Голоса родителей и журналистов, вой сирен подъезжающих и отъезжающих машин – все отступает на задний план.

Когда первые машины медиков доставляют раненых из школы, толпа расступается, освобождая им дорогу. Все молча смотрят на главный вход школы. Никто даже не шевелится. Информация распространяется, хотя официального подтверждения еще нет. Облегчение сменяется горем.

Все кончено.

Я брожу между палаток и полицейских машин, стараясь держаться подальше от парковки. Выйдя к южной стороне школы, я понимаю, что полицейских становится меньше.

Чем дальше я от командного центра, тем меньше полицейских машин. Я пролезаю под лентой ограждения. С этой стороны парковки стоят машины учеников. Я вспоминаю, как Трейси привозила меня посмотреть забеги. Помню, как мы ехали сюда: крыша ее старого кабриолета была опущена, я сидела впереди, а Мэтт сзади. Ветер раздувал наши волосы, и казалось, что мы летим.

Я шагаю к лесу за школой. Мигалки отсюда видны, но тишину нарушает лишь птичье пение. Меня никто не останавливает. Голые деревья выглядят мрачно и зловеще. Мэтт всегда говорил, что в лесу живут привидения. Он собирается – собирался – взять нас на охоту за привидениями. Всех нас.

Господи, нужно позвонить сестре. Нужно ей все рассказать.

Издали кто-то зовет меня по имени. Сирены вновь разрывают тишину.

Голова моя падает на руки, и я плачу.