40
Брат.
Сидя на краю тротуара, рядом с тем местом, где всего час назад находилась хозяйка пансиона, Пауль размышлял над этим словом. Меньше чем за тридцать минут его мир дважды перевернулся с ног на голову, со смертью матери и ее последним откровением.
Когда Илзе умерла, он обнял ее, испытывая искушение тоже расстаться с жизнью. Просто стоять спокойно, пока пламя не поглотит поверхность под его ногами.
"Такова жизнь", думал Пауль, когда бежал по крыше, которая вот-вот рухнет, погруженный в горечь боли, густую и черную, как нефть.
Держал ли его на крыше страх в течение этих нескольких минут после смерти матери? Возможно, он боялся возвращения в мир, где останется один. Возможно, если бы ее последние слова были "Я так тебя люблю", Пауль и сам предпочел бы смерть. Но при словах Илзе про Юргена Пауля охватили совершенно новые чувства по сравнению с теми, что мучили его всю жизнь.
Что заставило его действовать? Ненависть, жажда мести или необходимость узнать правду? Вероятно, всё это одновременно. Только Пауль в последний раз поцеловал мать в лоб и побежал к противоположному краю крыши.
На краю он поскользнулся и чуть не упал вниз, но смог вовремя затормозить. Он спрашивал себя, как играющие на крыше дети возвращаются обратно, и решил, что, возможно, с помощью широкой доски. Не имея времени искать ее в дыму, Пауль снял пальто и пиджак, чтобы облегчить вес перед прыжком. Если он упадет или та часть крыши, за которую он уцепится, отломится, Пауль рухнет на пять этажей вниз, в эту маленькую, но смертельную преисподнюю. Он разбежался и без лишних раздумий прыгнул, в слепой уверенности. Как ни странно, у него получилось.
Уже спустившись на улицу, Пауль попытался мысленно разобраться с головоломкой Юргена.
Мой брат...
Эта часть головоломки была самой сложной. Может ли Юрген быть сыном Илзе? Пауль считал, что нет, ведь их разделяло всего восемь месяцев. Физически это было возможно, но Пауль склонялся к тому, что Юрген - сын Ханса и Брунхильды. Покойный Эдуард совершенно не был похож на Юргена, ни телосложением, ни более темной кожей и мягкими чертами лица. Юрген с Паулем, однако, были немного похожи, с голубыми глазами и выступающими скулами, хотя волосы у Юргена были темнее.
Как отец мог спутаться с Брунхильдой? И почему мама скрывала это столько времени? Я всегда знал, что она хочет уберечь меня от того, что произошло с отцом, но не рассказать такое? И самое главное, как теперь я смогу что-либо выяснить, не прибегнув к помощи Шрёдеров?
В это мгновение к Паулю приблизилась хозяйка пансиона, по-прежнему рыдая.
- Герр Райнер, пожарные говорят, что огонь под контролем, но им придется снести здание, поскольку оно небезопасно. Мне поручили сказать жильцам двух первых этажей, что они могут по очереди зайти и взять необходимую одежду, чтобы провести ночь где-нибудь в другом месте. Остальное они заберут позже.
Шагая, как автомат, Пауль присоединился к остальным жильцам, что бродили среди развалин, пытаясь отыскать свои вещи. Он перешагнул через шланги, из которых по-прежнему били струи воды, затем в сопровождении одного из пожарных миновал закопченные коридоры и лестницы и, наконец, добрался до своей комнаты, где принялся наугад заталкивать в саквояж какую-то одежду.
- Достаточно, окликнул его пожарный, стоявший у двери с видом явного беспокойства. - Нам пора.
Еще не пришедший в себя Пауль послушно последовал за ним. Однако, не успел он пройти и нескольких метров, как в глубине его разума мелькнул проблеск идеи, словно золотая монета в куче песка. Он бегом бросился назад.
- Куда вы? Мы должны выйти!
Пауль не обратил на него внимания. Он бегом влетел в комнату и залез под кровать. В узком проеме ему пришлось сдвинуть кипу книг, которые выполняли роль маскировки.
- Я сказал вам, что пора уходить! Здесь небезопасно, - повторил пожарный, грубо дернув Пауля за ноги, так что тот оказался снаружи.
Но Паулю было всё равно. Он уже нашел то, что искал.
Шкатулку из черного дерева, гладкую и без украшений.
На часах была половина десятого вечера.
Пауль схватил саквояж и бросился на другой конец города.
Если бы он не был в таком состоянии, то, конечно, понял бы, что в Мюнхене что-то происходит, и эти события затмевают даже его страшную трагедию. Для такого позднего часа на улицах было слишком много народа. Бары и кафе были переполнены, и изнутри доносились сердитые голоса. Встревоженные люди громко спорили на всех углах, а в поле зрения не было ни единого полицейского.
Но Пауль не замечал ничего вокруг, он стремился лишь как можно быстрее пересечь пятнадцать кварталов, отделяющих его от цели. Сейчас это был его единственный след. Он яростно проклинал себя за то, что этого не разглядел, что не догадался об этом раньше.
Ломбард Метцгера оказался закрыт. Все двери здесь были толстыми и крепкими, и Пауль не стал понапрасну тратить время, пытаясь в них ломиться. Звонить он тоже не стал, подозревая - кстати, совершенно справедливо - что старый скряга-ростовщик так и ночует в своем магазине, и где-нибудь в дальнем углу стоит его кровать.
Он поставил саквояж рядом с дверью и огляделся в поисках какого-нибудь твердого предмета. На мостовой не оказалось некрепко держащихся булыжников, но он нашел крышку водопроводного люка размером с небольшой поднос. С большими усилиями он ее поднял и бросил в витрину, которая разлетелась на тысячи осколков. Сердце гулко билось в груди, и этот звук отдавался в ушах, но Пауль и на это не обращал внимания. Если кто-нибудь позвонил в полицию, она могла бы появиться раньше, чем он добьется своего, хотя, может, и нет.
"Лучше бы второе, - подумал Пауль. Другим местом, где он мог найти ответы, был особняк Шрёдеров.- А дядины дружки могут упрятать меня за решетку до конца жизни".
Пауль прыгнул внутрь. Под ботинками захрустело раздавленное стекло. Осколки витрины перемешались с разбитой посудой из богемского хрусталя, попавшейся Паулю на пути.
Магазин был погружен во тьму. Но внезапно в глубине помещения вдруг зажегся свет, и оттуда донеслись громкие окрики.
- Кто здесь бродит? Сейчас полицию вызову!
- Сделайте одолжение! - крикнул в ответ Пауль.
На полу появился прямоугольник света, отбросив на стены фантасмагорические тени от скопившихся в помещении предметов, превратив их в угрожающих чудовищ. Пауль стоял среди них, ожидая, пока Метцгер подаст признаки жизни.
- Убирайтесь, мерзкие нацисты! - крикнул ростовщик, высовываясь из подсобки и шаря полузакрытыми глазами по полу.
- Я не нацист, герр Метцгер.
- А кто ты, черт побери, такой? - он вышел из своей комнаты и зажег свет, чтобы убедиться, что незваный гость только один. - Здесь нет ничего ценного!
- Возможно, но я всё же надеюсь кое-что здесь найти.
Теперь старик мог видеть достаточно четко и узнал Пауля.
- И что же ты ищешь?.. Ох!
- Я вижу, вы меня узнали.
- Ты заходил сюда совсем недавно, - сказал Метцгер. Эта ложь была так же очевидна, как и охватившие его страх и неуверенность.
- Вы всегда помните всех своих клиентов?
- Какого дьявола тебе здесь нужно? Тебе еще придется заплатить за разбитое окно!
- Не уклоняйтесь от темы. Я хочу знать, кто заложил пистолет, который я выкупил.
- Не помню.
Пауль не ответил. Вместо этого он вытащил из кармана брюк оружие и наставил его на старика. Увидев пистолет, тот попятился, выставив перед собой руки, словно щит.
- Не стреляй! Клянусь тебе, я и в самом деле не помню! Это было почти двадцать лет назад, парень!
- Предположим, я вам верю. Покажите мне ваши записи.
- Пожалуйста, убери пистолет... Я не могу показать тебе эти записи, это конфиденциальная информация. Парень, пожалуйста, будь разумным...
Пауль сделал шесть шагов в его сторону и поднял пистолет на уровень плеча. Дуло остановилось в паре сантиметров от покрывшегося испариной лба ростовщика. Старик дернул головой, словно превратился в еще одни часы с кукушкой вдобавок к полусотне других, украшавших ту стену, о которую он тут же стукнулся.
- Герр Метцгер, позвольте мне объяснить. Или вы показываете мне свои записи, или я стреляю. Выбор за вами.
- Хорошо! Хорошо!
Старик направился в подсобку, по-прежнему с поднятыми руками. Они пересекли большой склад, где пыли и паутины было еще больше, чем в самом магазине. Склад от пола до потолка был уставлен ржавыми стеллажами, на которых громоздились картонные коробки. Невыносимо воняло гнилью и плесенью. Снизу тянуло еще чем-то непонятным, но явно несвежим.
- Как вы переносите эту вонь, Метцгер?
- Вонь? Но я не чувствую никакой вони, - не оборачиваясь, ответил старик.
Пауль понял, что ростовщик привык к ней за многие годы, проведенные среди забытых вещей, принадлежащих другим людям.
Он никогда не жил собственной жизнью, и Пауль невольно его пожалел. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы выкинуть из головы эти мысли и всё так же твердо сжимать отцовский пистолет.
В глубине подсобки находилась металлическая дверь. Метцгер вытащил из кармана ключи и открыл ее, сделав приглашающий жест.
- Вы первый, - сказал Пауль.
Старик окинул его странным и пристальным взглядом, его зрачки сузились. В голове Пауля всплыл образ дракона, охраняющего вход в пещеру с сокровищами, и он решил, что должен быть максимально настороже. В таком положении скупой старик становился опасен, как загнанная в угол крыса, и мог укусить в ответ.
- Поклянись, что ничего здесь не украдешь.
- А у вас есть что-то ценное? Напоминаю, что это я держу пистолет.
- Поклянись, - настаивал тот.
- Клянусь, что ничего здесь не украду, Метцгер. Скажите мне, что я хочу знать, и я оставлю вас в покое.
Слова Пауля совершенно не успокоили старика, но скупец, по крайней мере, дал ему войти в маленькую комнатку.
Справа стоял деревянный стеллаж, заполненный книгами в черных обложках. Слева - огромный сейф. Ростовщик тут же заслонил его своим телом.
- Это там, - сказал он, указывая на стеллаж.
- Ищите сами.
- Нет, - нервно отозвался старик. - Я не двинусь из этого угла.
Пауль набрался смелости. Если надавить на ростовщика еще сильнее, то он может и наброситься. Черт побери, зачем он вообще взвел курок? Опустить его на прежнее место теперь невозможно, как невозможно ни целиться в старика, ни опустить пистолет.
- Скажите мне хотя бы, где искать.
- На той полке, что на уровне твоей головы, четвертая слева.
Пауль ощупью нашел книгу, по-прежнему глядя на Метцгера. Затем снял ее с полки и передал ростовщику.
- Найдите эту запись.
- Я не помню номера.
- 91231. Поторопитесь.
Старик неохотно протянул руку и осторожно пролистал страницы. Пауль искоса оглядывал подсобку, опасаясь, что в любой момент появится полиция, чтобы его арестовать. Он и так уже пробыл здесь слишком долго.
- Вот она, - сказал старик, доставая с полки книгу, открытую на одной из первых страниц.
Пауль принялся листать книгу, держа ее левой рукой, постоянно бросая на Метцгера быстрые взгляды, пока не нашел нужную дату, записанную довольно странным образом: "1905/16 неделя". Номер стоял внизу страницы.
- Здесь только имя: Кловис Нагель. Адреса нет.
- Клиент предпочел не сообщать подробностей.
- А это законно, Метцгер?
- Закон в этом отношении довольно запутан.
Это была не единственная запись, где фигурировало имя Нагеля. В колонке "заклад" имелось еще десять записей.
- Я хочу посмотреть другие вещи, которые он заложил.
Старик явно почувствовал облегчение от того, что можно увести незваного гостя подальше от сейфа, и повел Пауля обратно в основной склад. Он вынул одну из картонных коробок с полки и показал Паулю ее содержимое.
- Они здесь.
Пара недорогих часов, золотое кольцо, серебряный браслет... Пауль растерянно смотрел на эти безделушки, недоумевая, как связаны все эти вещи. Он был близок к отчаянию, обнаружив, что теперь, после всех усилий, у него возникло еще больше вопросов, чем прежде.
"С чего бы один и тот же человек в один день заложил все эти вещи? Очевидно, этот человек от кого-то скрывался, по всей видимости, от моего отца. Но для того, чтобы это выяснить, я должен найти этого человека, а его имя само по себе мало о чем говорит".
- Я хочу знать, где я смогу найти Нагеля, - сказал он вслух.
- Ты же сам видишь, парень. Здесь нет ни адреса, ни...
Пауль размахнулся левой рукой и изо всех сил ударил старика. Метцгер упал на пол, закрыв лицо руками. Сквозь пальцы потекли струйки крови.
- Нет! - воскликнул он. - Пожалуйста, не бей меня больше!
Пауль застыл с поднятой для удара рукой. Его переполняла злоба и бесконечная ненависть, которые копились годами и наконец нашли мишень в лице этого жалкого окровавленного старикашки, причитающего у его ног.
"Что я делаю?" - подумал Пауль.
Он вдруг увидел себя со стороны и почувствовал приступ тошноты от того, что только что совершил. С этим нужно как можно скорей покончить.
- Говорите, Метцгер. Я знаю, что вы что-то скрываете.
Старик поднял руки, как щит, ладонь было окрашена в красный.
- Я плохо его помню. Это был военный, судя по форме. Возможно, моряк. Он сказал, что возвращается в Юго-Западную Африку, а там все эти вещи ему не нужны.
- Как он выглядел?
- Довольно маленького роста, с тонкими чертами лица. Я плохо его запомнил. Пожалуйста, не бей меня больше!
Маленького роста, с тонкими чертами лица. Эдуард описал человека, который находился в комнате с моим отцом и дядей, как низкого и с тонкими чертами лица, как у девушки. Это мог быть и Кловис Нагель. А что если отец обнаружил, что он занимается воровством на корабле? Или что он шпион. Или это отец попросил его заложить пистолет от своего имени? Он ведь знал, что ему угрожает опасность.
Голова у Пауля готова была взорваться, когда он покидал магазин, оставив всхлипывающего Метцгера на полу. Он прыжком поднялся в витрину, но вскоре вспомнил, что оставил саквояж у двери, и понадеялся, что его никто не успел украсть. К счастью, он оказался на месте.
Изменилось лишь всё вокруг.
Несмотря на поздний час, улицу наводнили люди, собравшиеся в кружки как на тротуаре, так и на мостовой. Некоторые переходили от одной группы к другой, как пчелы от цветка к цветку, обмениваясь информацией. Пауль подошел к ближайшей группе.
- Говорят, что нацисты подожгли в Швабинге какое-то здание.
- Нет, это были коммунисты.
- Они забрали комиссара...
- Они установили на улицах патрули...
Пауль рассеянно взял под руку одного из мужчин, заставив его обернуться.
- Что происходит?
Тот вытащил изо рта сигарету и криво улыбнулся, показав желтоватые зубы. Он был рад, что нашел человека, с которым можно поделиться плохими новостями.
- А вы еще не поняли, приятель? Гитлер со своими наци устроил государственный переворот. Пришло время для революции. Наконец-то наступят перемены.
- Государственный переворот? Как это?
- Он ввалился в "Бюргербройкеллер" с сотней человек. Они захватили всех посетителей в заложники, включая комиссара Баварии.
Сердце у Пауля сжалось.
- Алиса!
