5
Одинокий волк

Гэвин Мун наблюдал издалека. Так ему было удобнее. В дни юности ему хотелось выйти вперед, шагать рядом с высокопоставленными лицами, которые управляли Фоллен Оукс. Это была не какая-то там рядовая группа поддержки спортивной команды. Паркер Эддисон никогда не упадет в грязь (для этого есть Брет), а Руби Валентайн не способна махать помпонами, ее сбили бы с ног ее собственные сиськи. Нет, в иерархии Фоллен Оукс заправляли лучшие и самые умные во всех категориях. Именно это так злило Гэвина. Он не только плодовитый автор, но его соло на гитаре может заставить душу расстаться с телом. Однако Гэвина никогда не приглашали в это избранное общество, и он привык жить вне его.

Раньше его это возмущало, но теперь он понял, что расстояние может дать более широкую перспективу. Шагая по дорожке, он заметил макияж, которым Руби пыталась скрыть темные круги под глазами, и сжавшиеся в ее присутствии кулаки Паркера. Тем временем Брет держал свои кулаки в карманах, вероятно, из-за ощущения, что его руки в крови. Джунипер Торрес была единственной чистой личностью среди них, но даже у нее была тайна.

У всех у них была тайна.

Может быть, именно поэтому она так волновалась по поводу стипендии.

– А вы, ребята, подавали заявление на стипендию? То есть вы действительно заполняли анкеты? – Она переводила взгляд с одного на другого, хмуря брови.

– Я подавал, – ответил Паркер раньше, чем кто-либо успел заговорить. – Ну, наставник выдвинула мою кандидатуру, но это ведь ее работа. Я даже подсказал ей несколько имен, когда она мне сообщила, что возможность получить стипендию открыта для всех.

– Неужели? – Руби посмотрела на него и прикусила губу. – Кого же ты назвал? Нас всех?

Паркер покачал головой.

– Только тебя и Брета. Но я видел список имен, которые она рассматривала, и я совершенно уверен, что имя Джунипер там было. Ее имя и имя того парня, который вечно вертится поблизости…

– Привет, ребята, – крикнул Гэвин, перебивая Паркера. Он взбежал по ступенькам крыльца и небрежно, уверенно, с превосходством кивнул Джунипер. Совершенно холодно и учтиво. По крайней мере, он надеялся, что выглядит именно так, но стоило ему встретиться взглядом с Паркером, как зубы его сжались. – Мы собираемся войти или как?

– Никто не отвечает, – сказала Руби, теребя волосы. Красная помада почему-то делала ее похожей на инопланетянку, голубые глаза подчеркивали почти потустороннюю бледность ее лица. – Может, есть черный ход?

Гэвин улыбнулся и склонил голову к плечу.

– Может, есть черный ход? В дом? Молодец, Вероника Марс.

Руби окинула его уничтожающим взглядом.

– Ты понимаешь, что я хочу сказать. Может, черный ход открыт. Я пойду и посмотрю.

– Я пойду с тобой, – сказал Паркер, предлагая ей руку. У него на плече висела большая спортивная сумка, и Гэвин невольно подумал: интересно, что в ней лежит.

– Я пойду одна, – отрезала Руби. Она выглядит необычно смелой, подумал Гэвин, когда она сжала свою сумочку и пошла прочь, огибая незнакомый особняк. Но, возможно, она готова на все, только бы уйти подальше от Паркера. Он не мог ее за это винить. Сегодня, подумал он, Руби Валентайн – единственный человек на свете, который ненавидит Паркера так же сильно, как он сам.

Правда, Гэвину не нужно было ходить на свидания с этим парнем, чтобы узнать правду.

Руби отсутствовала недолго. Она вернулась через пять минут, сумочка покачивалась у ее бедра.

– Задняя дверь открыта. Добро пожаловать, – прибавила она ради Гэвина, сверкнув высокомерной улыбкой, от которой у него закипела кровь.

Группа двинулась вокруг дома. Руби шла первой, потом Паркер и Брет, а Гэвин и Джунипер замыкали шествие. Было очевидно, что Джунипер не привыкла ходить на высоких каблуках, и, когда ее туфли заскользили по промерзшей земле, Гэвин предложил ей руку.

– Вот. Позволь мне…

– Сопровождать меня? – предположила Джунипер, беря его под руку. – Клянусь богом, я их сниму, как только представится возможность.

– Тебе следует так и сделать. Я бы огорчился, если бы ты рухнула вниз с лестницы. Тогда нам бы пришлось раскрывать два убийства.

Она рассмеялась, но несколько принужденно.

– Мне нравится твой маскарадный костюм, – сказала Джунипер через минуту, переводя разговор с себя на другую тему. Типично для Джунипер.

– О, этот? Он висел у меня в платяном шкафу, – съязвил Гэвин. Костюм-тройка был смехотворным нарядом, но подходил к случаю. В реальной жизни Гэвин был репортером. Или, скорее, собирался им стать после окончания школы. А пока он выпускал школьную газету и вел собственный блог.

– Да ну, тебе идет этот наряд. – Джунипер поправила его шляпу, сдвинув ее немного набок. Мягкая фетровая шляпа горчичного цвета точно соответствовала цвету костюма, а сбоку выглядывал краешек карточки с надписью «Пресса».

– Мой наряд очень нарядный, – произнес он, подражая бруклинскому акценту. – Ты умеешь играть словами, тебе это известно, кукольное личико?

Джунипер усмехнулась. В последнее время улыбка надолго не задерживалась на ее лице. Только что была, а через мгновение уже исчезла. Ему хотелось, чтобы она продолжала улыбаться, поэтому он сказал:

– И ты, ну… посмотри на себя, малыш. Ты очень похожа на шикарную русалочку.

– Сомневаюсь, – ответила она, шаркая ногами в своем платье в синих блестках. А может, цвета морской волны? Гэвин не мог определить цвет почти в полной темноте, пока они не добрались до заднего патио особняка и не вышли к плавательному бассейну олимпийских размеров.

Руби это тоже заметила.

– Ты соответствуешь ее цвету, – сказала она, показывая на воду, ее цвет совпадал с цветом платья Джунипер. Идеально совпадал. В ответ Джунипер пошла у самой стенки особняка, держась подальше от бассейна.

– С тобой все будет в порядке. – Гэвин помог ей обойти вокруг растения в кадке. На узловатых, колючих ветках отсутствовали цветы, но одна из них, наверное, задела Руби, когда она шла мимо него. Одна-единственная блестка сверкнула на земле. – Никто сегодня ночью не будет плавать, – пообещал он.

Джунипер кивнула, прижалась к нему. Ее волнистые волосы щекотали его шею, он чувствовал ее теплую кожу. Впервые за долгое время Гэвин был счастлив.

А потом его счастье закончилось. Компания подошла к задней части особняка, и Гэвин ахнул. Картина, открывшаяся им, не вызывала никаких особенно дурных предчувствий. Она была даже привлекательной. Двойные стеклянные двери вели в изысканную столовую. Стены, отделанные темным, почти черным деревом, мебель из такого же дерева, но вся отделка из золота. Золотые подушки на стульях с высокими спинками, позолоченные зеркала на стенах. Люстра, такая огромная, что комната сверкала ослепительным светом.

– Похоже, какая-то старлетка из Золотого века прибрала к рукам замок, – выпалила Руби и потянулась к дверям. Двери легко открылись, и компания вошла в столовую.

– Классное место, – согласился Паркер, проводя пальцами по темному, полированному дереву стола. K кончикам пальцев не прилипло ни пылинки. Он почти ожидал, что дом будет покрыт паутиной, он казался таким… заброшенным. Словно дворец, охраняемый заклятием. И все же некто живой, должно быть, приходил сюда совсем недавно, потому что в черном канделябре, стоящем в центре стола, горели только что зажженные свечи. С золотых конусов накапало совсем мало воска.

На столе было шесть приборов, как заметил Гэвин, а не пять, – и у каждого прибора стоял бокал для вина и сложенная карточка. Паркер сразу же откупорил бутылку искрящегося сидра со стола и разбавил его из карманной фляги Брета. Руби стояла рядом, забавляясь. Тем временем Джунипер отняла свою руку у Гэвина и села на стул. Но она, наверное, не обратила внимания на карточки, потому что села во главе стола, перед карточкой с надписью «Руби Валентайн».

– Думаю, тебе полагается сидеть здесь, – сказал Гэвин, указывая на ее место.

Джунипер кивнула, но не встала со стула. Она казалась сбитой с толку, будто вошла в развлекательный центр и вдруг увидела, что за ней гонятся клоуны-убийцы. Она минуту смотрела в никуда, потом встряхнулась и спросила:

– А где Инспектор манежа?

– Что? – Паркер резко повернул к ней голову.

– Наш гид на этой вечеринке. Разве вы не получили инструкций? – Она открыла свою сумочку цвета павлиньих перьев и развернула листок бумаги. – Мне их доставили вместе с костюмом.

– Мне тоже, – подтвердила Руби, читая через плечо Джунипер.

«В течение обеда, посвященного раскрытию тайны убийства, вы будете играть свои роли в сопровождении вашего руководителя, Инспектора манежа. С его помощью вы обнаружите жертву, найдете улики и раскроете эту тайну».

– Понятно. И где же он? – настаивала Джунипер.

– Может быть, он прячется? – глаза Руби загорелись. – О! Может, он и есть жертва. Это был бы хороший поворот.

Джунипер склонилась над столом, перечитывая инструкции. По крайней мере, Гэвин думал, что она занята именно этим, пока не понял, что она под столом набирает сообщение. Когда завибрировал его телефон, он опустился на свой стул, быстро прочитал сообщение: «Я права, да? Мы не должны быть здесь одни».

«Наверняка, – набрал он в ответ, продолжая смотреть вперед. – Может, Паркер нас разыгрывает? Деньги у него, и он смешивает безумный коктейль, пока мы тут разбираемся, что к чему».

Джунипер фыркнула, бросив взгляд на Паркера. Он вертел в руках свой бокал с напитком и пил маленькими глотками, пока она набирала следующее послание.

«Сомневаюсь. Я изучала эту стипендию несколько дней и не нашла ничего подозрительного. Отправила электронное письмо в фонд и довольно быстро получила ответ. Я даже нашла посты в блогах тех, кто уже получил такую стипендию!»

«Значит, автор розыгрыша не Паркер, – написал Гэвин. – Разве что он действительно…»

Тут до них донесся чей-то голос, женский и, казалось, механический. Гэвин оборвал свое послание на половине фразы. Осматривая столовую, он обнаружил пару колонок над дверью, выходящей в патио.

– Прошу вас сдать сотовые телефоны, – произнес голос.

– Ух. Какого черта? – Паркер заговорил первым, потому что это было в духе Паркера. Говорить, не успев подумать. – Куда их сдать?

– Это не человек, – ответил Гэвин медленным, терпеливым голосом воспитателя детского сада. – Это запись, вероятно, подключенная к таймеру.

Паркер от него отмахнулся. Позади них Брет обыскивал комнату, радуясь возможности решить проблему Паркера и заслужить подачку хозяина. Господи, как Гэвин его презирал. И он понимал, что чем скорее он отпустит свой спасательный трос, соединяющий его с внешним миром, тем скорее начнется конкурс.

Он встал со стула. Из комнаты было два выхода: один вел в темный коридор, другой – в кухню. Гэвин направился ко второму, заметив что-то на вымощенном плиткой полу.

– Сюда. Ребята?

Все обернулись. Даже Джунипер, которую Руби пыталась прогнать со своего стула, обернулась посмотреть, что нашел Гэвин на полу кухни. Кукла. Это была одна из тех трясущихся и раскачивающихся кукол-младенцев, которые дети любят качать на руках, а перед ней лежал поднос с карточкой, на которой было написано: «Электроника».

Гэвин помедлил. Что-то в расцветке этой куклы заставило его остановиться. Этот пучок черных как смоль волос и эти пронзительно голубые глаза… они ему кого-то напоминали. Он подумал, что Руби может слететь с катушек, если увидит ее, поэтому он оттолкнул ее ногой влево, подальше от прохода. Джунипер и так уже на грани срыва из-за бассейна. Он не хотел, чтобы и Руби тоже разнервничалась из-за какой-то мелочи.

Он положил свой телефон на поднос. Брет следующим положил свой мобильный и мобильный Паркера, потому что того нельзя было побеспокоить и оторвать от стола. Девочки нехотя приблизились последними, и когда Джунипер подошла, Гэвин увидел, что она цепляется за свой телефон, как за спасательный плот.

– Это просто глупое правило, – сказал он ей, протягивая руку. – Наверное, Инспектор манежа считает, что мы можем воспользоваться телефонами, чтобы смошенничать.

– Каким образом? – Джунипер перевела взгляд с него на Руби.

– Ужины, посвященные расследованию убийства, обычно устраиваются по определенной схеме, – сказала Руби, протягивая Гэвину свой телефон. – Возможно, в интернете есть подсказки насчет наших персонажей. Очевидно, что мы не стали бы играть в эти игры, но не все здесь настолько этичны.

Руби подняла брови, даже не соблаговолив взглянуть на Паркера, и Джунипер отдала свой телефон.

Гэвин сложил все телефоны на поднос и оттолкнул его и куклу-младенца еще дальше. В освещенную кухню с островом из белого мрамора. Деревянная подставка для ножей стояла посередине этого острова, но все ее ячейки были пустыми. «По крайней мере, мы не станем вонзать ножи друг другу в спину», – подумал он со смехом. Потом бросил взгляд на куклу, и сердце его забилось быстрее.

Гэвин поспешил вернуться к столу и сесть на свое место. В это время ожил интерком.

– Добро пожаловать на пятый ежегодный ужин Фонда горящих угольков, посвященный раскрытию убийства! Прошу вас, чувствуйте себя как дома, выпейте и представьте своих персонажей.

Гэвин взял со стола свою карточку. Снаружи стояло только имя «Гэвин Мун», но внутри была информация. Имя персонажа, любовный интерес, оружие и тайна. Он закрыл карточку так же быстро, как и открыл.

Вокруг него происходило то же самое: люди открывали свои карточки, просматривали их, потом закрывали. Брет заливался краской. Руби хмурилась. Паркер сунул свою карточку в карман. Только Джунипер, казалось, внимательно изучала написанное до того, как реагировать на нее, но все время бросала быстрые взгляды в сторону патио. Гэвин пожалел, что не может задернуть тяжелые шторы на дверях черного хода, чтобы она не видела бассейна. Но такова особенность демонов: они способны преследовать тебя сквозь шторы, даже сквозь стекло. Демоны Гэвина были перечислены в его карточке:

Гэвин фыркнул, качая головой. Он не готов убивать ради популярности. Популярность пусть идет в задницу. И все же в каждом из пунктов была крупица правды, и у него возникло очень странное ощущение, что этот персонаж – преувеличенная версия его самого. По крайней мере, он надеялся, что эта версия преувеличена. Да, он взял с собой фотоаппарат, как ему велели, но не планировал никого сегодня «выставлять напоказ».

Ну, может быть, Паркера, если этот парень не заткнется.

– Погодите.

Гэвин вскочил со своего места и быстро обошел стол. Ему хотелось добраться до шестой карточки раньше, чем Паркер успеет ее схватить. В отличие от других карточек, которые были сложены так, что стояли сами по себе, эта упала и лежала на столе. Поэтому никто пока к ней не потянулся. «Ну, и еще потому, что мы абсолютные «нарциссы», – подумал Гэвин, – и я в том числе». Всем хотелось изучить своего собственного персонажа прежде, чем думать о других.

Он взял карточку, и мурашки побежали по его коже. «Одна из этих штук не такая, как другие», – подумал он. Во-первых, снаружи на этой карточке не стояло полное имя. Только редкие буквы: а н е р и к.

И список тоже отличался от остальных. Гэвин прочел его вслух:

– Тут нет второго пункта, – сказала Руби, подходя к Гэвину и становясь рядом. Паркер фыркнул, несомненно, его позабавил ее подбор слов.

«Надеюсь, он умрет первым», – подумал Гэвин, потом сглотнул, удивляясь, откуда взялась эта мысль. Конечно, они пришли на ужин, посвященный раскрытию убийства, но ведь не они станут жертвами. Входя в дом, он был в этом уверен.

Был ли?

Паркер выхватил карточку из руки Гэвина, прервав его мысли.

– Может быть, Кукольное личико никого не любит, – высказал предположение Паркер, выдав больше, чем намеревался. До этого момента Гэвин не был уверен, что у всех остальных карточки были такими же, как у него. Теперь его охватила уверенность, что на каждой карточке был один и тот же набор сведений. Кроме этой.

Руби склонила голову к плечу.

– Но зачем пропускать одну цифру? Почему не пронумеровать пункты «один, два и три»?

– Потому что отсутствие цифры о чем-то говорит, – ответил Паркер и посмотрел на канделябр. Он разглядывал горящие свечи точно так же, как недавно Джунипер разглядывала плавательный бассейн. У всех были свои слабости.

– О, – произнес Гэвин, когда понял ответ. – У Кукольного личика нет слабостей.

– Ты считаешь, что любовь – это слабость? – Джунипер нахмурилась, глядя на него, а он покраснел и отвел глаза.

– Любовь – это определенно слабость. – Руби взглянула на Паркера, на его новенький зеленый костюм. – Но, с другой стороны, некоторые думают, будто они влюблены, а на самом деле они просто не уверены в себе.

Брет набросился на нее:

– Почему бы тебе не оставить оскорбления при…

– Эй, эй, – вмешался Гэвин. Если они собираются разорвать друг друга на кусочки, то могут сделать это после того, как разгадают тайну. – Я не говорю, что любовь – это слабость. Я говорю, что люди могут использовать ее против тебя.

Джунипер кивнула.

– Поэтому супергерой всегда старается оставаться одиноким, потому что знает, что злодей будет охотиться за той, кого он любит.

– Ладно, поднимите руки, – предложила Руби и первой подняла руку. На ней были ярко-красные перчатки до локтей, точно такого же цвета, как ее волосы. – У кого в карточке есть любовный интерес?

Все подняли руки, кроме Брета. Джунипер подошла к нему ближе.

– Это просто игра, – сказала она. – Персонажи. Брось, Брет.

Гэвина удивило, как мягко она с ним говорит, будто он щенок, которому нужна любовь, а не приспешник чудовища. Но Джунипер знала Брета до того, как он запутался в паутине Паркера, и она, наверное, вспоминала того маленького мальчика с милым лицом. Гэвин не мог позволить себе роскоши вспоминать Брета с любовью.

Ему только хотелось забыть.

В конце концов, они когда-то были друзьями. Теперь это казалось невозможным, но в начальной школе Брет и Гэвин были неразлучны. Они обычно встречались в лесу за своими домами и отправлялись на поиски приключений. Они подбирали с земли ветки и размахивали ими, как мечами. Они искали сокровища. Однажды нашли птичье гнездо, упавшее с дерева, и шестилетний Брет расплакался, боясь, что птенчики не выживут.

Теперь, похоже, он готов был снова расплакаться. Гэвин почувствовал странное желание поговорить с ним. Но он точно знал, чем это может кончиться, знал, чем это всегда кончалось, с тех пор, как появился Паркер.

Брет медленно поднял руку и сказал:

– У моего персонажа есть любовный интерес.

– Значит, у каждого есть своя слабость, – сказал Гэвин, – кроме Кукольного личика. А как насчет этих букв?

– Может быть, это анаграмма? – предположил Паркер.

– Из шести букв? У всех остальных на карточке стоит их полное имя. Погодите… – Гэвин снова всмотрелся в свою карточку, провел пальцами по буквам. – У всех инициалы написаны заглавными буквами. Правильно?

– Он поднял свою карточку, так что все увидели имя Гэвин Мун, напечатанное спереди каллиграфическим шрифтом.

Все кивнули, даже Брет.

– А эти буквы все строчные, – сказал он, указывая на карточку Кукольного личика. – Поэтому, возможно, это не анаграмма, а некоторых букв не хватает, и мы должны их вставить. Мы можем предположить, что две из недостающих букв – это инициалы.

Захрипел интерком, и Гэвин почти ожидал, что голос начислит ему очки за открытие. Вместо этого голос произнес:

– Прошу вас, располагайтесь как дома, выпейте и представьте ваших персонажей.

Джунипер задрожала, и Гэвин снял куртку и набросил ей на плечи.

– Спасибо, – поблагодарила она, вцепившись пальцами в края куртки. – Ты все еще считаешь, что это запись, рассчитанная по времени?

– Сейчас я уже не так уверен, как минуту назад. Но, эй, я буду первым. – И Гэвин гулким голосом объявил: – Я – Человек-невидимка.

– Я – Живой факел, – сказал Паркер, не желая отставать. – И это не имеет смысла, между прочим, потому что я одет в зеленое.

Все разглядывали его костюм темно-зеленого цвета. Именно Руби уловила связь.

– О! Ты – самая жаркая часть пламени, – догадалась она, а Паркер на это усмехнулся.

– Я – Подводная акробатка, – прошептала Джунипер.

– Железный желудок. – Это сказал Брет, и Гэвин уже много лет не слышал, чтобы он говорил таким мягким тоном. Он хотел бы знать, действительно ли Брет потрясен. При свете канделябра, из-за своего темно-лилового костюма, Брет был похож на кровоподтек.

– А я – Фокус с исчезновением, – заявила Руби, делая широкий жест рукой. Гэвин ожидал, что она сейчас присядет в реверансе, но она не стала.

Через минуту интерком заговорил опять:

– Прошу вас, располагайтесь как дома, выпейте и представьте своих персонажей.

– Мы только что это сделали! – рявкнул Паркер. Он спорил с интеркомом, как спорил бы с окошком выдачи ресторана для автомобилистов. Гэвин это знал точно. Однажды, когда он учился на втором курсе, Брет бросил его в багажник Паркера, и мальчишки вместе совершили веселую поездку по городу, покупали еду, потом потолкались на местном рынке и, наконец, подцепили девочек у какого-то низкопробного клуба.

– Прошу вас, располагайтесь как дома, выпейте и представьте своих персонажей. Прошу вас, располагайтесь как дома, выпейте и представьте своих персонажей. Прошу вас…

– Мы представились! Мы выпили! Мы… – Паркер застыл, его взгляд остановился на Гэвине. – Это ты.

– Что? Я первым представился.

– Посмотри на свой бокал. – Паркер фыркнул, бросил взгляд на Брета. Оба парня уже выпили свои бокалы. Бокал Руби уже наполовину опустел. Даже Джунипер сделала один-два глотка.

Оставался Гэвин, один лишь Гэвин, и Паркер ни за что не позволит ему забыть об этом.

– Этот молокосос боится яблочного сидра.

– Я не боюсь, – огрызнулся Гэвин. Ему очень не нравилось, как легко Паркеру удается вывести его из себя. – Я просто не стану пить того, что налил ты. Ты, возможно, подлил туда…

Паркер перебил его со смехом:

– Можешь проверить. Конечно, ты не знаешь, как пахнет виски…

– О, ради бога. – Гэвин схватил свой бокал, сделал глубокий вдох. Когда запах ударил в его ноздри, он отдернул голову, его глаза наполнились слезами. Этот сидр был как будто испорчен. Он хотел проверить другие бокалы, пахнут ли они так же, но это вызвало бы гнев Паркера.

Гэвин снова вдохнул, но уже утратил координацию. В глазах все расплылось, а носовые ходы жгло, как огнем. Что-то едкое налили в его бокал, что-то пахнущее, как в химической лаборатории, или…

– Гэвин? – Голос Джунипер звучал слабо, будто она звала его из туннеля.

– Я… – Он поставил бокал на стол, откинулся назад, но его движения были более порывистыми, чем он ожидал. Когда он подался назад, стул подался вместе с ним. Они вместе перевернулись. Они вместе упали. Гэвин вскинул руки, чтобы защитить голову. Последнее, что он увидел, был Паркер, который смотрел на него сверху, и его зеленые глаза сверкали, как изумруды, при свете канделябра.

Потом его веки задрожали и опустились, и он больше ничего не видел.