Гарольду Ши снилось, что он тонет в океане из оливкового масла, слишком густого, чтобы выплыть. И что всякий раз, когда ему удавалось достать до края нависающей над головой скалы и слегка подтянуться на руках, гигантский Руджер с отвратительной ухмылкой на своей наглой роже спихивал его обратно тупым концом копья.

Проснувшись, он увидел скорчившегося на самом краешке соседней кровати Вацлава Полячека, который прижимал к носу платок. Помещение было буквально пропитано ужасающей вонью прогорклого масла. Шатаясь, Ши добрался до окна, замазанного чем-то вроде алебастра. Как только, немало повозившись, он его открыл, в лицо ему ударила струя даже не просто свежего, а прямо-таки ледяного воздуха. У него перехватило дыхание. За зубчатыми стенами замка ему удалось разглядеть заснеженные утесы горной цепи, розоватые от утреннего солнца.

– Что за черт? – проворчал Ши, в голове которого пронеслись предположения о некоей загадочной попытке отравления.

Стоя поближе к распахнутым ставням, он влез в предоставленные ему просторные одеяния и, не тратя времени на возню с чалмой, прямиком направился в коридор. Там запах был просто ни с чем не сравним. Завернув за угол, он чуть не столкнулся лбом с эмиром Трези, который ковылял мимо, прижимая к носу разрезанный пополам апельсин.

– Вы, случайно, не в курсе, кто тут, к чертям собачьим, так навонял, мой благородный друг? – любезно осведомился Ши.

– Истинно, сэр, прав ты, и вонь такую лишь адские клоаки могли исторгнуть! А что же до первопричины, то шепнули мне тут, будто Атлант (да совьют мухи в ушах его гнезда!) позабыл возобновить свое заклятье.

– Какое еще заклятье?

– Поистине никакое иное, как то, что удерживает вонь от масла сего вдали от наших покоев, подобно тому, как джинна связывает заклятье кольца Соломона! Увы, никакое чародейство не в силах справиться со ржавчиной, и не будь сей замок как следует промаслен, ничто не спасло бы его от разрушения. Но поскольку заклятье, придающее маслу приятный аромат, непрочно как сухой лист в непогоду, приходится его время от времени возобновлять, как...

Он примолк, поскольку из-за угла коридора суетливо выкатился Атлант собственной персоной.

– Во имя Аллаха, восхваленье коему! – поприветствовал он их. – Владыки мои милосердные, умерьте гнев свой на слугу своего нерадивого!

При этом он кланялся с размеренностью метронома.

– Ничего не нужно мне, кроме как покрывала вашего прощения, дабы опасенья мои испарились, а на сердце снизошла благодать! – Опять поклоны.

– Молю вас одарить меня милосердием своим настолько, чтобы разделить со мною завтрак. Чуете? Воздух уже становится чище, чем воды животворного источника! К оруженосцу твоему это тоже относится, блистательный сэр. Здоров ли юноша?

Аппетит у Ши, какой бы он там обыкновенно ни был, под воздействием оливкового зловония испарился напрочь. Тем не менее, он позвал Полячека, а эмир Трези, к счастью, избавил его от необходимости что-либо ответить.

– Воистину, – объявил тот, – страданья наши переносились с легкостью благодаря гостеприимству здешнему, равно как с радостью переносили мы вонь разложенья, когда перебил лорд Руджер две тысячи рабов у врат Памплоны, позабыв в воинственном своем раже оставить кого-нибудь в живых, дабы похоронить мертвецов!

Хозяин проводил их к столу, на котором в основном фигурировала тушеная баранина и какая-то кислая белесая жидкость, которую Ши в конце концов определил, как молоко, причем явно непастеризованное. Руджер, развалясь на подушках напротив молодого психоаналитика, жрал так, что за ушами трещало.

Доктор Чалмерс не показывался. Когда зеркало местного рыцарства завершило прием пищи вдумчивым ковырянием в зубах, оно встало и многозначительно обратилось к Ши:

– Не будет ли светлость твоя столь любезна, чтобы помериться силами в рубке изгородей, раз уж согласно воле дядюшки моего не можем мы рубиться друг с другом?

– Каких таких изгородей? – встрял по обыкновению Полячек.

Демонстративно проигнорировав этот вопрос, Ши отозвался:

– С удовольствием. Только кому-нибудь придется одолжить мне меч. Я так быстро собирался, что свой оставил дома.

Изгороди Каренского замка представляли собой ряды пошарпаных деревянных столбов, вкопанных во дворе. За ними двое каких-то типов в камзолах замковой стражи стреляли в мишень из коротких кривых луков. Как ни странно, у обоих оказались головы обезьян-бабуинов.

Когда явились Ши с Руджером, лорд Моско, сарацин столь низкорослый и толстенький, что ходил вперевалку, уже приблизился к краю ближайшей изгороди с кривым ятаганом в одной руке и круглым щитом в другой. Он издал леденящий кровь вопль, всей своей тушей, как кот, скакнул к столбу и замахнулся.

Полетели щепки. Моско пустился в пляс вокруг ни в чем не повинной деревяшки, с оттяжкой врубаясь в него справа и визжа на пределе своего голоса: «Алла-иль-алла! Махмуд! Махмуд!» Внезапно он остановился и отошел назад, где небольшой кучкой расположились остальные.

– Владыка мой Марджин, не прольешь ли ты бальзам своих слов относительно подготовки моей?

Марджин, в чем-то вроде бесформенной кепки вместо чалмы, нос которого однажды был основательно перебит, беспристрастно молвил:

– Оценил бы я сие довольно посредственно. Дважды открылся ты слева при отскоке, да и клич боевой совсем не звучал. А ведь как рявкнешь супостату в ухо, так он, считай, и готов.

Моско вздохнул.

– Благословенно имя Аллаха, – проговорил он уныло. – Боюсь, что потерянный я человек, не будь защиты ангелов его и руки атлета нашего! Но владыки вы мои, ужель не усладим мы зрения своего приемами сих франкийских воителей?

Послышалось одобрительное бормотание.

– Так что ничего не остается тебе, оруженосец, как изрубить эту изгородь!

– Лучше скажи, что потянул запястье, – прошептал Ши.

Но у Полячека оказались собственные взгляды.

– Ща изрублю. Я же видел, как он это делал, правда? Только где бы раздобыть такой же тесак?

Эмир Трези преподнес ему свой собственный, довольно побитый и зазубренный ятаган. Полячек гордо промаршировал к изгороди и с воплем «Ра-ра-ра, Гарвард!»* со всей силы замахнулся, отведя руку с ятаганом за спину. Увы – не учтя высоты изгороди, он совершенно промазал, крутнулся вокруг себя и, запутавшись в собственных ногах, был вынужден вцепиться в столб, дабы избежать падения.

– Это у меня такой способ атаки, – пояснил он, стыдливо потупясь. – Я делаю вид, будто собираюсь ему врезать, а сам вхожу в клинч, швыряю оземь, а там уж и расправляюсь окончательно.

Забавностью этого эпизода, похоже, никто не проникся. Физиономия Марджина выражала откровенное презрение, а все остальные попросту отвернулись – все, кроме Руджера, который взглядом показал Ши, что тот следующий.

Ши прикинул на руке оружие Трези – не считая зазубрин на лезвии, баланс того явно не соответствовал его фехтовальному стилю.

– У кого-нибудь найдется прямая сабля? – спросил он.

Лорд Марджин, бывший здесь, видно, кем-то вроде тренера, хлопнул в ладоши и что-то крикнул. Из замка тут же показался слуга с толстогубой верблюжьей мордой, неся затребованный клинок. Ши взвесил его в руке. Лезвие было достаточно прямым, но сабля все равно предназначалась исключительно для рубки, подобно ятагану – без острия, со скругленным кончиком и рукоятью, рассчитанной на маленькую руку. Однако с балансом дело обстояло уже лучше, и если оружие и впрямь оказалось тяжеловатым для быстрого парирования ударов, после нескольких тренировочных выпадов с ним вполне можно было иметь дело.

Ши подступил к столбу безо всяких криков и воплей, выполнив для начала простой обманный выпад, обманный выпад с быстрой атакой, и укол-отскок. В течение пяти минут он трудился в здоровом поту и не без удовольствия уловил бормотание зрителей, частью изумленное, частью одобрительное.

Марджин промолвил:

– Подумать только, сэр рыцарь, до чего ж диковинная игра клинка! Мыслится мне, что со франкийским мечом обязательно сразил бы ты противника-другого.

И тут же все принялись горячо обсуждать достоинства системы Ши:

– Знаете что, владыки, а ведь перед колющим ударом соответствующим не устоит даже превосходная дамасская кольчуга...

– Ну уж нет, не по вкусу мне сии новомодные трюки...

– Но посмотрите, какой выигрыш дистанции это дает...

– Да ладно, как разойдешься, так все равно начнешь сплеча рубить...

– Ого, – (это уже сэру Аудибраду, делавшему неуклюжие попытки повторить выпады Ши), – по крайней мере, видно теперь, что приемы благородного сэра Гарольда за вечерок под чашечку кофе не переймешь...

Одна только Руджер смотрел на все с презрительной миной. Без лишних слов подскочил он к ближайшей изгороди, огласил двор замка воплем и выхватил огромный ятаган. «Чик!» – вонзилось лезвие в дерево, а потом быстро-быстро: «Чик-чик-чик-чик!» С последним ударом вся верхняя половина изгороди целиком отвалилась, словно отвернулась на петлях. Руджер крутнулся на каблуках и довольно гаденько ухмыльнулся Ши.

Тот поперхнулся.

– Неплохо сработано, о Жемчужина Века!

Руджер пихнул ятаган обратно в ножны и сунул одному из слуг.

– О франк, всего лишь десятая это или даже сотая доля того, что узреть ты можешь, когда стою я в поединке перед достойным соперником! Не о тебе, сын неудачника, речь – способен ты разве что выплясывать да уклоняться, подобно одному из шутов дядюшкиных.

Когда Ши с Полячеком на скорую руку принимали ванну, стоя в тазах и поливая друг другу на головы из кувшинов, последний поинтересовался:

– Ты не в курсе, какая программа на остаток дня?

– Для большинства, по-моему, она будет заключаться в полнейшем безделье до самого вечера, а потом у Атланта какое-то очередное шоу с девицами.

– По-моему, всем этим ребятам должна уже до смерти надоесть такая житуха.

– Руджеру уж точно. Его так и подмывает с кем-нибудь подраться, и я так до конца и не могу понять, почему Атлант не дает ему в этом волю. Пока все это просто забавно, за исключением разве что поползновений этого старикашки в отношении Флоримели. Жаль, что я не читал «Роланда» – знал бы, с чем придется столкнуться. Кстати, ты не забыл, что мы на сегодня договаривались с доком? Насчет той новой теории, которую он тут разработал? Готов?

– Готов, пошли.

Когда они добрались до апартаментов Чалмерса, то ощутили все ту же вонь, от которой проснулись утром. Чалмерс был хмур.

– Я склоняюсь к мысли, что промашка с возобновлением заклятья на масло совершенно неслучайна, – ответил он на вопрос Ши. – Обратите внимание запах держится во вполне определенных пределах. Атлант чрезвычайно хитер и наблюдателен, и у меня нет никаких сомнений в том, что он уже давно в курсе... гм... особой восприимчивости Флоримели. Юная леди просто-таки от всего этого заболела.

Ши сказал:

– Интересно, с чего бы это? Может, малый у нас садист? В соответствии со всеми корреляциями* , ненормальные модели сексуального поведения должны быть вполне обычным делом в этом мусульманском обществе, где все приличные женщины обычно содержатся под замком. Вдобавок некоторые особенности его характера живо напоминают мне того садиста, которого часто приводят в качестве примера в учебниках – ну, вы знаете, о ком я: тот торговец недвижимостью, которого...

– Вы имеете в виду Ван-Гилдера? – Чалмерс покачал головой. – Первым делом, все эти корреляции, о которых вы только что упомянули, основываются большей частью на догадках и предположениях. А кроме того, это совершенно нетипично для любого нормального садиста – добиваться удовлетворения столь обходными путями.

– Вы хотите сказать, – встрял Полячек, – что настоящий садист должен лично загонять иголки под ногти?

Чалмерс кивнул.

– Или, по крайней мере, при том присутствовать, руководя операциями. Нет, можно найти самые разные объяснения столь проработанному вредительскому замыслу, но... гм... садизм – это последнее, что можно было бы предположить. Более вероятен некий скрытый мотив.

– Например? – спросил Ши.

– Например... э-э... например, расчеты Атланта вынудить меня прибегнуть к противодействующим чарам, чтобы изучить их и приспособить для снятия гибельного заклятья, которое, по его словам, тяготеет над замком. Кстати, Гарольд, из этих соображений прошу вас никоим образом не поощрять Руджера в его стремлении устроить здесь поединок со смертельным исходом. Никому не известно, к чему способен привести подобный конфликт.

– Я его не боюсь! – заявил Ши, правда, без особой уверенности.

– По-моему, большинство здешней публики только и ждет момента оторвать кому-нибудь башку, – заметил Полячек. – Вы не можете каким-то образом вмешаться?

– Сейчас как никогда требуется спокойствие и самая обычная осмотрительность, – твердо сказал Чалмерс. – В том совершенно невыразимом состязании в кое нас упорно вовлекают эти... гм... джентльмены, победит, несомненно, та сторона, которая дольше сохранит способность воздерживаться от непродуманных и импульсивных действий. А теперь, джентльмены, приступим!

Через полчаса:

– ...элементарные принципы подобия и распространения, – вещал он, нам следует развить в более прикладную магическую методику. Начнем со структуры заклятий. Типичное заклятье включает в себя два компонента, кои мы можем обозначить как вербальный и соматический* . При рассмотрении вербального компонента – а именно, словесного заклинания – обязательно следует учитывать, пытаемся ли мы оказать воздействие на некие материальные вещества или же обращаемся к каким-то высшим силам.

– Тут, по-моему, есть небольшое отличие от вашей предыдущей методики, – заметил Ши.

– А здесь и несколько иной пространственно-временной континуум. Я пытаюсь максимально увязать предмет нашей беседы с текущими проблемами, так что заклинаю не перебивать. Так вот... гм... размер, ритм, расстановка ударений и прочие характеристики формы стиха в первом случае являются фактором наиважнейшим. Стих должен точнейшим образом отражать поэтические традиции той среды, с которой рассматриваемые предметы и вещества тесно связаны, от которой они зависят. Таким образом, скажем, в... гм... Асгарде подобное заклинание для достижения максимального эффекта должно склоняться к аллитерации* , в то время как в Царстве Фей – иметь четкий размер и рифмы. В мире японских же легенд стих такой обязан содержать строго определенное число слогов в строго определенной...

– Но разве стихотворение, которое сочиняется в качестве заклинания, не приобретает соответствующую форму само собой – естественным образом? – спросил Ши.

– Не исключено. Я как раз и собирался отметить, что определенное... гм... начальное мастерство в стихосложении неотделимо от проблемы достижения оптимального результата. Вот почему вам, Гарольд, обладателю того, что можно было бы назвать литературно-вдохновенным типом мышления, нередко удается достичь довольно экстраординарного эффекта...

– Послушайте-ка, – вмешался Полячек. – Главная заморочка во всей этой дыре в том, что у них тут сухой закон. И вы хотите сказать, что если я сделаю несколько пассов и пропою:

то получу парочку кружечек?

– Вацлав! – резко сказал Чалмерс. – Заклинаю вас отнестись к рассматриваемой теме с большим вниманием. Если бы ваша столь поспешная выходка привела к какому-то результату, вы бы наверняка оказались переполненным желаемым напитком, а я очень сомневаюсь, что это выдержали бы ваши внутренние органы. Здесь как нигде важна высочайшая точность в выражениях. Позвольте мне заметить, что в своих неуклюжих виршах вы выразили желание быть залитым данной жидкостью вместо того, чтобы получить возможность ее выпить. Да, так на чем я остановился? Ага – итак, магия, боюсь, всегда будет оставаться в большей степени искусством, равно как, по моему твердому убеждению, и психиатрия. Однако в заклятьях присутствует еще и соматический компонент, требующий куда более взвешенного и беспристрастного подхода. Тут, увы, есть несколько моментов, которые от меня пока ускользают, и я питаю надежду пролить на них свет не без вашей, джентльмены, поддержки – посредством наблюдений за методами Атланта. В первую голову, я имею в виду ту чрезвычайно ловкую манеру, с какой он применяет волшебные чары в целях телепортации человеческих, и даже квази-человеческих существ...

Пока Чалмерс долдонил дальше, в голове у Ши роились бессвязные мысли.

До всего этого дошли они в Царстве Фей, с Бельфебой... Бельфеба! Упомянутая доктором Бельфегора должна быть точно такой же – с пружинистой поступью, с веснушками под загаром... Чтобы вернуть ее, придется изучить этот самый соматический компонент, выяснить, каким образом Атлант...

Из задумчивого оцепенения вывел Ши неожиданный взрыв Полячека.

Резиновый Чех вскочил, восклицая:

– Да понял я, понял, док! Давайте теперь проведем небольшую лабораторную работу. Смотрите на эту подушку – щас я превращу ее в...

– Нет! – завопили одновременно Ши с Чалмерсом.

– Да ладно вам. Вы что, не верите, что я способен чему-либо научиться?

– Да уж помню, – заметил Ши, – как ты взорвал лабораторию и сам чуть копыта не отбросил, когда пытался получить какодил* – помнишь, на химии, на втором курсе? Изволь прослушать еще несколько лекций, прежде чем браться заколдовывать даже мышь!

– Да, да, я все понимаю, но вы ведь можете контролировать каждое мое действие, и я...

Аргументация Полячека была неожиданно прервана появлением Флоримели, которая вошла со словами: «Мне немного лучше, лорд мой!» Но оказалось, это тоже входило в план лекции по колдовству. Ши снова унесся в своих мыслях в неведомые дали, в то время как Чалмерс вернулся к нелегкому делу обучения Полячека.