Глава 41. Что я такое

Вирна Мэйс

Дженна не смогла встретиться со мной вечером, перед сменой. Писать ей, о чем хочу поговорить, я не стала, поэтому вся смена прошла как в тумане. Сегодня девчонки оставались дома, но сегодня же надо было решить вопрос о возвращении в школу, если я хочу, чтобы у них была нормальная жизнь. У них должна быть нормальная жизнь. Ромина, судя по всему, удовлетворилась моим извинением и вообще всячески рассказывала всем о том, как она дружит с людьми, ее мне вряд ли стоило опасаться.

Что касается Дженны и Н’эргеса, я хотела просить их о том, чтобы они позаботились о моих сестрах, если со мной что-нибудь случится. После вчерашнего просить об этом Вартаса у меня бы не повернулся язык, но мне нужно было знать, что Митри и Тай не останутся на улице, если я вдруг окажусь в Подводном ведомстве или еще где-нибудь.

Митри восприняла мой рассказ спокойно. Насколько можно воспринять такое спокойно – я хорошо помнила свои чувства, когда увидела запись с Лэйс.

– Ты поступаешь правильно, – уверенно сказала она. – Я бы тоже хотела…

– Даже не думай.

Мы с ней говорили весь оставшийся вечер – до выхода в «Бабочку», и, если честно, еще никогда в жизни я не чувствовала, что мы настолько близки. На несколько мгновений мне захотелось отказаться от того, на что я согласилась, просто чтобы продолжать жить… и забыть обо всем, что было. Но потом я вспоминала слова правителя Ландорхорна, вспоминала, как меня вышвырнули из Кэйпдора, и понимала, что просто нормальной жизни у меня никогда не будет.

Ни у меня. Ни у других людей. Ни у моих сестер в том числе.

Пока все так, как есть, любой въерх может растереть нас, как грязь под ногами. Выбросить из школы, из академии, с работы – откуда угодно, просто за то, что ты перешла ему дорогу. Или ей.

Возможно, Ромина уже забыла о том, что случилось.

Но я нет.

– Мэйс, ты сегодня где? – поинтересовалась Тимри, когда я вернулась с новыми заказами к стойке.

– Под водой.

Рыжая приподняла брови.

– В смысле, в ушах шумит, а в голове ни единой связной мысли.

– Не выспалась, что ли?

– Да, я весь день не спала.

– О-о-о-о…

Я ткнула ее локтем.

– Это не то, о чем ты подумала.

– Да я еще ни о чем не подумала.

Она убежала с подносом, а когда вернулась, нужно было убегать мне. Поэтому к разговору мы смогли вернуться только спустя несколько часов. К тому моменту у меня уже действительно не осталось ни одной связной мысли, поэтому когда Тимри спросила:

– Это ты с ним весь день не спала? С тем, кто ждал тебя на парковке? – почти ничего не почувствовала.

Почти, потому что кое-что все-таки почувствовала.

Но кое-что было совершенно не в тему.

– Нет. Не с ним.

– А с кем?

– Просто не спала.

– А такое бывает? – Она фыркнула, но тут же стала серьезной. – Случилось что-то?

Много чего.

– Нет.

– У тебя никогда «нет», – обиделась Тимри и добавила: – Иногда стоит быть более открытой, Мэйс. Я тебе, например, рассказываю почти все.

Я не знала, что на такое ответить, поэтому промолчала. Тимри ушла, и я поняла, что так тоже будет лучше. Я уже пробовала дружить с Алеттой и с Кьяной, и ничего хорошего из этого не вышло.

Дженна приехала в клуб утром, я как раз переодевалась. Меня дернула к ней одна из девочек, как в прошлый раз, когда я только-только узнала о Лэйс. И как в прошлый раз, в кабинете вместе с ней оказался Н’эргес. Я подавила желание подойти и взять его за руку, чтобы проверить, работает ли с ним «аллергия на въерхов». Отчасти потому, что я не хотела, чтобы у меня на ладони снова были ожоги, отчасти потому, что не была уверена о том, что готова им об этом рассказывать.

– Ну здравствуй, Вирна. Присаживайся.

В кабинете Дженны было холодно, настолько холодно, что кресло даже через джинсы ощущалось холодным.

– Итак? – поинтересовалась она, глядя на меня в упор.

– Я забрала сестер, – сказала я. – Мне нужно получить для них доступ в квартиру, чтобы они могли вернуться в школу.

Дженна приподняла брови.

– То есть ты забрала сестер, и ничего не сказала нам?

Я в ответ приподняла тоже:

– А должна была? Я говорю сейчас.

Привычка Н’эргеса стоять за моей спиной нервировала. Особенно сейчас. Я не стала оборачиваться, просто чуть подалась вперед.

– В том деле, которое мы делаем, Вирна, тайн между нами быть не должно. – Взгляд Дженны стал ледяным.

– Это не касается нашего дела.

– Касается. С того момента, как ты согласилась быть с нами, его касается все. Я думала, что мы с тобой правильно поняли друг друга.

– Я тоже, – ответила я. В тон ей. Жестко. – Я продолжаю дело Лэйс. Я хочу, чтобы о создающих волны установках узнал весь мир. Какое отношение к этому имеют мои сестры, я не представляю.

Дженна продолжала смотреть на меня, но я не отвела взгляд. Глаза не опустила, и вернула ей взгляд в точности такой же, каким она наградила меня.

– Где они прятались? Между нами не должно быть секретов, Вирна.

– Я не могу сказать.

– Почему?

– Это не только мой секрет.

– А чей еще?

Я промолчала.

– Вирна, наша сила в единстве. Мы будем сильны, пока мы вместе. Пока доверяем друг другу. – Дженна тоже подалась вперед. – К тебе приходили Хар Р’амриш и Кьяна М’эль. Об этом ты тоже ничего не сказала. Почему?

– Ты говоришь о доверии, – заметила я, – но отслеживаешь каждый мой шаг. Почему?

– Потому что в деле, которым я занимаюсь, осторожность превыше всего.

– Значит, ты ответила и на свой вопрос тоже. Итак, что ты скажешь про доступ?

Дженна откинулась на спинку кресла и неожиданно рассмеялась.

– Знаешь, Вирна, поэтому я тебя и выбрала. У вас это семейное, видимо. Лэйс тоже была такой.

– Какой именно?

– Несгибаемой. – Она постучала пальцами по подлокотникам. – Сегодня у нас будет погружение. Ночью, разумеется, поэтому у тебя выходной. Как следует отдохни, чтобы набраться сил.

Погружение?

Уже?

Она говорила о том, что такое будет, но… но…

Волна, ударившая в меня сейчас, была ничуть не слабее той, что накрыла меня на берегу. Я задыхалась под толщей воды, только вытащить меня больше было некому.

– Мне кажется, я еще не готова, – через силу вытолкнула я. – Бассейн…

– Бассейн тебе не поможет. – Впервые за весь наш разговор заговорил Н’эргес. – Эти попытки – когда ты чувствуешь под ногами дно или можешь ухватиться за бортик, от страха не избавляют.

– Это правда. – Дженна развела руками. – Мы пробовали. Не получилось. Значит, нужно действовать по-другому. Более решительно.

– Я не…

– Мы будем рядом, Вирна. И это больше не обсуждается. Тестовое погружение сегодня. Ближе к полуночи тебя заберет Ригман, поэтому будь готова. Надеюсь, не стоит напоминать, что для сестер ты просто идешь в «Бабочку»?

Сколько раз Лэйс так просто шла в «Бабочку»? Мне в голову даже не приходило, что она идет на погружение, чем она занимается. Зато мы с сестрами спали спокойно и не забивали себе головы тем, что с ней происходит. Но однажды она просто исчезла.

– Она ведь ушла на погружение? – спросила я. – В ту ночь? Что она вообще должна была сделать? Какая у нее была миссия? Почему…

– Вирна, слишком много вопросов. – Дженна покачала головой. – Но я все-таки постараюсь ответить. Да, в ту ночь Лэйс была на погружении. Мы изучали закономерность включения установок, а чтобы понять, с какой периодичностью они «просыпаются», под водой нужно находиться каждый день. Разумеется, каждый день не может погружаться один и тот же человек, поэтому мы меняемся.

– Вы? Ты тоже погружаешься? И как…

– Сегодня ты все увидишь сама. А пока довольно вопросов. Отсыпайся, тебе нужно быть отдохнувшей и полной сил. Потребуется все твое внимание, все твои силы и вся концентрация. Иди.

Последнее вообще прозвучало как приказ, поэтому я поднялась.

Пока летела домой, думала о том, правильно ли поступила, рассказав обо всем Митри. И о том, что для нее я тоже могу просто уйти в «Бабочку». Однажды. Не сейчас, когда Дженна и ее безопасник будут рядом со мной, а потом. Значительно позже. Или чуть раньше. Просто исчезну… и так и не объявлюсь. Даже не дам знать, что со мной все в порядке.

Что могло заставить Лэйс так поступить?

Визит старшего К’ярда говорил о том, что Лэйс не попала в Подводное ведомство, но что, если Дженна знает больше, чем говорит? Что, если не сработала защитная маска, или отказал кислород, или… да мало ли что могло произойти.

Я тряхнула головой, отгоняя совершенно ненужные мысли.

Вера в то, что Лэйс жива, просто не может с нами связаться, давала мне надежду и силы. И если я однажды исчезну, если окажусь неведомо где, мне бы отчаянно хотелось, чтобы в меня верили. Знали, что я вернусь.

И ждали.

С этой мыслью я вышла из эйрлата и по ступенькам взлетела к двери.

– Совпадений не найдено. – Женский механический голос окончательно вытряхнул меня в реальность.

Что значит – не найдено?

Я снова приблизилась к сканеру.

– Совпадений не найдено.

Что это еще за новости?

Я достала тапет, чтобы набрать Митри и попросить ее спуститься, потому что заглючила система, но вспомнила слова Тай.

«Твои глаза. Они были такие же, как у того парня. Только синие».

Да ну нет, ерунда какая-то.

Я бы сказала, абсолютная ерунда.

Тем не менее я зачем-то активировала камеру и чуть не выронила тапет. Глаза у меня действительно были синие, не такие, как обычно – насыщенная синева превратилась в темную, словно подсвеченную изнутри, как будто в океан уронили прожектор.

Впрочем, цвет не шел ни в какое сравнение с тем, что…

Мои зрачки вытягивались в горизонтальную полоску и снова собирались в шарики.

Снова и снова.

Снова и снова.

Снова и снова.

До тех пор, пока свечение не погасло, и радужка не приобрела нормальный цвет.

Я медленно развернулась к сканеру. Приблизилась.

Щелкнул замок, из динамика донеслось:

– Добро пожаловать домой, нисса Мэйс.

Я смотрела на капельки воды, стекающие по ладони. То на них, то в зеркало, в котором отражалось мое лицо с совершенно нормальными глазами. Только это совершенно точно было не нормально. То, что я видела. То, что со мной творится.

Аллергия на въерхов?

Нет никакой аллергии на въерхов. Есть я. И моя реакция на их силу.

Есть разрушенная в Кэйпдоре раковина, которую я физически не могла разрушить. И которая развалилась вовсе не из-за поврежденных труб.

Есть одна-единственная волна, пришедшая в солнечный день, когда я пыталась справиться с чувствами к К’ярду. И мои глаза в тот момент, и заметившая их Тай, которой я не поверила.

Но кто поверил бы?

И во что мне верить?

В нашем мире не существует лиархов, они – легенда.

Но есть я.

И ожоги на ладони Кьяны – от моего запястья.

Если бы я не видела это своими глазами, если бы не чувствовала все сама, я бы просто посмеялась над тем, о чем сейчас думаю.

Как. Такое. Возможно.

Что я?

– Вирна! Вирна, открой. Ты там уже час сидишь. – Митри постучала в дверь, подождала и постучала снова. – Вирна!

Я поднялась и пошла открывать. Не знаю, сколько я тут сидела, но после безуспешных попыток заснуть, отодвинуть увиденное на задворки сознания, я поднялась и ушла в ванную, где, не отрываясь, смотрела на свои глаза.

Мои.

Такие, какими они были всегда.

Снова и снова задаваясь одним-единственным вопросом: что я такое?

– Ты спать не будешь, что ли? – поинтересовалась сестра, критически меня оглядев и, видимо, не найдя ничего, за что можно зацепиться, чтобы поволноваться.

Я бы могла дать ей повод, но у меня язык не поворачивался сказать, что Тай была права. Потому что для меня это перебор.

Потому что даже для меня это перебор.

И это понимание – понимание того, что я не человек или не совсем человек, сводило меня с ума.

Впрочем, гораздо больше сводило с ума другое. Когда я думала про К’ярда, когда я думала, что мы не можем быть вместе – потому что он въерх, а я человек, когда я отказалась от него, чтобы не зацепить тем, что собираюсь сделать, когда я все это делала, я даже не представляла, что мы действительно окажемся на разных полюсах. И что я не смогу к нему притронуться совершенно по другой причине.

Потому что моя сила убивает его, а его – меня.

– Эй, Вирна! – Митри пощелкала пальцами у меня перед носом. – Я говорю: можно мне сходить за едой? Надоело просто сидеть дома. Сначала мы у Зорга сидели, но там хоть по берегу можно было гулять, а здесь вообще как в тюрьме.

– Ничего себе, тюрьма, – хмыкнула я.

– Ну, ты понимаешь. Пойдем вместе?

Чтобы все нечаянно увидели мои глаза?

Я поняла, что в гардеробе существенно не хватает солнцезащитных очков. Старые я после лета выбросила, а новые пока не покупала. Но кажется, в ближайшее время мне они понадобятся, потому что я – как раг’аэна. Непонятный реликт. Ископаемое. Неведомое нечто, которое посадят в лабораторию и будут изучать. А вместе со мной посадят моих сестер, потому что о таком нигде нет информации.

Нигде.

Только в легендах.

Не потому ли исчезла Лэйс?

Не потому ли, что ее сила откликнулась на океан, как откликнулась моя?

«Вода – это жизнь, Вирна», – вспоминаются слова мамы из полузабытого, полустертого состояния на грани между жизнью и смертью. Мне кажется, что я уже слышала их раньше, но сейчас мне кажется, что мир вообще перевернулся с ног на голову. Я не знаю, во что верить, не знаю, что делать, меня словно подхватило воронкой и тащит на глубину.

И там, на глубине, я становлюсь кем-то совершенно иным.

– М-да, – говорит Митри и собирается уходить.

– Я сейчас переведу тебе на платежную систему денег, – перехватываю ее за руку. – Погуляйте, можете сходить в кафе. Купите себе чего-нибудь.

– Вирна, у тебя точно все в порядке?

– Точно. Просто история с ныряльщиками… для меня это слишком.

– Понимаю. – Сестра тут же кивает. – Но ты же можешь отказаться, если захочешь?

– Я не хочу.

Завершая разговор, ухожу к себе и перевожу деньги сестре на тапет, через платежную систему. Для карточки она еще слишком мала, а вот платежка – выход в такой ситуации.

Свернувшись у себя на постели, слушаю, как собираются сестры, как воодушевленно щебечет Тай:

– В кафе?! Мы пойдем в кафе?!

Для них это все в новинку. Впрочем, для меня тоже. Я была в кафе не в качестве официантки всего один раз. С Лайтнером.

– Мы ушли! – заглядывает ко мне Митри.

Я нахожу в себе силы поднять большой палец вверх.

Хлопает дверь, я переворачиваюсь на спину, раскинув руки и ноги. Лежу, слушая биение собственного сердца. Оно бьется так же, как и всегда, во мне ничего не изменилось. Хотя изменилось все.

Я отказалась от Лайтнера.

Сама.

Но я никогда не думала, что это будет так. Вспоминая прикосновения его губ, движения ладоней по моему телу – ласкающих, согревающих, я чувствую, что тону. Все глубже, глубже и глубже – пока мне не становится нечем дышать.

Тогда я подскакиваю, хватаю куртку и пишу Митри сообщение:

«Я буду на Пятнадцатом. Посидите в кафе подольше».

Мне кажется, я уже сто лет не была здесь, хотя прошло чуть больше недели. От знакомой станции платформы я сворачиваю в другую сторону, ухожу сначала на улочку, которая тупиком обрывается у моря, потом спускаюсь по насыпи. Все дальше и дальше от жилого района, туда, где меня никто не увидит. Под ногами хрустит мелкий мокрый от воды камень, здесь совсем не так, как на побережье у океана. Здесь – совсем другие чувства, но море – это тоже живая вода.

Мне кажется, я понимаю, что со мной.

Мне кажется, я знаю, с чего все началось.

С падения в океан, когда я ударилась о стихию, а она ударила в меня. Со всей своей мощью. Точнее, тогда, в океане все началось. А продолжилось…

После.

От столкновения с силой Лайтнера.

 – Я привез тебя к океану, именно тут мы можем получить самые острые из самых острых ощущений, которые можно придумать. Потому что в воде мы теряем свою силу.

– Теряете силу?! В воде? В бассейне тоже?.. А в душе?!

– Нет. Эта вода не считается. 

– А какая считается?

– Живая вода. Стихия.

Мне кажется, что я схожу с ума, но проверить то, что крутится у меня в голове, можно только здесь.

В двух шагах от накатывающих на берег волн.

Или если подойти ближе.

Я подхожу. Опускаюсь. Протягиваю к нему руки.

От близости воды начинает трясти, а может, меня трясет от забирающегося под куртку ледяного колючего ветра и осознания того, что если у меня сейчас все получится, если сила отзовется на море, пути назад больше не будет.

Поэтому какой-то крохотной частью своего существа я отчаянно желаю, чтобы она не отозвалась. Чтобы море просто коснулось моих пальцев и отступило, как оно делает всегда, просто ушло, стягивая вместе с пеной мелкие камушки. Волна ударяет в руки.

И ударяет в меня.

С такой силой, что на миг темнеет перед глазами, и когда я отдергиваю ладони, за мной тянется водный шлейф. А прямо из моря встает волна. Она рождается у меня на глазах, в считанные секунды, и за миг до того, как она наберет силу, я отшатываюсь, стряхиваю пенные капли с пальцев, и чувствую, как из груди выбивает воздух.

Устоять на ногах не получается, поэтому я падаю на камни.

Волна разбивается, уходит вглубь, море с шипением ее поглощает, а я лежу и смотрю в небо. Мне не нужно проверять, какие у меня сейчас глаза, но я все-таки достаю тапет. И потом еще какое-то время слушаю шорох тянущейся ко мне воды.

Сила океана в разы больше, но он тоже тянулся ко мне.

Та волна – накрывшая меня с головой, это отклик на мою силу.

Не знаю, сколько я еще так лежу, а потом сажусь, подтягивая колени к груди. Смотрю на границу холодной воды и неба до тех пор, пока от солнечных бликов не начинают болеть глаза.

Только потом, когда они становятся просто синими, поднимаюсь и иду назад.

Мне нужно на платформу, на станцию, но ноги сами несут в другую сторону.

Дом встречает меня открытыми дверями, распахнутыми настежь, и я захожу внутрь. У нас нечего брать, особенно когда я забрала все вещи, но кто-то, кажется, здесь все-таки побывал. Старенький плед, который я аккуратно сложила, сброшен на пол. Зачем я не закрыла дом, и сама не знаю. Наверное, так стремилась показать Лайтнеру, что мне здесь больше ничего не нужно, что я взяла деньги его отца и навсегда отказалась от того, что мне так дорого.

Я предала все, что любила.

И того, кого люблю.

Наверное, стоило по-настоящему потерять возможность быть с ним, чтобы это признать.

Наклонившись, поднимаю плед, отряхиваю его и снова аккуратно кладу на диван. Отворачиваюсь, чтобы больше не думать про Лайтнера. Иду на кухню. Хочу посмотреть, не разбили ли чего, и, если разбили, прибраться. Ключи у меня с собой, я так и ношу их в сумке, поэтому когда все здесь закончу – запру дверь. Этот дом не заслуживает того, чтобы с ним так обходились.

Смотрю на залитое солнцем, бьющееся о берег холодное море в проеме распахнутой настежь двери. Закрываю ее и иду на кухню. На ходу стягиваю куртку, собираюсь перекинуть ее через спинку стула, и замираю.

На столе стоит плотно закрытая банка, в ней – мертвая бабочка. Только на этот раз воды в банке нет, в ней лежит сигарета.

Мне кажется, что в теле напрягается каждая мышца.

Каждая клеточка.

Тянусь к банке, но в это время за спиной скрипит дверь.

Я вздрагиваю.

И оборачиваюсь.