78

О «психологическом и языковом непонимании между первой и третьей волнами эмиграции, неадекватности представлений первоэмигрантов о сегодняшней “Совдепии”» написала жена Синявского Мария Розанова (Синтаксис. 1980. № 8. С. 49–72), краткий реферат ее статьи появился в самиздатском журнале «Сумма»: «Мы приехали на 70 лет назад. Мы попали в мир детства наших бабушек, в плюшевый альбом, в журнал “Нива”… (…) Смешной и иногда трогательный язык объявлений и “крестословиц” демонстрирует верность своему корню и своему имени (“скончался ученик Киевской гимназии…”, “наш человек” в Австралии — “окончил с отличием университет в Сиднее”, “…состоится традиционный крюшон для морских дам”). Новоэмигранты стараются объяснить свою любовь к Галичу и Киму, а “морская дама” совершенно серьезно доказывает, что Шаляпин лучше Высоцкого — не хрипел и не кричал. Новоэмигранты привезли современный русский, а на Западе в штыки встречают “раскладушку”, хотя употребляют “портшез” (…) России — нет, а портшез остался и царствует». Понятен принципиальный консерватизм в языке, противостоящий и революции, и западному окружению, но «людям и писателям, единой литературе, это трудно». Все, отклоняющееся от «среднего стиля», отбрасывалось — Цветаева, Ремизов, Набоков. Жалкие подражания акмеизму до сих пор печатаются в эмигрантских газетах (а в кроссвордах до сих пор встречаются: «станция на пути в Иркутск, где поезд стоит минут десять и можно прогуляться в буфет…»), приводятся анекдотические примеры «литературного непотребства» — стихи, эротическая сцена, примеры близорукости критики и издательской деятельности (в публикации был «причесан» Шаламов). Благодаря очевидной тенденциозности примеров, статья прекрасно читается и будоражит мысль. Несмотря на эту тенденциозность, она вскрывает некоторую безусловно важную проблему.