Глава 9. Альпинист поневоле

Посидели, подумали. Наконец, мне пришла в голову идея:

— Слушай, а номер палаты дядя Боря сказал?

– Да, 1213. Как понимаешь по номеру, 12 этаж. Хоть одиночная, а не с кучей народу.

— Давай мы тогда зайдем, посмотрим, где это, а потом я с крыши при помощи перчаток заберусь.

— Потянешь, думаешь? – засомневался вначале Серега, но потом кивнул, — хотя перчатки класс, должно сработать. Хорошо, звоню дяде Боре, чтобы он организовал нам визит.

Через десять минут после звонка за нами зашла медсестра. Глянула неодобрительно, но принесла и халаты, и бахилы. Минута ожидания у лифта, и мы взмыли на нем на нужный этаж. Я заодно и глянул, что всего этажей тринадцать. Не так много и спускаться придется с крыши.

Петька лежал в кровати, бледный как полотно, с закрытыми глазами. Как говорится, краше в гроб кладут. И пиканье приборов, и капельница, навевали на грустные размышления. Даже подойти к нему поближе не дали.

Дальше мы действовали совместно. Серега должен был отвлекать медсестру. И он справился. Серёга, радостно крикнул, тыркнув пальцем в Петьку:

— Посмотрите! Мне кажется, у него глаза открываются!

И рванул к нему поближе, чем полностью приковал внимание медсестры.

Эти несколько секунд я использовал по полной. Скользнул к окну, провернул ручку на открывание и подпер окно, чтобы само не распахнулось, стоявшим рядом цветочным горшком.

Заметил, что медсестра, оттащив Серегу от кровати за рукав, странно на меня посмотрела.

Решил сыграть в придурка. Махнул в сторону окна, и сказал:

– Вау! Красиво как! Невероятный пейзаж!

Из пейзажа там была симпатична только небольшая церквушка, красно-белая, с золотой маковкой, но образ деревенского дурачка на выгуле медсестру расслабил. Видать, за время работы какие только кадры ей не попадались.

Серега, чтобы отвлечь ее мысли от окна, тут же завалил ее кучей вопросов по состоянию Петьки, да со своей специфической медицинской терминологией. Так что когда через три минуты она нас все-таки из палаты выгнала, она уже ни про что, наподобие моего похода к окну, явно не думала.

Перед лифтом мы вернули халаты, и сказали, что вниз мы уже сами спустимся. Медсестра была только рада от нас избавиться. А когда подошел лифт, мы отправились, конечно, не вниз, а наверх.

На этаже у лифта никого не было. Мы прокрались до лестницы. Естественно, дверь ведущая на крышу, была заперта. И естественно, я тут же достал щуп-модификатор, который мы уже успели недавно проверить на дверях наших квартир. Мою и Серегины он вскрыл в лёгкую, Петькину не смог — там замок похитрее оказался. Тут, к счастью, замок был как в двери в моей квартире, две секунды, и я получил выход на крышу.

— Все, ты мотай вниз, подожди в фойе. Если все ок, позвоню, определимся, что делать дальше, – сказал я Сереге.

Тот кивнул, пожелал мне удачи, и почесал к лифту.

По крыше передвигался согнувшись, еще не хватало, чтобы с верхних этажей соседних корпусов, что были чуть повыше, кто меня засек, и позвонил в полицию. Темно уже, конечно, но береженого бог бережет.

Подошел к крыше, примерно прикинув, где может находиться палата Петьки. Одел перчатки. Посмотрел вниз. Стало реально страшно. Свесился, прислонил перчатки к стене. Держали не хуже, чем на стволе дерева. Вздохнул, решился. Держась за ограждение, свесил ноги вниз. А затем стал потихоньку сползать, пока весь не оказался на стене.

— Человек паук, мля! – выругался вполголоса. От хлынувшего в кровь адреналина трясло. Метров сорок до земли, если сорвусь, ни одного шанса – размажусь неровным слоем.

Перчатки держали, но пребывание на такой высоте меня не на шутку нервировало. Опять же, пугала мысль о том, что кто-нибудь меня заметит из соседних домов. Шустро стал опускаться на уровень 12 этажа. Оказавшись на нем, заглянул в ближайшее окошко. Мимо! Всего лишь две старушки в одной палате.

Спустился пониже, и переполз вправо под окном. Снова поднялся к следующему. Снова мимо — толстый мужик под капельницей! Вот блин, и куда теперь, еще одно окно вправо, или сразу возвращаться влево?

Решил, что раз уж забрался так далеко вправо, проверю еще одну палату, а потом уже полезу влево. Через полминуты выдохнул – повезло! Нашел Петьку. Один в палате, никому не интересен. Дверь стеклянная, но стекло мутное, так что по этому поводу я не волновался, из коридора меня не заметят. Подлез к подоконнику, левой рукой прилип к стене дома, правую протянул к окошку, чтобы аккуратно сдвинуть горшок в сторону, и открыть окно.

Что-то пискнуло, и я услышал:

— Уровень «новичок» недостаточен для таких нагрузок. Одна секунда до отказа оборудования!

Блин, да это, похоже, со мной мои перчатки разговаривают! Впрочем, смысл сказанного до меня дошел сразу, и я шаловливую ручку от стекла оторвал сразу, вцепившись ей снова в стену дома. И вот что теперь делать?

Вспомнил, что в палате ковровое покрытие. Решил, что черт с ним, не отодвину, а уроню горшок на пол, чтобы влезть внутрь. Авось никто не услышит. Резко оторвав правую руку, хлопнул ей по окошку, и тут же вернул на место, пока перчатки снова не начали возмущаться. Окошко отворилось, горшок, естественно, грохнулся на пол палаты. Слава богу, как и рассчитывал, звук от падения был не очень сильным.

Теперь уже было за что ухватиться, и через несколько секунд я уже влезал в окно. Петька был по-прежнему на вид овощ-овощем. Полез за пазуху, достал тот самый приборчик, на который мы с Серегой возлагали столько надежд. Распахнул пижаму на Петьке, нашел местечко для приборчика рядом с датчиком, прилепленным к сердцу.

Комплекс тут же оправдал все мои ожидания по поводу чего-нибудь необычного. Загудел, затем сбоку вылезли четыре небольшие лапки, на которых он приподнялся, и переместился на несколько сантиметров вправо, как будто предложенное мной место его не полностью устроило. Что-то пискнуло, затем верхняя часть прибора стала экраном, на котором загорелась надпись:

— Выполняется диагностика.

Преисполнившись уверенности в том, что хитрая штука знает, что делает, я успокоился. Прошло секунд тридцать, и появилась новая надпись:

— Обнаружены нейротоксины, нефротоксины и кардиотоксины. Обнаружено чужеродное ДНК. Поражены почки на шестьдесят процентов. Повреждено сердце на сорок пять процентов. Поражен мозг на двадцать процентов.

Блин! Да эта тварь из сосны почти угробила моего друга! И что же делать?

Неутешительная надпись сменилась следующей, вселившей в меня оптимизм:

-- Начат вывод токсинов. Начато лечение пораженных внутренних органов.

Ну, вот так-то лучше! А то прямо какие-то американские горки – то порадует, то напугает меня этот аппарат.

В этот раз ожидание затянулось на пять минут. Я встревоженно поглядывал на дверь, ведущую в палату. Не дай бог, кто войдет, дальше понятно, что будет. Хай поднимется, охрану вызовут. Приборчик с Петьки снимут, а он без него, похоже, скоро бы в овощ превратился. Наконец, инопланетный приборец пискнул, и выдал мне следующий вердикт:

– Токсины выведены, поражения органов частично обращены вспять. Функциональность почек: семьдесят процентов. Функциональность сердца: восемьдесят процентов. Функциональность мозга: девяносто два процента. Следующий сеанс лечения необходимо провести в течение ближайших двенадцати часов. Чужеродное ДНК частично инкорпорировалось, возможны спонтанные мутационные проявления и реакции, свойственные владельцу ДНК. Полное излечение возможно только посредством стационарного медицинского комплекса уровнем не ниже «адепт». Пациент будет выведен из комы через несколько секунд. Сеанс лечения закончен.

Сунул приборчик за пазуху, раз уж он свою работу выполнил, придирчиво осмотрел Петьку. Да, инопланетная технология рулила – никакой больше восковой бледности, нормальный цвет лица. А через секунд десять он, как и обещал хитрый прибор, открыл глаза, и удивленно уставился на меня.

– Семен! А где это мы?

– Рад приветствовать тебя, дружище! – радостно сказал я, – так, попробуй поднять руки! Молодец. Теперь ногами пошевели, супер! А поднять, одну за другой! Ок! Как ощущения? Нормально? Хорошо, слушай сюда, ты почти скопытился от токсинов из щупалец монстра, но мы с Серегой привезли тебя в инфекционную больницу. Пока тебя тут откачивали, мы наменяли на рынке элементов, чтобы собрать портативный медицинский комплекс и чутка его апгрейдить, я его на тебе поюзал, и ты теперь почти в порядке. Думаю, в больничке тебе теперь делать нечего.

– Семен! А как мне отсюда уйти? – встревоженно спросил друган.

– Значит, так, когда я свалю, иди на пост, требуй, чтобы тебя выписали, – начал инструктировать его, как и задумали с Серегой, – ты совершеннолетний, удерживать тебя они не имеют права, да и дядю Борю попросим позвонить, чтобы тебя тут без особой волокиты оформили. Держи на всякий случай мой телефон, пока тебе твой не вернут, чтобы был на связи. Оденешься, обуешься, спускайся в приемное отделение, мы тебя там в фойе ждать будем.

Петька удивленно смотрел на меня, но видно было, что мысль работала.

– Все, мне пора на крышу, а ты закрой окно за мной через полминутки, как вылезу, и действуй.

Петька кивнул, подтверждая, что все понял, и спросил:

– А ты что, не из коридора пришел? Не пускали, что ли?

– Долго объяснять! – ответил я, – все, я пошел, а ты действуй!

Шустро вынырнул в окно, полез наверх. Секунд через двадцать услышал, как взвыли приборы в палате снизу – видимо, Петька встал, чтобы закрыть окно, и датчики слетели. Пулей домчался до крыши, залез на нее, обнаружил, что дверь с крыши так и осталась открытой. Это хорошо, а то опасался обнаружить тут какого-нибудь бдительного охранника, обнаружившего взлом. Аккуратно, прислушиваясь, прежде чем пройти вперед, добрался до лифта, и, вызвав его, расслабился. Теперь ко мне сложно придраться – мало ли, не на том этаже вылез, заблудился. Правда, осмотревшись, снова всполошился – пока по стене ползал, весь извозился в грязи. Пришлось спешно отряхиваться. Пока отряхивался, как раз и подошел лифт, к счастью, пустой, и я вернулся к Сереге в фойе.

Быстро объяснил, что и как произошло с лечением при помощи портативного комплекса. Серега заставил меня повторить каждую фразу, что я прочитал на экране прибора, и я, к своему удивлению, сделал это без всяких проблем, все как отпечаталось в мозгу. То ли под влиянием стрессовой ситуации все так хорошо запомнил, то ли сказались мои вливания в развитие интеллекта, таки девять нынешних баллов не прежние четыре. Вот только моего энтузиазма по поводу разительного улучшения ситуации с нашим другом Серега не разделил.

– Чужое ДНК, которое угнездилось в Петьке, это опасно. Посмотрим на его состояние, но, скорее всего, придется нам кровь из носу добывать элементы для этого стационарного медицинского комплекса, чтобы нашего друга полностью вылечить.

– Ну, тебе виднее! – пробурчал я. В самом деле, в медицине я не очень. Пластырь там наклеить на ранку, или лист подорожника, вот и все познания. А Серега почти два года отучился на медфаке. Раз говорит, что опасно, значит, действительно, опасно, – ты это, звони дяде Боре, пусть Петьку отмазывает!

Петька появился только через полчаса. Сказал, что успел благополучно припереться на пост мимо бегущих на звук его сработавшей сигнализации сотрудников, которые не заподозрили в живехонько передвигавшемся цветущем парне недавно впавшего в кому пациента. Только на посту и ахнули, когда он сказал, из какой палаты пришел, и посмотрели его дело. Петька сказал, что так, наверное, смотрели на Иисуса Христа, когда он вышел к людям после воскрешения, щупали, вертели во все стороны, и все не могли поверить. Отпускали его все же с боем, и наш звонок дяде Боре не помог, но против его законных прав свалить из больницы пойти не смогли. Только расписку пришлось дать, что уходит на свой страх и риск, и больница не отвечает за возможные эксцессы со здоровьем.

Я тут же повез нас домой. Всю дорогу Петька и Серега вертели портативный медицинский комплекс в руках, очень его зауважав за проделанную работу по выведению Петьки из комы и частичному восстановлению его здоровья. Даже два тех самых разреза на заднице, из-за которых он и попал в больничку, после сеанса обработки превратились в зажившие шрамики. Я сам, по понятным причинам, на это дело не стал смотреть, решив поверить Петьке на слово, что так оно и есть, а Серега таки полез. Не зная, что на деле происходит, можно было бы охрененную фигню подумать, глядя, как восторженно цокает Серега языком, посматривая на оголенную по его просьбе Петькину задницу.

Слова Сереги о том, что здоровье Петьки сильно пострадало, и диагноз самого прибора подтвердила и проверка Петькиного интерфейса – в графе «здоровье» у него было указано 69 процентов.

Домой успели приехать за полчаса до намеченной встречи с родичами. Петька, как ни в чем не бывало, словно не лежал недавно в реанимации, почесал домой, а Серегу я попросил зайти ко мне ненадолго. Едва начал открывать дверь, как на нас набросились дядя с тетей.

– Семен, Сергей! Куда вы пропали! Что же это делается! Неужели нам действительно нужно будет бегать по лесам, как дикарям, и охотиться на каких-то ужасных монстров??? – запричитала тетя Маша.

– Да, тетя, все просто, либо они нас, либо мы их! Как во времена Великой отечественной войны! – ответил я, – или так, или идти на убой, как скот бессловесный.

Тетя и дядя у меня, слава богу, еще молодые, им всего лишь за сорок. Они в курсе, что такое вирт, а дядя даже периодически в танчики поигрывает. А пару раз я за этим делом и тетю ловил. Сказала, что ей это нужно, чтобы лучше понимать мужа. Так что, да – ломка определенная у них идет в свете новой открывшейся информации. Но таки не дед с бабой из глухой деревни, чтобы в полный ступор впасть. Уверен, что адаптируются. Тем более что, раз мужик играет в танчики, значит, боевой дух у него на месте, а тетя и без всяких танчиков многим мужикам по боевитости фору даст.

Уговорились, что больше инфы они узнают на скором собрании, и смогли пройти в мою комнату.

– Что там у тебя за вопрос такой? – спросил Серега.

– Да помнишь, из-за чего меня в армию не забрали, брахикардия третьего класса, меня врачи даже на комиссии «обнадежили», что в любой момент может сердце остановиться.

– Ну да, помню, конечно! – подтвердил Серега.

– Так я хочу этим новым приборчиком продиагностироваться, а надписи на нем хрен же увидишь, если на себе юзать. Давай я к груди себе прилеплю, а ты скажешь, что там напишут.

– Не вопрос, друг! – ответил Серега, и мы приступили.

Лег на диван, задрал рубашку и майку, пристроил приборчик. Тот тут же выпустил лапки, и переполз на несколько сантиметров в сторону. Не знаю даже, может, это у него ритуал такой специальный. Мол, я включился, и начинаю работать. И лапки у меня есть, если вы об этом не знали!

– Так, пишет, что приступает к диагностике, – озвучил текст с экрана Серега.

Помолчал. Никаких ощущений от работы прибора я не испытывал. Ясно, что работает, но никаких зверств типа вогнанных побольнее в тело игл.

– Ага, не ошиблась твоя комиссия. Пишет, что, действительно,обнаружена дисфункция сердца. Остальное, видимо, его все устраивает. Приступает к лечению.

Прошло пару минут. Я даже начал чуть-чуть придремывать. Впахал таки не по-детски сегодня.

– А теперь пишет, что проблема с сердцем устранена, – внезапно заговорил Серёга, немного меня стреманув от неожиданности, – блин, вот теперь я не жалею, что бросил медфак. На кой он нужен, если инопланетная технология такие чудеса может творить. И это же еще переносной прибор, представь, что стационарный сможет сделать.

Серега потопал домой, мотая головой от избытка эмоций, а с меня сон как рукой сняло. Как бы я ни делал вид с тех пор, как узнал про свой диагноз, что это фигня на постном масле, как бы не бодрился и бегал дистанции по пять километров, как ни в чем не бывало, а подсознательно все же боялся, конечно! Кому охота лечь отдохнуть, и не проснуться после этого? Да еще и в моем возрасте, когда и жизни еще не повидал в принципе. А теперь – да, монстры вокруг, и это только начало, скоро их будет больше людей. И да, как показал сегодняшний случай с Петькой, откинуть коньки теперь можно в любой момент, даже от какой-то малости, типа пары порезов на заднице. Но этот приборчик вернул мне мое абсолютное здоровье, подорванное спортом, и я теперь знал, что не рухну внезапно ни с того, ни с сего, чисто потому, что сердце подвело. Теперь все опасности я буду встречать в полной боеготовности, и посмотрим еще, кто кого.