4
«Жемчужина и роза» была средоточием всего, что Брайс ненавидела в этом городе. Единственное утешение: Даника проиграла ей пятьдесят серебряных марок. Вышибалы беспрепятственно пропустили Брайс, даже не взглянув. Она поднялась на три ступеньки и вошла в ресторан через двойные двери, украшенные бронзовыми накладками. Но даже пятьдесят серебряных марок оказались бы жалкой каплей, приведись ей самой расплачиваться за обед. Нет, за здешние деликатесы нужно платить золотыми марками.
Рейд мог себе это позволить. Учитывая величину его банковского счета, он едва ли даже взглянет на чек, прежде чем протянуть официанту свою черную карточку.
Ее провели к столику в самом центре зала с позолоченными стенами. Ярко светили люстры, подвешенные к потолку с затейливой росписью. В ожидании Рейда Брайс выпила два стакана воды и полбутылки вина.
Через двадцать минут ожил телефон в ее черной шелковой сумочке. Это был не звонок, а сообщение. Если Рейд отменил свидание, она его прибьет. Откуда она возьмет столько денег, чтобы заплатить за вино? Конечно, платить придется. Значит, она на целый месяц останется без балетных классов. Пожалуй, даже на два.
Но сообщения были не от Рейда. Брайс перечитала их трижды, затем налила себе еще рюмку дорогущего вина. Богатенький Рейд опаздывал. Вот пусть и платит. Особенно за то, что знать Города Полумесяца, кучкующаяся здесь, развлекается, разглядывая ее платье, кожу, фэйские ушки и стройное человеческое тело.
«Полукровка». Брайс почти слышала презрительные мысли посетителей. В лучшем случае они считали таких, как она, своей прислугой. В худшем – двуногим мусором.
Брайс вытащила телефон и в четвертый раз перечитала сообщения Коннора: «Ты знаешь, говорить я не горазд. Но вот о чем я старался сказать перед тем, как ты не пожелала слушать и попыталась заткнуть мне рот. Думаю, это стоящее дело. Ты и я. Сделать попытку. Почему бы нет?»
И дальше: «Я по тебе с ума схожу. Мне больше никто не нужен. У меня никого и не было, уже давно. Одно свидание. Если не получится, больше приставать не стану. Дай мне шанс. Пожалуйста».
Брайс продолжала смотреть на строчки сообщений. Голова кружилась от этого долбаного вина.
Наконец, опоздав на сорок пять минут, соизволил появиться Рейд.
– Извини, малышка.
Чмокнув ее в щеку, Рейд уселся напротив. Он был в безупречном костюме угольно-серого цвета. Белая рубашка подчеркивала золотистый оттенок загорелой шеи. Ни один темно-каштановый волосок на его голове не стоял торчком.
Рейд обладал непринужденными манерами человека, родившегося и выросшего в богатой семье, где не скупились на его образование и исполняли малейшие желания. Реднеры были одной из немногих человеческих семей, допущенных в высшее ванирское общество, и одевались соответствующим образом. Рейд очень придирчиво относился к своему внешнему виду, учитывая каждую мелочь. Брайс знала: любой галстук, который он надевал, должен был нейтрализовать зеленый отлив его светло-карих глаз. Все его костюмы шились на заказ и гармонировали с загорелым телом. Тщеславный отпрыск богатого папочки. Но ведь и Брайс не менее придирчиво относилась к своей одежде. Так что в этом они схожи. Она занималась танцами. Рейд занимался с личным тренером. И здесь у них имелось сходство. Помимо любви к танцам, Брайс разрабатывала свое тело. Однажды может случиться, что ей придется убегать от хищника, охотящегося на улицах. И тело не должно ее подвести.
С тех пор как многие эоны назад ваниры проникли на Мидгард через Северный Разлом и захватили планету (у историков это событие называлось Переходом), лучшим способом спасения от ванира, решившего закусить тобою, было спасение бегством. Это если у тебя не было огнестрельного оружия, бомб или прочих жутких штучек, которые изготавливали Филип Бриггс и подобные ему. Бомбы и пистолеты убивали даже почти бессмертных существ, чьи раны, по сравнению с человеческими, затягивались с поразительной скоростью.
Брайс часто думала о жизни, какой та была в незапамятные времена, когда на Мидгарде обитали только люди и обычные животные. А потом на планету хлынули обитатели из множества других миров, сильно разнящихся между собой. Однако все они были намного более развитыми и цивилизованными, нежели человеческий мир. Даже существующий календарь опирался на Переход, и потому все события делились на «ч. э.» и «в. э.», то есть человеческую эру и ванирскую эру.
– Отличный выбор, – похвалил Рейд, взглянув на бутылку, где оставалось не более трети вина.
Сорок пять минут. Мог бы позвонить или хотя бы прислать сообщение.
– Что-то случилось на работе? – скрипнув зубами, спросила Брайс.
Рейд пожал плечами и стал оглядывать зал, ища среди посетителей высокопоставленных чиновников. С ними он всегда был готов переброситься несколькими учтивыми, ничего не значащими фразами. Публика рангом пониже, наоборот, искала случая поболтать с ним. Как-никак сын человека, чье имя написано двадцатифутовыми буквами на крышах трех зданий в Центральном деловом районе.
– Часть малакимов озабочены развитием конфликта на Пангере. Хотели получить у нас заверение, что их инвестиции не пострадают. Собрание затянулось дольше запланированного.
Пангерский конфликт. Война, которую Бриггс отчаянно старался перенести и на здешний континент. Вино, ударившее Брайс в голову, достигло желудка. По ощущениям это было похоже на бурлящий поток, столкнувшийся с маслянистой лужей.
– Ангелы опасаются, что война может прийти и к нам?
Не заметив в зале никого достойного его внимания, Рейд открыл кожаный переплет и принялся изучать меню.
– Нет. Астерии этого не допустят.
– На Пангере допустили.
– Брайс, все не так просто.
Уголки его губ изогнулись вниз. Разговор окончен. Брайс не стала задавать новых вопросов. Пусть изучает меню.
Сообщения с континента, лежащего за Хальдренским морем, становились все тревожнее. Человеческие мятежники были готовы скорее погибнуть, чем подчиниться астериям и правлению «избранного» ими сената. Война на обширной пангерской территории длилась уже сорок лет, уничтожая города и неумолимо приближаясь к бурному морю. Город Полумесяца лежал на юго-восточном побережье Вальбары, посередине каменистого, засушливого полуострова, прозванного Рукой. Если война перекинется на их континент, город первым примет на себя удар.
Фьюри отказывалась говорить о том, что видела на Пангере. О том, что делала там и на чьей стороне сражалась, тоже. Большинству ваниров такое положение вещей совсем не нравилось. Особенно после пятнадцати тысяч лет правления, когда никто не смел оспорить их власть.
Большинству людей это тоже не нравилось, но по другой причине. По причине пятнадцати тысяч лет, проведенных в условиях, близких к рабству. На людей охотились забавы ради, ими питались, а их женщин считали пригодными лишь для плотских утех. Правда, за последние века положение людей несколько изменилось. Имперский сенат даровал им больше прав (естественно, с одобрения астериев). Сколь велики эти права – каждый человек мог убедиться на собственной шкуре. Всякий, переступавший незримую черту, отбрасывался назад, становясь настоящим рабом Республики.
Рабы обитали в основном на Пангере. Горстка их жила и в Городе Полумесяца. По большей части это были воины-ангелы 33-го легиона – личной гвардии губернатора. У них на запястьях были вытатуированы буквы «С. И Н. М.». Во всем остальном они почти ничем не отличались от свободных граждан.
Невзирая на то что Брайс считала здешние богатейшие семьи отъявленными придурками, Город Полумесяца оставался плавильным котлом. Одним из немногих мест, где люди не были обречены всю жизнь заниматься скучной, низкооплачиваемой работой. Но это не означало, что здесь у людей имелся широкий выбор профессий.
Взгляд Брайс натолкнулся на темноволосую синеглазую фэйку. Женщина пришла сюда со своей живой игрушкой – человеческим парнем. Скорее всего, фэйка была из числа знати.
Брайс так и не решила, кого она ненавидит сильнее: крылатых малакимов или фэйцев. Наверное, все-таки фэйцев. Изящество и незаурядные магические способности, присущие фэйцам, порождали у них ощущение, будто им позволено делать что угодно и с кем угодно. Это отношение разделялось многими, кто входил в Дом Неба и Дыхания, – самоуверенными ангелами, высокомерными сильфами и вспыльчивыми элементалями.
Даника всегда называла их «Домом Недомерков и Дебилов». Правда, это суждение отражало ее принадлежность Дому Земли и Крови. Вражда между оборотнями и фэйцами была давней и неутихающей.
Брайс по рождению принадлежала к двум Домам, однако ей не позволили присягнуть на верность Дому Земли и Крови. Такова была плата за статус полноценной гражданки, предоставленный ей отцом. Отец подал прошение о предоставлении ей полных гражданских прав, но поставил условие: присягнуть на верность Дому Неба и Дыхания. Она ненавидела этот Дом, ненавидела высокородного папочку, склонившего ее к такому выбору, но даже Эмбер считала, что полученные преимущества значили больше личных предпочтений.
Не сказать чтобы Дом Земли и Крови представлял людям широкие возможности и давал защиту. Наглядный пример: живая игрушка фэйки – парень, который сопровождал ее, как собачонка.
Красивый, светловолосый, от силы лет двадцати. Наверное, он был раз в десять моложе своей спутницы. Никакого клейма на руке, свидетельствующего о положении раба. Значит, пошел в рабы добровольно, пожелав то, что предлагала фэйка: секс, деньги, влияние. «Дурачок ты наивный», – подумала Брайс. Фэйка будет забавляться им, пока он не надоест или пока не постареет и не утратит юношескую прыть. Тогда она попросту вышвырнет игрушку, а он все будет жаждать фэйских богатств.
Брайс кивнула аристократке. Фэйка сочла это неслыханной дерзостью и оскалила белоснежные зубы. Надо отдать ей должное: она была красивой. Как и большинство фэйцев.
Рейд это видел. Он нахмурился, качнул головой (но не фэйке) и возобновил изучение меню.
Брайс отхлебнула вина и подала знак официанту принести еще бутылку.
«Я схожу по тебе с ума».
Коннор бы не спустил посетителям этих усмешек и перешептываний. Даника тоже. Такое уже бывало, когда кто-то из подобной публики выказывал Брайс пренебрежение или принимал ее за одну из многочисленных ванирских полукровок, торгующих своим телом на улочках Мясного Рынка.
Большинство тех женщин не имели шанса совершить Нырок. Одни успевали одряхлеть и истрепаться еще до наступления зрелости, другие унаследовали человеческую природу, и ритуал был им заказан. И существовали хищники: прирожденные и обученные, которым Мясной Рынок служил охотничьими угодьями.
Официант принес вино. В этот момент телефон Брайс принял новое сообщение. Рейд неодобрительно поморщился, поэтому она не стала доставать телефон, а вначале заказала вспененную смесь из мяса и сыра на большом ломте хлеба.
Сообщение было от Даники: «Брось ты этого охломона с его вялой колбаской и избавь Коннора от страданий. Одно свидание с ним тебя не убьет. Он столько лет тебя ждет. Лет, Брайс! Дай мне повод улыбнуться».
Брайс поморщилась и убрала телефон в сумочку. Подняв голову, она увидела, что Рейд больше не изучает меню, а отстукивает сообщение на своем телефоне. Приглушенный экран отражал точеные черты его лица. Портативные переносные телефоны появились около полувека назад. Их изобрели гении из технической лаборатории корпорации Реднера. Изобретение подняло скромную корпорацию на недосягаемую высоту и принесло неслыханные прибыли. Тогда многие думали, что новое средство связи объединило планету. У Брайс имелось свое мнение на этот счет. Жителям планеты дали хитроумные игрушки, позволявшие не смотреть друг другу в глаза и коротать время на дерьмовом свидании.
– Рейд, – позвала она.
Он лишь поднял палец – «не мешай».
Брайс постучала красным ногтем по черешку рюмки. Ее ногти всегда были длинными. Она ежедневно принимала эликсир, позволявший им сохранять крепость и не ломаться. Конечно, ее ногти уступали клыкам и когтям, но и они могли хорошенько расцарапать физиономию нападавшему, выиграть драгоценные секунды и позволить ей убежать.
– Рейд.
Он продолжал набирать сообщение и остановился, лишь когда принесли первое блюдо. Мусс из осетрины на ломте хрустящего хлеба, с обрамлением из зелени. Наверное, миниатюрные съедобные папоротники. Брайс подавила смех.
– Принимайся за еду, – не отрываясь от телефона, предложил Рейд. – Не жди меня.
– Один кусок, и мне конец, – пробормотала Брайс, берясь за вилку.
Хел знает как есть этот деликатес! Никто из посетителей не ел руками, но… Фэйка снова презрительно усмехнулась.
Брайс опустила вилку, сложила аккуратным квадратиком салфетку и встала:
– Я пошла.
– Хорошо, – ответил Рейд, по-прежнему не отрываясь от экрана.
Он наверняка подумал, что она отправилась в туалет. Брайс поймала взгляд щегольски одетого ангела, сидевшего за соседним столиком. Тот скользнул глазами по ее голой ноге, затем скрипнул стулом и откинулся на спинку, чтобы полюбоваться ее задницей.
Потому-то Брайс и заботилась о прочности своих ногтей.
Она могла бы просто уйти, ничего не объясняя. Но она так не привыкла.
– Ты не понял. Я ухожу. Спасибо за обед.
Это заставило его поднять голову.
– Что? Брайс, не глупи. Садись и ешь.
Можно подумать, он не опоздал на их свидание и сейчас не вел себя так, словно ее рядом не было. Или она была существом, которое требовалось покормить, прежде чем трахнуть.
– Это не сработает, – сказала Брайс, четко произнеся каждое слово.
– Как тебя понимать?
Едва ли он поймет, что сам виноват.
– Прощай, Рейд, – ослепительно улыбаясь, сказала Брайс. – Успехов тебе в работе.
– Брайс!
В ней все-таки оставалась капля самоуважения, и потому она не стала выслушивать его объяснения. Пусть не думает, будто за еду в дорогущих ресторанах она готова расплачиваться сексом и терпеть, как он, не успев слезть с нее, тут же протягивает руку к телефону. Подхватив бутылку, Брайс сделала несколько шагов, остановилась и пошла не к выходу, а к столику, где сидела усмехающаяся фэйка с живой игрушкой.
– Ну что, нравится спектакль? – ледяным тоном спросила Брайс.
Пожалуй, такой тон отпугнул бы даже Данику.
Фэйка неторопливо оглядела Брайс – от туфель до красных волос и бутылки, покачивающейся между пальцами. Затем пожала плечами, сверкнув черными камнями на длинном платье.
– Плачу золотую марку, чтобы посмотреть на вас обоих, – сказала она, кивнув в сторону своей игрушки.
Парень улыбнулся. Судя по отсутствующему взгляду, он был сильно под наркотой.
– Не знала, что фэйки такие скаредные, – ехидно усмехнулась Брайс. – Ходили слухи, будто вы щедрыми горстями платите нам золотом, только бы показать, что в постели вы не такие бревна, как жнецы.
Загорелое лицо фэйки стало белым. Блестящие острые ногти впились в скатерть. Парень даже не вздрогнул.
Брайс положила руку парню на плечо. Может, хотела подбодрить. Или позлить его хозяйку. Она сама не знала. Потом, легонько сжав плечо, кивнула в сторону фэйки и отошла.
По пути к бронзовым дверям Брайс несколько раз глотнула из бутылки, обогнула прихорашивающуюся официантку и, демонстративно запустив руку в вазу на столике, взяла оттуда несколько книжечек с картонными спичками.
Последнее, что уловил ее острый фэйский слух, были сбивчивые извинения Рейда перед фэйкой. Еще через мгновение Брайс оказалась на душной улице.
Ну и чертовщина! Время – всего девять часов. Одета она соответствующим образом. Если вернуться домой – получишь по полной расспросы Даники и угрозы откусить голову, если не расскажет все по порядку. И волки бы тоже дохли от любопытства. А ей сейчас вообще не хотелось ничего ни с кем обсуждать. Особенно с волками.
Оставался единственный выход. К счастью, ее любимый.
Фьюри ответила после первого сигнала своим обычным «Слушаю».
– Ты на каком берегу Хальдренского моря?
– Я в Пяти Розах. – В холодном, уравновешенном голосе Фьюри так и чувствовался смех. – Но я не смотрю телевизор со щенятами.
– А кому надо торчать с ними?
В разговоре возникла пауза. Брайс привалилась к белесой каменной стене «Жемчужины и розы».
– Я думала, у тебя свидание с этим… вечно забываю имя.
– Хуже вас с Даникой нет. Ты это знаешь?
Брайс практически слышала ехидный смех Фьюри.
– Встретимся через полчаса в «Вороне», – сказала Фьюри. – Мне тут надо одну работенку закончить.
– Не заезди несчастного придурка.
– Мне за это не платят.
Фьюри отключилась. Брайс выругалась. Оставалось надеяться, что, когда ассасин появится в их любимом клубе, от нее не будет пахнуть кровью. Брайс набрала другой номер.
Юнипера ответила на пятом сигнале. Еще немного – и телефон переключился бы на голосовую почту. Судя по напряженному дыханию, она и сейчас упражнялась в студии. Юнипера любила позаниматься после основных репетиций. Брайс тоже любила, хотя у нее и не было репетиций. Просто танцевать, танцевать и танцевать, пока весь окружающий мир не померкнет. Останется только музыка, дыхание и запах пота.
– Ну что, погладила его против шерсти?
– Эта долбаная Даника уже успела всем разболтать?
– Нет, – ответила милая, кроткая фавна. – Твое свидание продлилось всего час. Поскольку обычно звонки начинаются на следующее утро…
– Мы идем в «Ворон», – отрезала Брайс. – Подгребай через полчаса.
Она сама оборвала разговор, чтобы не разразиться потоком ругани в ответ на серебристый смех балерины.
Ничего, она найдет способ отплатить Данике за болтовню, хотя… Брайс понимала: подруга скорее предупреждала остальных, чтобы были в курсе и не лезли с вопросами. То же самое сделала она, придя домой и условным языком спросив у Коннора о состоянии Даники.
«Белый ворон» находился всего в пяти минутах ходьбы от ненавистного ресторана, в самом центре Старой Площади. Это с лихвой позволяло Брайс вляпаться в беду или столкнуться с тем, от чего она уклонялась целый час.
Она выбрала беду.
Целую кучу беды, на которую она ухлопала семь нелегко доставшихся золотых марок. Деньги перекочевали к улыбчивой дракийке, а Брайс получила просимое. Женщина пыталась продать ей новый синтетический наркотик, популярный на вечеринках и сборищах. «Будете чувствовать себя богиней», – уверяла дракийка, но тридцать золотых марок за дозу были значительно выше финансовых возможностей Брайс.
До назначенного времени встречи оставалось еще пять минут. Брайс остановилась напротив входа в «Белый ворон». План Бриггса взорвать ночной клуб провалился, и в заведении было не протолкнуться от посетителей. Брайс достала телефон, открыла цепочку сообщений от Коннора. Она была готова поспорить на все деньги, отданные за «корень радости», что он проверял телефон каждые две секунды.
Мимо ползли машины. Из приоткрытых окошек доносилось уханье и грохот акустических систем, ударяясь в плиты мостовой и окрестные кипарисы. Пассажирам не терпелось окунуться в наслаждения, которые дарил вечер четверга. Они выпивали, курили, подпевали музыке, строчили сообщения друзьям, партнерам и всем, кто ждал их в одном из десятков клубов, расположенных по улице Лучников. Возле дверей уже стояли очереди жаждущих попасть внутрь. Не был исключением и «Ворон». Предвкушая удовольствие, Брайс смотрела на белый мраморный фасад и модно одетых паломников, ждущих у ворот храма.
«Ворон» и являлся храмом. Бывшим. Его построили вокруг развалин старинного храма, но танцевальный этаж уцелел. Остались древние камни и резные колонны. Никто и не знал, в честь какого бога был воздвигнут этот храм. Танцы здесь вполне сходили за поклонение неведомому богу. На это же намекали резные изображения сатиров и фавнов: пьющих, танцующих и совокупляющихся среди виноградных лоз. Древний храм был храмом наслаждений. «Ворон» принял у него эстафету.
Мимо прошла, точнее, прокралась стая молодых оборотней. Судя по поведению, горные львы. Несколько обернулись на Брайс, зарычали, приглашая ее с собой. Брайс не обратила на них внимания. Она отошла к нише слева от служебного входа в клуб, прислонилась к скользкому камню. Зажав бутылку левой подмышкой, она поудобнее поставила ногу и, покачиваясь в такт музыке, что доносилась из застрявшей в пробке машины, наконец-то ответила Коннору: «Пицца. Суббота, шесть вечера. Если опоздаешь, пеняй на себя».
Коннор сразу же принялся отвечать. Потом остановился и через несколько секунд продолжил: «Я никогда не заставлю тебя ждать».
Брайс расширила глаза и отстучала в ответ: «Не давай обещаний, которые не в состоянии выполнить».
Снова пузырь, уведомляющий, что кто-то печатает ответ. Снова пауза, когда Коннор удалил напечатанное. Потом: «Это касалось пиццы?»
«Коннор, я похожа на шутницу?»
«Выходя из квартиры, ты выглядела очень соблазнительно».
Внутри Брайс поднялась жаркая волна. Она закусила губу. Нечего ловиться на комплименты этого обаятельного самоуверенного придурка. «Передай Данике, что я иду в „Ворон“ с Юниперой и Фьюри. Встретимся через пару дней».
«Договорились. А что с „как его там“?»
«РЕЙД получил официальный отлуп».
«Рад. Я уже волновался, что мне придется его ухлопать».
У нее закрутило в животе.
«Брайс, я пошутил, – поспешно добавил Коннор. – Я не буду себя вести как альфа-придурок. Обещаю».
Прежде чем Брайс успела ответить, пришло новое сообщение. На этот раз от Даники. «КАК ТЫ СМЕЕШЬ ИДТИ В „ВОРОН“ БЕЗ МЕНЯ? ПРЕДАТЕЛЬНИЦА».
Брайс ухмыльнулась, печатая ответ: «Наслаждайся Вечером Стаи, лузерша».
«НЕ СМЕЙ РАЗВЛЕКАТЬСЯ БЕЗ МЕНЯ. Я ЗАПРЕЩАЮ».
Брайс знала: Даника умирала от желания рвануть в клуб, но стаю она не бросит. Особенно в их единственный свободный вечер. Такие вечера укрепляли сплоченность стаи. Данике сейчас нужно быть среди своих. Особенно после на редкость дерьмового дня. И особенно учитывая то, что Бриггс вышел на свободу и наверняка решил отомстить всей Стае Дьяволов.
Верность – вот основное свойство характера Даники, за которое волки ее любили и были готовы поддерживать в любом случае жизни. Меж тем Сабина во всеуслышание сомневалась, достойна ли ее дочь ответственности и статуса преемницы. Иерархия власти среди волков Города Полумесяца определялась исключительно доминированием, но три поколения семьи, давшей предводителя волков, вероятную претендентку Сабину и Данику (претендентку на статус вероятной претендентки?), были редкостью. Никто не искал объяснений. Давнее происхождение могущественных семей считалось достаточным объяснением.
Даника потратила немало времени, копаясь в истории правящих стай оборотней в других городах. Она пыталась понять, почему в Хилене всегда правили львы, в Коринфе – тигры, а в Ойе – соколы; почему в одних семьях статус предводителя передавался по наследству, а в других нет. Оборотни, не превращавшиеся в хищных зверей и птиц, тоже могли возглавить Вспомогательные силы города, но такое случалось редко. У Брайс все эти изыскания вызывали откровенную скуку. Если Даника и сумела узнать, почему семья Фендир обладала столь большим куском властного пирога, она решила не утомлять подругу.
«Удачи в обуздании Даники», – написала Коннору Брайс.
«Она желает мне того же относительно тебя», – ответил Коннор.
Брайс уже хотела убрать телефон, когда экран осветился снова. Опять Коннор. «Ты об этом не пожалеешь. Я давно обдумал все способы, какими буду тебя ублажать. Все удовольствия, которые нас ждут».
«Сталкер», – ответила она, но улыбнулась.
«Веселись. Увидимся через пару дней. Напиши, когда благополучно вернешься домой».
Брайс дважды перечитала их разговор, поскольку чувствовала себя жуткой лузершей и подумывала, не позвать ли Коннора на свидание прямо сейчас, как вдруг ей в горло уперлась острая кромка холодного лезвия.
– Секунда – и ты покойница, – проворковал женский голос.
Брайс вскрикнула, пытаясь успокоить сердце, которое мгновенно перешло из режима дурацкого ликования в режим неизъяснимого страха.
– Чтобы больше таких шуточек не было, – прошипела она Фьюри.
Та невозмутимо убрала нож от горла Брайс и спрятала в ножны.
– А ты не выставляй себя живой мишенью, – сухо ответила Фьюри.
Ее длинные волосы цвета оникса были стянуты в тугой конский хвост, что оттеняло высокие скулы. Ее кожа имела красивый светло-коричневый цвет. Фьюри оглядела очередь жаждущих попасть в «Ворон». Карие глаза подмечали каждую мелочь и обещали смерть всякому, кто посмеет оказаться у нее на пути. Но хвала богам, ее черные кожаные легинсы, облегающая бархатная майка на лямках и сапоги, которые при необходимости превращались в оружие, не источали запаха крови.
– Смотрю, ты почти без макияжа, – сказала Фьюри, оглядев Брайс с ног до головы. – Если этот человечишка не дурак, думаю, он с первого взгляда понял, что ты собралась его бросить.
– Он был слишком поглощен своим телефоном и не заметил.
Фьюри выразительно посмотрела на телефон Брайс, до сих пор зажатый в руке.
– Даника приколотит твои яйца к стене, когда я ей скажу, что застала тебя в таком растрепанном состоянии.
– Это ее вина, – огрызнулась Брайс.
Фьюри лишь оскалилась. Она принадлежала к ванирам, но к какой их разновидности – Брайс не знала. Не знала она и о Доме, к которому относилась Фьюри. Спрашивать было невежливо. Помимо сверхъестественной скорости, изящества и молниеносных реакций, Фьюри не демонстрировала никаких иных своих качеств. Подруги никогда не видели ее в ином обличье и ничего не знали о ее магических способностях.
Но она имела статус полноправной гражданки. Стало быть, за что-то ее ценили, причем высоко. Учитывая ее способности, наиболее вероятным Домом Фьюри был Дом Пламени и Тени, хотя она не принадлежала к демонакам, вампирам и уж тем более к призракам. Да и на ведьму, вроде Джезибы, она была не похожа (правда, Джезиба давно переметнулась в колдуньи). На некромантку она тоже не тянула, поскольку в основном отнимала жизнь у своих жертв, а не возвращала незаконным образом.
Фьюри забрала у Брайс бутылку и, потягивая вино, смотрела на переполненные клубы и бары, коих на улице Лучников было великое множество.
– Где наша длинноногая?
– Спроси что полегче.
Подмигнув Фьюри, Брайс извлекла пластиковый пакетик, где лежало двенадцать черных сигарет с «корнем радости».
– Припасла нам зажигательного.
Красные губы Фьюри разошлись в улыбке, обнажив ровные белые зубы. Сунув руку в задний карман легинсов, она достала мешочек с белым порошком. Казалось, от него исходит яркое радужное сияние.
– Я тоже.
– Не тот ли порошок пыталась мне продать торговка «дурью»? – спросила Брайс, адресуя вопрос не столько подруге, сколько себе.
Фьюри застыла:
– Как она тебе его описала?
– Как новую синтетическую бодягу для вечеринок. Обещала, что почувствую себя богиней. Остальное не помню. Мне монет не хватило.
– Синтетическую? – нахмурилась Фьюри. – Держись от синтетики подальше. То еще дерьмо.
– Ладно.
Брайс вполне доверяла Фьюри, чтобы всерьез отнестись к предостережению. Мешочек все еще находился между пальцами подруги.
– Мне многодневные галлюцинации ни к чему. Завтра на работу.
Завтра ей снова придется делать вид, будто она знает, как и где искать этот чертов Рог.
Фьюри запихнула мешочек себе в лифчик, сделала еще глоток, потом вернула бутылку Брайс:
– Не волнуйся. Джезиба ничего не унюхает.
– Тогда идем. – Брайс взяла Фьюри под руку. – Отожжем так, чтобы наши предки перевернулись в могилах.
