Глава 10. Балетный пируэт судьбы Славы Песоцкой
– Дана, нет! Фу, брось! – Славка всплеснула руками, сбив варежкой снег с низкой ветки, пригнулась и полезла под дерево – отнимать у собаки то, что она обозвала «фу».
Здоровенная ротвейлерша пренебрежительно фыркнула, увернулась и самонаводящейся торпедой ринулась в сугроб, мимо дерева, в обход кустов по снежной целине.
Зря Славка отстегнула поводок, у Данаи сил полно, а ума самая малость.
С другой стороны, припусти четвероногая дурища вот так со Славкой на поводке, ехала бы она по снегу за бегущей псиной, как вод-ный лыжник за катером… несколько метров точно. Ну а потом волоклась бы на животе, теряя пуговицы и сгребая снег себе за пазуху и в открытый для крика рот. Очень сомнительное удовольствие. Тем более было уже! Как-то пробовали, спасибо, больше не надо.
– Дана, вернись! К ноге! – строго покричала Славка вслед улепетывающей собаке и похлопала по упомянутой ноге поводком.
Бесполезно, конечно, но хотя бы видимость контроля создана. И лицо сохранено: кто увидит происходящее со стороны – подумает, что все в порядке, главная тут по-прежнему она, Славка.
Слева снег взлетел фонтаном, из сугроба вынырнула черно-рыжая туша, с похвальной готовностью выполнила команду «К ноге!», но перестаралась, даже не притиснулась – врезалась в Славку с разгона.
Славка взвизгнула, пошатнулась и села в снег. Туша тут же распласталась сверху и прошлась по ее лицу шершавым мокрым языком.
– Далила, фу! Фу, фу. – Славка отвернулась от радостно скалящейся собачьей морды, отплевалась. На публику громко крикнула: – Все, мои девочки, поиграли, хватит! Даная, ко мне! Далила, сидеть! – И сама немного посидела, сокрушенно качая головой.
Девочки, м-да. Раньше «ее девочками» были юные балеринки и их преподаватели, все, вне зависимости от возраста, изящные, грациозные, легкие – никакого сходства с ее нынешними «девочками».
Тут Славка представила себе Данаю и Далилу в балетных пачках и нервно захихикала. Да уж, эти сплясали бы. «Танец упитанных ротвейлеров» из балета «Собачий выгул». Втроем сорвали бы овации – Даная, Далила и Самсон.
Ох, какое счастье, что Самсона выгуливает хозяин, за Сэмом на поводке Славка летела бы, трепеща, как флажок на ветру… Хотя не так уж она легка и изящна. Не юная балеринка.
Тут Славка привычно погрустнела. Она запрещала себе думать об этом, не хотела вспоминать свою прежнюю жизнь: балетную школу – просторные классы с зеркальными стенами, светлые коридоры с высокими потолками, шорох легких ножек и «здравствуйте, Бронислава Марковна», «доброе утро, Бронислава Марковна». Свой кабинет – небольшой, но уютный, с темными дубовыми панелями и немного облупившимся, потертым, но очень красивым старинным паркетом. Коллег и подчиненных, подчеркнуто вежливых или эмоциональных до истерик, рафинированно интеллигентных или вовсе наоборот – повариха тетя Маша, к примеру, разительно контрастировала с остальными «балетными» не только габаритами.
В теть-Машин халат Славка могла бы завернуться дважды, поэтому для нее на кухне специальный размерчик держали – «дитячий», как говорила тетя Маша. Она единственная относилась к строгой директрисе как к деточке, умной, но неразумной. Поучала, наставляла, советы давала «за жизнь». Нагрянет Славка с неожиданной проверкой, крахмальный свой халатик наденет, перчатки разовые, шапочку белую – строга, строга матушка-директриса! А тетя Маша даст ей вволю нагуляться по кухне, а потом собственным телом дверь припрет и строгим басом со взглядом исподлобья как загудит: «Не выпущу-у-у! В кастрюли позаглядывала, а пробовать кто будет? Да не с ложечки! А ну-ка съела весь борщ, Брониславушка Марковна, суфле мясное, овощи на пару, компот из вишни!»
Компот из вишни… Да, компот вышел ого-го какой… Кто бы знал, как закончится ее карьера.
Славка поднялась, отряхнула с себя снег. Далила помогла – обтерла ее своими боками со всех сторон.
– Пора домой, мои девочки, – сказала Славка и взяла Далу на поводок. Снова позвала Данаю: – Дана, ко мне! Конфету дам!
Кусты затрещали, выдавая приближение заинтересованной Данаи. Далила настойчиво ткнулась мордой в карман куртки – едва опять не уронила Славку в снег.
Конфета – это был запрещенный, но очень действенный прием. Конфеты «ее девочки» любили. Все, без исключения. У балетных, правда, со сладким были сложные отношения, конфеты они любили преимущественно платонически, а вот Катюшка уплетала бы их за обе щеки, кабы Славка ей разрешала.
Катюшка…
Славка вздохнула, и Далила, преданно глядя на нее, заскулила – то ли сочувствие выразила, то ли про конфету обещанную напомнила.
– Дану ждем, – сказала Славка собаке и сняла варежку, чтобы достать и развернуть карамельки – иначе псины их слопают и с бумажкой, и с варежкой. – Дана, спокойно! Сидеть! Молодец, на конфетку. – Она прицепила собачий ошейник на карабин второго поводка и повернула к дому.
Сначала к дому хозяина собак, разумеется. До него шесть кварталов. Мимо Петропавловской церкви, мимо старого Летнего театра, где когда-то выступали Федор Шаляпин и Фаина Раневская.
Малаховка – место интересное, с историей. Сто лет назад здесь работал Марк Шагал – один из самых известных представителей художественного авангарда двадцатого века…
Зачем она себе об этом напоминает? Чтобы увериться, что не слишком низко пала? Не вывалилась из обоймы, осталась в культурном кругу…
Осталась, да. А как же! Преподает в местном Доме культуры, его здесь называют просто клуб, учит бодрых пенсионеров плясать бачату и сальсу. Бодрым пенсионерам почему-то очень нравятся латиноамериканские танцы. Должно быть, напоминают им о временах относительной молодости, совпавших с расцветом мексиканских мыльных сериалов…
Славка помнила те сериалы, вернее, реакцию на них бабушки. Бабушка, интеллигентная старушка, своего интереса к судьбам Изауры и Марианны стеснялась, но слегла с сердечным приступом, когда злодей дон Леонсио сжег свою добрую супругу Мальвину. Еле откачали тогда бабушку, очень плохо ей было…
А у Славки никакого сердечного приступа не приключилось ни тогда, когда ее бросил муж, ни потом, когда случилась эта мерзкая и грязная история со школой.
В один день она – ба-бах! – превратилась из уважаемого человека, директрисы престижного учебного заведения, в презренное чудовище. В монстра, в циничную дрянь, превратившую храм Терпсихоры, приют спокойствия, трудов и вдохновения юных танцовщиц в гнездо разврата.
Именно так написали в газетах, Славка запомнила. «Циничная дрянь», «гнездо разврата», «бордель за кулисами», что там было еще? А, почти смешное «оборотень на пуантах». Это про нее, хотя какие там пуанты, Славка их только в детстве надевала, она сама в балетной студии всего два года занималась. Потом ушла в народные танцы, затем училась на педагога-хореографа, в балетную школу вернулась уже с опытом постановщика, но главное – с умением руководить коллективом. Она и нужна там была именно как управленец, хороший администратор, умеющий и распорядиться, и договориться. У нее получалось: ей подчинялись, ее уважали… пока гром не грянул.
Она так и не поняла, что случилось. Почему на нее обрушилась эта лавина грязи? Там не было ни слова правды, никаких девочек никаким похотливым козлам напрокат не сдавали, интернат в бордель не превращали, оргий в зеркальных залах не устраивали. Газетчики – люди с больной фантазией – насочиняли гнусностей на пустом месте. Конечно же, вся эта чушь не подтвердилась, но Славку уволили моментально. Никто и разбираться не стал, есть ли в скандальных публикациях хоть слово правды.
Славка неважно помнила это время. Она была как в тумане – плохо соображала, отупела, одеревенела.
Возможно, если бы вела себя иначе, история закончилась бы по-другому. Если бы она возмущалась, давала опровержения в тех же СМИ, доказывала свою невиновность… На фотках в газетах смотрелась бы не мертвой куклой с потухшим взглядом – с таким-то видом она как раз весьма годилась в бессердечные монстры… Но все ужасно неудачно сошлось. Славку незадолго до скандала со школой крепко пришибло другим, очень личным.
Ее бросил муж. Витя, любимый, хороший человек, надежный партнер, с которым они вместе прожили девять лет, построили ее карьеру и его бизнес, родили прекрасную дочку – этот Витя внезапно превратился из ее лучшего друга в злейшего врага. Он предал Славку, изменил ей, ушел к другой.
Такая обыкновенная история. Другая была моложе и красивее. Она не посвящала всю себя работе и могла уделять очень много внимания любимому. В конце концов, она была просто другой – Славка понимала, что за девять лет чинное-благородное супружество Вите прискучило, а седина в бороду – бес в ребро… Да и Славка в сорок два года была уже не так хороша, как в тридцать три. Все еще худенькая, да, но грудь и живот после родов отвисли, а Славка все не находила времени привести себя в форму. Она рожала поздно – в тридцать девять, до этого у них с Витей дети как-то не получались, и в декрете просидела только год, торопясь вернуться на работу. Катюшке взяли дневную няню, но вечерами и по выходным Славка, наверстывая упущенное, возилась с дочкой, и на заботы о своей красоте у нее не оставалось ни времени, ни сил. Она-то думала – еще немного, и станет легче, тогда получится собраться, выкроить время, заняться наконец собой… А Витя этого момента не дождался.
Он ушел от Славки и подал на развод в один день. С этого момента Славкина жизнь дала глубокую трещину, но еще не развалилась. Славка пыталась держаться, ждала, что Витя одумается, готовилась его простить. Винила во всем себя, запоздало пыталась исправить свои ошибки, даже решила заняться собой и пошла на специальные курсы. Кто-то посоветовал ей студию «Эйч Джи Сикрет» – название Славке понравилось, ей как раз нужен был какой-то секретный способ побыстрее вернуть красоту и уверенность в себе.
Да уж, секрет она открыла, только не тот! Почти сразу, на втором или третьем занятии, выяснилось, что преподает в Славкиной группе ее счастливая соперница – новая спутница жизни Виктора. Видимо, не случайно кто-то из общих знакомых рекомендовал Славке эту студию, упоминалось уже это Эйч Джи Сикрет в их кругу…
Славку, и без того уже пришибленную уходом Виктора, окончательно прибило. Не соображая, что она делает, даже не думая о том, как это выглядит, Славка прямо на занятии встала, выплеснула Витиной новой любимой в красивое личико воду из фирменной кружки, туда же – в обтекающее и уже не улыбающееся личико – швырнула и кружку, после чего столкнула учительницу жизни со стула и стала пинать ее ногами. Хотела еще стулом ударить, но не успела… кажется. Не получилось у нее покалечить соперницу, а ведь хотелось вообще ее убить. Должно быть, газетчики в чем-то правы, она действительно чудовище в маске культурного человека.
Славка не признавалась в этом даже самой себе, но она втайне жалела о том, что не прибила злыдню. Ну, посадили бы ее за это в тюрьму, и что? Вела бы там кружок хореографии, в чем разница с сельским клубом в Малаховке?
Но злыдня отделалась легким испугом, а Витя при разводе забрал себе дочь.
В другой ситуации ребенка ему не отдали бы, оставили бы Катюшку с матерью, но тут как раз подоспел скандал с балетной школой, и для суда это стало решающим аргументом. Мамаше с репутацией организатора подпольного борделя с малолетними девочками наш самый справедливый в мире суд доверить воспитание дочери никак не мог. И имущество супругов было разделено не на равные доли: Вите с дочкой достались квартира в Москве и домик в Испании, а Славке – старая дача в Малаховке. Она, впрочем, не роптала, не спорила, ей было все равно.
При разводе Славка вернула девичью фамилию – Песоцкая, уехала в Малаховку и стала представляться не Брониславой, а просто Славой. За глаза ее теперь прозывали не Броней, как раньше, в балетной школе, а Славкой, как в детстве. Это было мило и позволяло не вспоминать лишний раз о тех временах, когда само ее имя говорило о том, что она все и всех держит в железном кулаке. У Славки вообще никаких кулаков не имелось. Броня – это было уже не про нее.
Что у нее осталось, так это старый скрипучий дом с запущенным садом и диплом, позволивший получить какую-никакую работу в сельском клубе. Занятия там Славка проводила три раза в неделю,HG денег это приносило мало и времени занимало немного. Деньги ее не волновали, а вот необходимость как-то убивать свободное время ощущалась очень остро, сидеть в одиночестве в пустом доме тет-а-тет со своим тусклым отражением в мутном зеркале старого серванта было невыносимо.
Славка взяла привычку бегать по утрам и вечерам, и, когда она в очередной раз вялым галопом следовала по улице, с одного из дворов ее окликнули.
Валерий Павлович, хозяин Сэма, Даны и Далилы, предложил ей, как он выразился, совмещать приятное с полезным, выгуливая за небольшое вознаграждение его собачек.
Славка согласилась. Собачки были прекрасной компанией – живые, жизнерадостные, не болтливые.
Двуногих знакомых Славка заводить не рвалась. Из всех людей на целом белом свете ее по-настоящему интересовал один-единственный маленький человечек – Катюшка. Но именно до Катюшки ей было не дотянуться. Виктор с семьей уехал в Испанию и вроде бы неплохо там устроился. Он продолжал заниматься бизнесом, его новая жена нашла работу, Катюшка же снова проводила время с няней, теперь уже испанской.
В те крайне редкие моменты, когда Виктор позволял им пообщаться по скайпу, Славка чувствовала, что дочка от нее отдаляется. Много ли времени нужно трехлетнему ребенку, чтобы забыть свою прежнюю жизнь и старую маму…
– Идем красиво, девочки мои, – сказала Славка собакам, увидев, что Валерий Павлович беспокойно выглядывает их в приоткрытую калитку. И не удержалась, добавила: – Держим спину, тянем ножку! И раз, и два, и три, и четыре!
Собаки при виде родного двора ускорились, и Славке тоже пришлось пробежаться. Ловко перебросив поводки Валерию Павловичу, она на ходу козырнула ему:
– Пост сдан!
– Пост принят!
С полквартала еще Славка бежала, имитируя бодрость и жизнерадостность. Потом замедлилась и на свою улицу вывернула, плетясь нога за ногу. Спешить ей было некуда, дома ее никто не ждал. Разве что унылое отражение в тусклом зеркале…
Так она думала, но ошиблась.
Сегодня у ее забора стояла чужая машина. Славка приблизилась, глядя на автомобиль с опаской и подозрением. Водительская дверца открылась, из салона, опасно продираясь мимо близкого забора, вылезла незнакомая женщина.
– Здравствуйте, вы Бронислава Марковна Песоцкая? Могу я с вами поговорить?
– Вы кто? – угрюмо спросила Славка, размышляя, не представиться ли ей случайной прохожей.
– Меня зовут Елена Кузнецова, я судья.
– С судьей я уже говорила. – Славка прошла в свою калитку и крепко закрыла ее за собой.
– Простите, я неверно выразилась! То, что я судья, сейчас совершенно не важно! Я просто оказалась в такой же жуткой ситуации, что и вы, – торопливо сказала судья Кузнецова в заборную щелочку.
– Что, вас тоже бросил муж? – после паузы язвительно вопросила Славка.
– Жених… Но как…
– Заходите. – Калитка открылась.
