39
Кукольное личико

Мир горел. Языки пламени лизали тьму, поднимаясь в небо цвета индиго. Внутри огромного, сверкающего огненного ада стоял дом, с него облезала краска, и люстры дребезжали на потолках.

Внутри дома было чудовище.

Нет, дикий зверь.

«Нет, мальчик», – думала Руби, пока Джунипер уводила ее прочь от пожара в сад из подстриженных в виде животных растений. Они вместе шли по длинной, извилистой дорожке к воротам. Ворота распахнулись. Затем перед ними открылась дорога, и по ней к ним бежал мальчик, с вытянутыми руками и развевающимися темными волосами.

Он бросился к Джунипер и закружил ее, как в идеальной волшебной сказке. Они оба смеялись сквозь слезы. Да, думала Руби, глядя, как они кружатся, они – это смех, и любовь, и свет.

А она – это тьма.

Она – это мстительная богиня в стране пирамид и песка; и тут, к счастью, подул ветер.

Он налетел на нее, и она заплясала, пусть всего лишь в течение пары секунд. Она плясала вместе с ним. Она чувствовала, как руки Шейна берут ее за руки, чувствовала, как его глаза находят ее глаза в темноте. Маска Руби упала, наконец, и она отпустила все иллюзии.

Отпустила куклу. И богиню тоже. Тогда она стала самой собой. Девочкой со светло-голубыми глазами и веснушками на носу. С длинным, неровным шрамом на сердце и пропастью, отделяющей ее от счастья. От него. Теперь, пока он кружил ее, она чувствовала, как его руки выскальзывают из ее пальцев, как его душа отделяется от ее души.

– Прощай, – прошептала Руби, глядя, как дым уплывает в небо. Она понимала, что это не он, понимала, что его душа унеслась в прошлом году, но тогда она не могла произнести этого слова. Она не могла придумать этого слова, и очень долго ей это было не нужно. Ей было необходимо составить план вечеринки, с эксклюзивным списком гостей.

Поймать убийцу.

Чиркнуть спичкой.

Теперь весь мир горел, и Паркер Эддисон превращался в песчинку. Ветер шелестел вокруг нее, запутывался в ее волосах. Год назад Шейн запустил пальцы в ее волосы и сказал: «Мы перестанем бояться. Вместе».

– А потом? – Руби ждала от него ответа, но сегодня ночью ничей голос не шептал ей в ухо. Вернее, шепчущий голос принадлежал не ему. Гэвин и Джунипер шептались рядом с ней, и она уловила слова. «С ним все будет в порядке. Его отвезли в больницу, но он был в сознании и разговаривал с…» Гэвин умолк, с его лица сползла улыбка.

– Где Паркер? Он…

– Мы не могли его спасти, – заговорила Джунипер, бросив быстрый взгляд на Руби. – Мы не могли спасти ни его, ни ее.

Гэвин резко вдохнул, прижал ладонь ко рту.

– Я не думал, что она и правда это сделает. Я не… – Он замолчал, прищурился. Теперь, когда он узнал самое худшее, он начал замечать и другие вещи. – Что с тобой случилось? – спросил он Джунипер, рассматривая ее обгоревшие волосы и одежду.

Губы Джунипер растянулись в улыбке. Это было прекрасно. Это был солнечный свет после самой длинной ночи в году.

– Мы с огнем немного потанцевали. Но я думала, что мы танцуем вальс, а оказалось, что это больше похоже на танго.

– Но с тобой все в порядке? – пальцы Гэвина нарисовали кружок на ее коже. Огонь едва прикоснулся к ней, но на левом плече виднелся рубец.

Руби верила, что он заживет. Ей приходилось в это верить, потому что Джунипер танцевала с огнем ради нее. Чтобы спасти ей жизнь. Чтобы показать, каково это – смотреть, как единственный человек, который по-настоящему знает тебя, превращается в прах. Даже Шейн не знал правду об отце Руби, и теперь она уже никогда не сможет ему рассказать.

Но Джунипер знала все, и все-таки она сражалась за Руби. Все-таки она ее любила. А Руби было необходимо, чтобы ее любили. Может быть, это неправильно, может быть, ей полагалось любить себя, и пусть весь остальной мир идет к черту, но она не могла отказаться от надежды, что ей будут рады во вселенной.

Что ее выберут.

Теперь, когда Гэвин прижался к Джунипер и стал шептать о горячем шоколаде и одеялах, Руби подошла к ним ближе.

– Как вы думаете, в больнице есть горячий шоколад? Я просто… – Она сглотнула, выдавливая слова. – Я не хочу оставлять Брета одного.

Гэвин с минуту смотрел на нее, и его стиснутые челюсти немного разжались.

– Вероятно, есть, и он, наверное, ужасный. Но держу пари, если попросить очень вежливо, один из нас сможет сбегать в кофейню через дорогу и принести вам хороший напиток.

– Сбегать? Ты обещаешь? – Уголки губ Руби приподнялись.

– Я хочу шоколад с маршмаллоу, – сказала Джунипер.

– О господи. – Гэвин протянул каждой из них руку. – Ты много хочешь.

– Ты сам предложил. – Джунипер взяла его под руку. И прежде чем Руби успела тоже взять Гэвина под руку, Джунипер дернула Руби к себе и поставила рядом с собой. – Будь рядом, – сказала она.

Руби кивнула. Она не могла отделаться от ощущения, что ей не место рядом с ними, что она не заслуживает того, чтобы идти с ними вместе. Но она не стала сопротивляться. Она слишком устала, чтобы сопротивляться, и, кроме того, она действительно хотела пойти к Брету.

– Пойдем. – Она повела их к полицейским машинам, которые как раз подъезжали к улице. – Они все равно захотят поговорить с нами. Можно с таким же успехом поехать с ними.

Джунипер втянула воздух.

– Ты – и бежишь к полицейским. Это что-то новое.

– Ты знаешь меня, Джунбаг. Я полна неожиданностей.

Джунипер рассмеялась. Смех был резким и неожиданным, он охватил все ее тело в одно мгновение и так же быстро прекратился. Ее рука взлетела к губам, словно она не могла до конца поверить, что только что смеялась. Не могла до конца поверить, что в состоянии смеяться.

Гэвин смотрел на них обеих.

– Что-то случилось, правда? Я что-то пропустил.

– Ты пропустил полночи, – насмешливо ответила Руби, увлекая их за собой к мигающим синим огням. В животе у нее нарастало напряжение, и не потому, что у нее были сложные отношения с полицией Фоллен Оукс. В глубине души она понимала, что ей необходимо признаться Гэвину в том, что она сделала. Ей нужно признаться и Брету тоже. Но сегодня ночью они принесут ему горячий шоколад и одеяла и позаботятся о том, чтобы он понял, что не одинок.

Никто из них не одинок.

Полицейские радостно приветствовали их, им не терпелось разобраться в этой ночи огня и фарфора. Они вместе сели в машину, три маленьких преступника, пригнув головы. Три маленьких лжеца, прекрасных и ужасных в своей способности любить и способности мстить.

Когда дверца захлопнулась, Руби повернулась к окну. Джунипер оказалась зажатой на середине сиденья, она держала за руку Гэвина, и Руби не хотела, чтобы они увидели, что она плачет. Но, должно быть, она слишком часто дышала, потому что Джунипер повернулась к ней и прошептала:

– Останься со мной. Пожалуйста.

– Останусь. Я с тобой. – Пальцы Руби переплелись с пальцами Джунипер, ее взгляд устремился в темноту. Приближался рассвет, но небо было еще темным, луна сияла над их головами. Голубая и белая. Сапфировая и цвета слоновой кости, как любовь всей ее жизни.

Когда-нибудь душа Руби отправится, танцуя, во тьму, и они воссоединятся. Будут глаза, похожие на вечные сумерки, и кожа, светлая, как луна. Озорная улыбка. И, может быть, если все пройдет точно так, как они планировали, ее разбитое сердце исцелится и боль сменится безмятежностью.

Но сначала будет жизнь.