Глава 25
Делия Хоу яростно оттирала тарелки над раковиной. Каждый день одно и то же! Фрэнк и его чертова яичница с беконом. Сколько раз она просила его ополаскивать грязную тарелку сразу, как поест! Вроде не бином Ньютона. Полсекунды подержать тарелку под горячей водой – и все. А он? Хорошо еще, если догадается в раковину поставить! К тому времени как у Делии доходят руки до мытья посуды, остатки яичницы твердеют, присыхают, желтеют – и оттирать их приходится до бесконечности. Вот завтра поставит перед Фрэнком грязную тарелку – может, хоть тогда до него дойдет!
Хотя, скорее всего, он просто не заметит.
Делия покачала головой; губы сжались в тонкую линию.
С тех пор как пропала Мэрибел, Фрэнк почти с ней не разговаривал. Ведет себя так, словно она во всем виновата. Виновата, что Мэрибел ушла из дома. Что не берегла себя. Что…
Делия с силой ударила тарелку о край раковины, и тарелка раскололась. Делия подобрала один из осколков – почти правильный треугольник – и несколько секунд тупо на него смотрела.
Заметив, наконец, что из глубокой царапины на ладони сочится кровь и смешивается с мыльной водой, Делия отбросила осколок и наскоро обмотала руку полотенцем, которое немедленно окрасилось красным. Ладонь щипало от боли, но на это она не обращала внимания. В последние недели боль стала для нее желанной гостьей. Она помогала прогнать пустоту.
Раздался стук в дверь, и Делия поспешила открыть. На коврике у порога стояла с мрачной физиономией детектив Лайонс, а с ней – какая-то незнакомая женщина. Тоже из полиции? Узнав, что исчезновение дочери расследует женщина, Делия была немало обескуражена. Нет, конечно, женщины ничем не хуже мужчин, заслуживают равенства и все такое – но все-таки биологию никто не отменял! Мужчины всегда были охотниками, а женщины – собирательницами. И лучше б ее дочь искал охотник.
А теперь еще одна женщина – час от часу не легче!
– Детектив Лайонс? Не ожидала вас.
В этих словах – точнее в тоне – ясно прозвучало: «Я знаю, что вы не принимаете исчезновение моей дочери всерьез». Полиция задавала Делии и Фрэнку множество вопросов, причем в основном о том, часто ли Мэрибел ссорилась с родителями и могла ли уехать из города, не предупредив их. Нет! Не могла девочка просто так исчезнуть! Сколько раз повторять?!
– Узнали что-то о Мэрибел? – спросила она после секундного молчания. Не могла не спросить. Даже спустя полтора месяца, после всех ложных надежд и мучительных разочарований, она все еще осмеливалась верить.
Две недели назад позвонил двоюродный брат: мол, видел Мэрибел в Нью-Йорке. Работает на кассе в супермаркете по соседству. Очень похожа, одно лицо! Делия даже не попросила его ни проверить, ни прислать фото – просто купила билеты на самолет и уже готова была лететь, когда брат позвонил снова, с извинениями. Он обознался. Так падал свет.
Сдать билеты она не смогла. Не хватило духу. Фрэнк наверняка был в ярости от такой бессмысленной траты денег, но не сказал ни слова.
– Нет, – ответила Лайонс. – Пока нет. Мне очень жаль. Миссис Хоу, это Зои Бентли из ФБР.
Делия удивленно заморгала и перевела взгляд на Бентли. Из ФБР? Совсем непохожа. Такая маленькая, худенькая, с девичьим румянцем. Шейка тоненькая – того гляди переломится. Только глаза…
Делия вдруг поймала себя на том, что, не отрываясь, смотрит незнакомке в глаза, и поспешно отвела взгляд. Сердце отчаянно колотилось. Что здесь делает агент ФБР? Это как-то связано с Мэрибел?
– Миссис Хоу, можно нам войти и… Что с вами? У вас кровь!
На мгновение Делия опустила взгляд на блузку, словно ожидала, что сосущая пустота в груди наконец прорвалась и обернулась кровавой раной. Но нет, полицейская указывала на ее замотанную руку.
– Всё в порядке, – ответила она, отступая от двери. – Я мыла посуду, разбила тарелку и порезалась.
– Позвольте мне взглянуть, – сказала женщина из ФБР и, не успела Делия опомниться, взяла ее за руку и размотала полотенце. Порез был длинный и глубокий; несколько мгновений Делия тупо смотрела на него, потом сообразила, что чуть выше, на запястье, агент ФБР может заметить ожоги, и вырвала руку.
– Ничего страшного, – увидела она ожоги или нет? – Вы пришли из-за Мэрибел?
– Да, – ответила Бентли. – Хотела задать вам несколько вопросов.
Лайонс захлопнула за собой дверь и прошла мимо хозяйки в гостиную. Делия последовала за ней, в собственном доме чувствуя себя посторонней. Упрямо решила, что не станет предлагать незваным гостьям чаю. Лайонс села в кресло, а Бентли – на кушетку, и Делии оставалось присесть рядом, хоть от такой близости с федеральным агентом ей сделалось совсем неуютно.
– Что вы хотите узнать? – спросила она.
– Ваша дочь много времени проводила вне дома?
– Иногда куда-то выходила, конечно, – настороженно ответила Делия. – Ну и что? Она не какая-то потаскушка, если вы это имеете в виду!
– Я ничего не имею в виду, миссис Хоу. Она выходила куда-то с друзьями? По вечерам?
– Ну… да, наверное. Она ведь здесь больше не живет. У нее свой дом.
– Почему?
– Потому что она страшно упрямая! Сколько раз я просила ее вернуться… Вообще не хотела ее отпускать.
– А почему она решила жить одна?
– Мы постоянно ссорились. Она говорила, что мы… что я ее с ума свожу. А я просто за нее беспокоилась!
Начав об этом думать, Делия, как обычно в последнее время, уже не могла остановиться. Они с Мэрибел ругались каждый день. Из-за всего. Как Мэрибел одевается, с кем общается, какие у нее друзья, посиделки за полночь непонятно с кем… Даже из-за еды часто ссорились. И что такого Делия ей говорила? Ровно ничего особенного: «Притормози, не бери добавку, тебе надо следить за фигурой». А Мэрибел каждый раз как с цепи срывалась. Или, скажем, когда упоминала дочку Джеки – мол, милая девушка, и такая худенькая (видит бог, без всяких задних мыслей!), а Мэрибел тут же вскидывалась: «Хочешь сказать, что у тебя жирная дочь?» Если б только она не обижалась на все подряд, если б не принимала любое слово на свой счет…
– …на улице, или о каких-то недавних знакомых? – продолжала спрашивать Бентли.
– Что, простите?
– Не упоминала ли Мэрибел о каких-нибудь незнакомцах, которые обращали на нее внимание на улице, или о каких-то недавних знакомых?
– Нет. Да и с чего бы?
– Где ваша дочь чаще всего бывала?
– На работе. Она работала в супермаркете возле дома.
Бентли все продолжала задавать вопросы – бесконечные вопросы без ответов; и где-то в середине беседы Делия начала ощущать, что эта незнакомка ее осуждает. И сорвалась.
– Чего вы от меня хотите? Не знаю я, ничего не знаю о Мэрибел! Едва ей исполнилось восемнадцать, она просто ушла, «до свиданья» не сказала! С тех пор мы только ссорились. Каждый разговор заканчивался руганью. Это вы хотите услышать? Да, мы ругались. Она никогда меня не слушала! Я ее мать – а она никогда меня не слушала! Как она не понимает? Я ведь не обидеть ее хочу – помочь! Кто же ребенку правду скажет, если не мать? Если найдете ее, пожалуйста, передайте: я просто хотела ей помочь!
Голос ее задрожал, глаза заволоклись слезами. В мыслях промелькнула кухонная плита и зажженная горелка на ней. Взгляд Делии метнулся к кухонной двери, потом снова к Бентли… и в этот миг она поняла: эта женщина знает. Непонятно, откуда и как, но знает. И про плиту, и про ожоги. Видно по глазам.
– Благодарю вас, миссис Хоу. – Голос Бентли смягчился. Она встала и протянула свою визитную карточку. – Если захотите рассказать еще что-то о вашей дочери, позвоните мне.
Наконец они ушли. Делия заперла дверь, пошла на кухню, включила газ. Посмотрела немного на пляшущие голубые язычки пламени – и поднесла запястье к огню. Секунды на две, может, даже меньше. Пустота и чувство вины на время скрылись под благословенным покровом боли.
