемного гребца. Предположив отправиться в Руссик, старец встретился в монастыре святого Павла с одним архимандритом, который питал к русским особенное расположение и давно желал побывать у нас в Руссике на празднике Покрова Пресвятой Богородицы. Зная, что отец Савва нередко ездит к нам, архимандрит спросил его, не будет ли он к празднику Покрова Владычицы в Руссике. Тот отвечал, что непременно будет, если то угодно Господу, и что ему даже необходимо ехать, чтобы доставить туда свое рукоделие, которого у него изготовлено довольно. Архимандрит спросил, не возьмет ли отец Савва и его с собой на праздник, потому что он давно намеревается быть в этот день в Руссике. Отец Савва сказал: «Почему же не взять? Для меня всё равно, ехать вдвоем или впятером». Согласившись на этом, они условились, когда им отправиться. А так как времени оставалось еще более недели, то отец Савва присовокупил, что пока займется ловом рыбы, чтобы отвезти ее к празднику на утешение больным, которых, как он слышал, в монастыре было много. С этим условием они расстались.

Целую неделю отец Савва со своим лодочником трудились в рыболовстве, но ничего не поймали. Это глубоко огорчило старца. Наступила последняя ночь, наутро им должно ехать в Руссик, а у них еще не было ни одной рыбки. Тут отец Савва с особым воодушевлением говорит своему лодочнику: «Пойди и за послушание от руссиковских старцев поймай, непременно поймай рыбы, иначе с чем мы завтра поедем? Больных много, а мы ничего не привезем им». Лодочник пошел и на ночь закинул в море крючки (большие удочки). Утром же отправились оба и нашли на одном крючке попавшуюся рыбу. Вытащили ее на берег и видят самую лучшую в здешних водах рыбу — руфо весом более пуда. Старец обрадовался и одной рыбе. «По крайней мере, — думал он, — не с пустыми руками приеду на праздник». Собравши всё для дороги, они отправились; с ними поехал и архимандрит.

Прежде рассказа о путешествии этих благочестивых мужей не должно оставить без внимания, что отец Савва целую неделю трудился с лодочником и не поймал ничего. Когда же в последнюю ночь послал своего лодочника со словами «за послушание от руссиковских старцев», то попалась рыба самая большая и лучшая. Это дает повод к благоговейному удивлению силе послушания. Безчисленные предивные примеры чудодействия свидетельствуют то же и в жизнеописаниях богоносных отцов.

Но это еще не чудо, о котором хочу передать вам, а только приготовление к нему.

Плывя мимо монастыря Симонопетра, устроенного на скале, путешественники вспомнили, что у пристани его есть небольшой залив, в который заходит рыба, и решились заехать туда — не поймают ли там что-нибудь? Заехали. Рыба действительно случилась в заливе. Обрадованные такой находкой, они вооружились острогами и в короткое время перебили достаточное количество. Уже намеревались окончить лов, как лодочник заметил огромную рыбу, тотчас ударил острогой и задел ее у хвоста, при этом рыба имела возможность сильного сопротивления и успела уйти в море, оставив ловцам свой хвост. Такой рыбы и одной достаточно было бы на обед многим болящим, а потому ловцы наши много скорбели о неудаче. Затем отправились в дальнейший путь и наконец достигли Руссика.

Видя, что до начала бдения в монастыре оставалось еще довольно времени, отец Савва вознамерился закинуть крючки и около нашей обители, чтобы еще поймать сколько-нибудь для праздника Царицы Небесной. Такое необыкновенное усердие было вознаграждено сверх всякого ожидания: к неописуемой радости ловцов, попалась огромная рыба! Они вытащили ее — и что же? Вот истинное чудо! Рыба без хвоста, та самая, которую они тащили в лодку у Симонопетра. При виде такого удивительного случая архимандрит воскликнул от изумления, но отец Савва, как давний афонец, привыкший к явлениям великих чудес, затаив свое удивление и восторг, возразил: «Чему тут удивляться? Матерь Божия определила, какой рыбе быть на трапезе в Ее праздник, и так как мы не сумели вытащить эту рыбу у Симонопетра, то Владычица повелела ей плыть сюда и здесь попасться на крючок».

Благоговея пред чудной милостью Матери Божией, путешественники вступили в монастырь, отдали рыбу и пошли к бдению. Считаю излишним говорить, что по афонскому обыкновению всенощное бдение с приличным торжеству благолепием продолжается иногда более двенадцати часов, и доскажу, чем окончилось вышеописанное чудо.

В самый праздник, после литургии, совершенной архиереем соборне, все приглашены были на трапезу по уставу монастырскому. На трапезу пришел и архимандрит, прибывший с отцом Саввой, и занял место против старца, нашего духовника, иеросхимонаха Иеронима. Не понимая русского чтения за трапезой, архимандрит, рассматривая мысленно чин настоящего праздника, остановился на вчерашнем событии и, углубляясь в сопровождавшие его обстоятельства, начал колебаться сомнением в действительности особенного Богоматернего покровительства нашей обители. «Как, — думал он, — неужели Матерь Божия до такой малости заботится о Руссике, что назначила, какой рыбе должно быть пойманной на Ее праздник? И что такое Руссик? Мы не вытащили рыбу около Симонопетра, проехали потом десять верст и вот здесь поймали ту самую рыбу, как будто она гналась за нами. Неужели так устроила Царица Небесная? Нет! Это дело обыкновенное, дело случая, дело вражие». Находясь в таком размышлении, он взял кусок соленой рыбы, какая предложена была на трапезе, но лишь только произнес мысленно: «Это дело вражие», как вдруг у него покривился рот, открылись судороги, и он не мог ни проглотить, ни выплюнуть этого куска. Поняв свое согрешение, архимандрит тут же от всей души обратился к Царице Небесной, умоляя помиловать и простить его, помыслившего лукавое и оскорбившего Ее, Милосердную. «Верую, — говорил он от всего сердца, — что Ты, Владычица, заботишься о Руссике даже и до такой малости, что назначила, какой рыбе быть пойманной на Твой праздник. Верую сему, сознаю грех свой, каюсь, прости меня!» Милосердная Матерь кающихся — Владычица Богоматерь услышала усердную молитву и простила согрешившего архимандрита. Рот его исправился и пришел в нормальное состояние. Он прожевал взятую пищу, а потом благополучно ел остальную часть трапезы и вышел из-за стола совершенно здоровым, возгревая в сердце покаянные чувства пред Всемилостивой Владычицей Богоматерью.

По выходе из трапезной архимандрит подозвал к себе старца обители нашей Савву, известного ему по святости жизни, и всё рассказал ему. На другой день архимандрит и оба Саввы пришли втроем к нашему старцу-духовнику иеросхимонаху Иерониму и подробно сообщили ему обо всём случившемся. Долго дивились они столь чудному промышлению Владычицы, и архимандрит сказал в заключение: «Если Она так благоутробно и с такой заботливостью печется о малом, то во сколько крат более промышляет о великом и многом?!»

Получив истинное утешение в этой благочестивой беседе, старцы расстались.