Глава 4
В двухэтажном здании пансионата царил полумрак. Три светильника из пяти не горели, а два оставшихся явно не справлялись с наступающими сумерками. За стойкой сидела женщина лет сорока пяти, пытавшаяся бороться со скукой традиционным способом – чтением глянцевого журнала и распиванием чая. Стук ее чашки изредка прерывал монотонное гудение люминесцентной лампы.
Сергей подошел к стойке, поставил сумку на пол и достал приготовленные документы:
– Вечер добрый. Я бы хотел остановиться в вашей гостинице. Это возможно?
Если судить по обилию ключей, висевших в шкафчике номерного фонда, выходило, что сейчас здесь от силы проживало человек пять – семь. Остальные номера должны были быть свободными. Женщина лениво отложила журнал. Надев очки и осмотрев Сергея с ног до головы, он произнесла традиционное:
– Мест нет.
– Кхм. – Птица глубокомысленно скосил глаза на висевшие шеренги ключей.
– Места для сотрудников предприятий, ветеранов-чернобыльцев и специальных гостей, – прокомментировала его взгляд тетка и вновь отпила из чашки. – К какой из перечисленных категорий вы относитесь?
Сокольских вздохнул и протянул ей институтскую «липу»:
– Будем считать, что я специальный гость. У меня задание от нашего НИИ изучить местную флору и фауну на предмет воздействия радиации.
Женщина-администратор взяла у него российский паспорт, из которого выглядывали денежные купюры. И не таясь пересчитала их. Потом опять посмотрела на Сергея. Тот мысленно чертыхнулся, достал бумажник и добавил еще столько же. Сбережения улетучивались гораздо быстрее, чем он мог предположить.
– Так, – женщина открыла толстый гроссбух, пробежала пальцем по его неровным строчкам, – у нас все забронировано, и свободны только два номера, это люксы. Они дорогие, но номера очень хорошие. Будем заселяться?
Сокольских успел заметить, что страница со «свободными люксами» датирована пятилетней давностью. «Опять разводят, мать твою за ногу…» – мелькнула сердитая мысль, но вслух он произнес:
– Я действительно в командировку. И действительно по делу. Если у вас найдется что-нибудь попроще, что ж, я не привередлив, – глядя администраторше в глаза, ответил Сергей.
Та с минуту помолчала, потом захлопнула журнал и разочарованно протянула:
– Мне, в общем-то, все равно, откуда вы. Апартаменты попроще, так и быть, найдем. – И, не сверяясь с книгой, добавила: – Двести пятнадцатый номер, второй этаж, направо по галерее. Воду экономьте, радиоприемник не работает, рамы окон мы заклеили, не открывайте. И в номере не курить!
Она убрала гроссбух и, достав бланк советского еще образца, положила перед Сокольских:
– Заполните. Фамилия, имя, отчество, место работы и количество оплаченных суток.
Сергей послушно накарябал свои данные и оплатил неделю проживания в далеко не самом лучшем номере. Заодно он прикинул, что если это цена за номер «попроще», то в здешнем «люксе», видимо, останавливаются только арабские шейхи. Причем не самые завалящие.
Бланк перекочевал в руки администратора. Женщина, сверив данные с паспортными, стукнула печатью. На типографский герб Советского Союза лег фиолетовый трезубец Украины:
– Ознакомьтесь с правилами и постарайтесь не нарушать. С этим у нас строго. – Тетка подняла бланк. Под ним обнаружился черный шуршащий лист копировальной бумаги. А под ним, в свою очередь, копия бланка, перекочевавшая в руки Сокольских.
«Копировальная бумага! Надо же! Я с девяностых такого раритета не видел», – внутренне восхитился Сергей.
– Последние сутки оплаченного номера истекают согласно времени заселения, то есть… – она посмотрела на часы, – в девятнадцать сорок две.
– Ясно. – Сергей забрал ключ, спрятал копию бланка и добавил:
– Не исключено, что мне понадобится у вас задержаться. – Взяв вещи, он направился к лестнице.
– Это возможно лишь в том случае, если у нас будут свободные места, – немедленно ответила женщина.
– Ну, разумеется, – усмехнулся Сергей.
Пройдя по узкому коридору крыла, освещаемому всего одной дежурной лампой, Сокольских все же сумел отыскать свой номер. Провернув ключ в тугом замке, Сергей толкнул легкую фанерную дверь и вошел внутрь. Отыскал на ощупь переключатель, включил свет.
Узкая кровать, стол с двумя стульями и здоровенный шкаф с приоткрытыми дверцами. Птица заглянул в шкаф. В пыльной пустоте на металлической перекладине сиротливо висели две проволочные вешалки. Окна заклеили, видимо, еще в конце восьмидесятых: узкие полосы газетной бумаги скукожились и намертво приросли к рамам. Лишь у форточки сорванные ленты сушеными гадюками уныло свисали вниз.
А вот что порадовало, так это наличие в номере пожелтевшей эмалированной ванны и отдельного туалета, что избавляло Птицу от вынужденных путешествий по коридорам пансионного крыла.
Сергей снял со стены плакатик «Не курить!». Воспользовавшись навыками оригами, скрутил из него бумажную коробочку, приспособив ее под пепельницу. Потом отодрал прикипевшую форточку, раскрыл, насколько позволяли петли, и закурил, выпуская дым на улицу.
«До второго кольца блокпостов отсюда километров пятнадцать будет. Дальше отстойник – «мертвый периметр», а потом снова кольцо ограждений, уже последнее. А за ним – Она. «Мертвый периметр» должен быть нешироким, где-то километров пять. И все это – сплошь бурьян, болота и овраги. Случайных людей там нет, зато наверняка патрули встречаются. В принципе, расстояние до Зоны можно покрыть за сутки, это если предварительно изучить вторую и третью линии блокпостов и заграждений. Естественно, немалая часть времени уйдет на то, чтобы их преодолеть».
В том, что придется попотеть, Сергей не сомневался. Он уже не рассчитывал на пофигизм и разгильдяйство здешних военных, халява осталась за первым КПП.
Птица принял душ и, переодевшись в спортивный костюм, сел ужинать.
Процесс поедания холодной тушенки был прерван осторожным стуком в дверь. Сокольских осторожно встал. Подумав, сунул в рукав куртки-олимпийки нож. Щелкнув хлипким замком, приоткрыл дверь.
На пороге, держа в руках целлофановый тюк с постельными принадлежностями, стояла пожилая женщина в синем хозяйственном халате.
– Здравствуйте. Вы позволите?
Сергей шагнул в сторону, освобождая проход.
Женщина вошла в номер и положила ношу на кровать.
– Конечно. Здравствуйте! – запоздало произнес Сокольских.
– Постельное белье, скатерть, полотенце, – надтреснутым голосом перечислила она. Потом неодобрительно посмотрела на пепельницу из плаката, перевела взгляд на открытую форточку.
– Извините, – виновато произнес Сергей, – просто на улицу выходить не хотелось, поздно уже.
Женщина вздохнула, достала из кармана сверток. Им оказался кусок белесого мыла. Положив его на краешек стола, она произнесла:
– Меня вы можете найти в хозяйственной комнате. Если не застанете, скажите на вахте или оставьте в дверях записочку. Если что понадобится поменять – обращайтесь. Смена белья и полотенец раз в три дня.
И посмотрев на шторы, почему-то виновато добавила:
– Новых нет. Вы уж как-нибудь с этими.
Она вышла, плотно затворив за собой дверь. Сергей постоял с минуту, потом подошел к двери, запер замок. Критически осмотрев, ножом, как отверткой, подкрутил хлипкие шурупы. Поразмыслив, поставил на задние ножки стул и прислонил его спинкой к двери: если ночью кто-то попытается открыть дверь, стул своим падением предупредит о незваных гостях.
Доев небогатый ужин, Птица расстелил постель и лег спать. Покрутившись с минуту под тощим казенным одеялом, он нащупал под подушкой приятный холод пээмовского металла и погрузился в сон.
Сны были обрывистыми и тревожными. Виделись то облезлые хари, то бегущие без рельсов поезда, а потом и вовсе уж какой-то бред.
Ему приснилось огромное пушистое облако, к которому был приставлен конец пожарной лестницы. Опиралась же она на живую кашу копошившихся мохнатых существ. Посреди лестницы висел Серега.
Судорожно перебирая руками перекладины, он пытался подняться наверх. Каждый раз, когда облако было уже рядом, лестница неожиданно складывалась. Твари снизу нетерпеливо стучали крысиными хвостами, и Сергей, холодея от ужаса, вновь рвался к спасительной высоте.
Это длилось бесконечно долго, пока наконец Птица рывком не вскочил на заветную, клубящуюся снегом шапку. Потея от усилий, он втащил за собой лестницу и попытался отдышаться.
Когда же Сокольских осознал, что облако – это на самом деле огромный клуб радиоактивной пыли, оно гнилостно лопнуло. Вместе с лестницей он полетел в чавкающий внизу ад.
Резко открыв глаза, Сергей проснулся. Было уже утро, за окном пели птицы и грохотала металлическая стремянка. В свете выглянувшего впервые за все это время солнца он снова осмотрел комнату. Она была такой же, как и вчера. На столе лежали сморщенные сухофрукты, на плечиках вешалки болталась высохшая одежда. Стул по-прежнему подпирал дверь.
Часы показывали четверть десятого. Необходимо было провести этот день с пользой. Поэтому, несмотря на сильное желание поспать до обеда, Сергей умылся и поскреб бритвой мятую физиономию. Одевшись, спустился на улицу.
Здание пансионата представляло собою букву «П», обращенную верхней перекладиной в сторону дороги. Во внутренний двор, образованный правым и левым крыльями строения, выходили лестницы. По одной из них Птица и вышел на свежий осенний воздух.
Асфальтовые дорожки, дикие груши, ветки рябины – маленький парк жил своей неторопливой жизнью. Возле распределительного щитка трансформаторной будки возился человек. Распахнутая дверца с облезлыми буквами «ЩР-7» скрывала его лицо и плечи. Алюминиевая стремянка, разложенные инструменты и «Твою мать, да что ж такое…» выдавали серьезность мероприятия. Сергей заинтересованно подошел ближе.
Молодой мужчина в советской спецовке молодежных строительных отрядов осторожно тыкал индикаторной отверткой в недра трансформатора.
– Бог в помощь, – поприветствовал его Птица.
– Не отказался бы… – Мужчина отложил отвертку и задумчиво почесал затылок. – Все утро колупаюсь. Не пойму: то ли от воды закоротило, то ли реле от старости накрылось?
Сокольских заглянул в щиток, осмотрел его. Взяв отвертку, кивнул на трансформатор:
– Разрешишь?
– А шаришь? – вопросом на вопрос ответил электрик.
– А то! Пятый разряд, до «штуки» допуск. – И Сергей начал деловито свинчивать заднюю крышку.
– Ну, тогда валяй. А то, если честно, у меня уже руки ходуном ходят. – Электрик достал из кармана сверток с семечками и принялся их неторопливо лузгать. Закрашенные толстым слоем краски болты поддавались с трудом. Открутив восемь штук, Сергей снял крышку.
– Ну, что там?
– Похоже, предохранитель сработал да и прикипел. Чистить надо, а так нормально вроде. – Птица постучал отверткой по металлу, и с предохранительного реле посыпалась труха нагара. Зачистив контакты до блеска, поставил все обратно, посадил крышку на два болта, а остальные кучкой сложил сверху.
– Дальше сам, – улыбнулся Сергей и вытер руки о протянутую ветошь.
Электрик склонился над щитком, щелкнул, и трансформатор тотчас жизнерадостно загудел.
– Вот спасибо, выручил. – Мастер пожал Сокольских руку и представился: – Сашко. Кореша кличут Мангустом. Но это длинно, поэтому можно просто – Манга.
– А почему – Мангуст? – полюбопытствовал Серега.
Собеседник докрутил болты, захлопнул щиток и, собирая инструменты, стал рассказывать:
– Я в свое время много по стране поколесил. Аккурат сразу после развала «нерушимого». Так вот, в Средней Азии мы с бригадой высоковольтную ЛЭП тянули. То да се, пески, барханы. У меня от природы реакция отменная, так, веришь, я кобру голыми руками научился ловить. Она даже среагировать не успевала, как я ее за горло «цап», и ваших нет! А уж на что она, змеина, шустрая. Потому и прозвали мангустом. Да только… – Он сплюнул, вспомнив что-то нехорошее. – Лет пять назад, «на грудь» принявши, полез я вот в такую же хрень, – Сашко кивнул на трансформатор. – Ну, по пьянке «дугу» и словил. Тряхнуло так, что, когда на землю шваркнулся, только ботинки дымились. После этого не то что реакцию потерял, моргать с задержкой стал.
Он криво усмехнулся и сложил стремянку.
– А ты здесь электриком числишься? – Птица помог собрать инструменты.
– Да не совсем. Я так – мастер, как говорится, на все руки. И не здесь конкретно, а вообще по «карантину». И местным в поселке, и дачникам помогаю. В общем, курсирую по мере надобности.
Сергей глубоко вдохнул свежий воздух, пахнувший осенней прелой листвой. И будто невзначай поинтересовался:
– И воякам тоже помогаешь с ремонтом?
Мангуст рассмеялся:
– Нет, конечно. У армейцев свои спецы имеются. У них вообще все свое, нас они не жалуют.
Метрах в тридцати неожиданно послышался смех. Сергей оглянулся и сквозь огненно-рыжую листву разглядел двоих. Они сидели на скамейке, играли в нарды и о чем-то переговаривались. На одном были старые кеды, брюки и теплая байковая рубашка в «ковбойскую» клетку. На плечи была накинута стеганая куртка, а из-под кепочки-малокозырки выбивалась длинная челка. Второй же, несмотря на осеннюю сырую погоду и холодный ветер, сидел в вылинявшей синей майке. Спортивные треники с вытянутыми пузырями колен были подвернуты до середины голени, на босых ногах – шлепанцы. По всему телу второго, насколько позволяла видеть его «скромная» одежда, синели щедрые татуировки. Видимо, тюремные. Периодически эти двое начинали громко пересмеиваться, а затем снова что-то тихо меж собою обсуждали.
– Постояльцы? – спросил Птица.
– Ага, вроде того. Наши весельчаки, – ответил электрик.
– А чем вообще занимаются? – Сокольских продолжал разглядывать двоих сквозь ветки.
– Отдыхают, видимо, – без энтузиазма произнес Сашко, пристраивая на плечо бухту провода. – Тот, что слева, новенький, его не знаю. А второй, стриженый, в майке, – Генка-сиделец. В розыске он. – Электромонтер пощелкал плоскогубцами и сунул их в сумку.
– То есть как? – неподдельно удивился Птица. – Здесь же особый режим, карантин…
Сашко усмехнулся и, спрятав моток изоляционной ленты в карман спецовки, сказал:
– Вот потому его здесь и не ищут. – Многозначительно подмигнул и направился к зданию.
Позавтракал Сергей прекрасно. Как ни странно, в практически пустом пансионате для него открыли столовую и приготовили еду. Пища оказалась очень недурна, но от второй порции пришлось отказаться. Тяжесть в желудке неминуемо требует сна или, по крайней мере, отдыха. А время Сокольских экономил, поэтому, допив компот, вышел на улицу.
В парке он столкнулся с тем самым Генкой, которого полчаса назад видел на скамейке. Его приятель с нардами уже ушел, и «сиделец», видимо со скуки, прогуливался в одиночку. Завидев Птицу, он вразвалочку пошел навстречу.
– Здорово, кентуха. – Блатной широко улыбнулся, демонстрируя две стальные фиксы.
– Здоров, коль не шутишь. – Сергей остановился и вынул руки из карманов.
– Ты ведь вчера приехал? Вечером? – Генка изучал нового постояльца профессионально-оценивающим взглядом. Внешне глаза бандита приветливо смотрели на Сокольских. Но в их глубине была отчетливо видна хватка матерого рецидивиста, отмотавшего в зонах и штрафных изоляторах не один год своей жизни.
«Сколько ему лет?» – подумал Сергей. Возраст таких «граждан», в силу образа жизни, определить было довольно трудно. Что-то неопределенное от тридцати до пятидесяти. На груди Генки под растянутой майкой виднелось изображение церкви с пятью куполами.
– Может, приезд твой обмоем? – предложил «сиделец». – Лавэ-то у тебя есть?
– Лишних нет. – Сергей достал сигарету и, прикуривая, продемонстрировал наколку на ребре левой ладони – «За ПВ…». Солдатская татуировка произвела правильное впечатление. Генка перестал улыбаться. Поскоблив ногтем каменный налет на зубах, спросил:
– Служивый, значит? На «вышке», часом, не стоял? – поинтересовался он с чуть скрытой неприязнью.
Твердо, но без вызова, глядя ему в глаза, Птица ответил:
– Не стоял. Погранвойска.
«Сиделец» тягуче, через губу сплюнул в сторону и протянул:
– Один хрен, гэбист.
Во времена СССР погранвойска входили в структуру КГБ (Комитета госбезопасности или сокращенно – гэбэ), что для воровского мира было равносильно сотрудникам милиции. В общем – «западло». Но тем не менее намек Генка понял правильно.
– Ну, будь здоров. Береги себя, пограничник. – И, слегка задев плечом Птицу, не спеша утопал по аллее.
Сокольских посмотрел ему в спину, развернулся и пошел в свой корпус.
Поднявшись в номер, он переоделся, сменив джинсы на брюки из «штормовочной» ткани, а кроссовки на солдатские берцы. Свернув, сунул в рюкзак плащ-палатку и полиуретановый коврик. Положил кофр с биноклем, пехотную лопатку, фонарь и все свои документы. Подумав, спрятал во внутренний карман паспорт и удостоверение «Пресса». Пистолет брать не стал. В Зону сегодня было все равно не попасть, а при предварительной разведке он бы вряд ли пригодился. Попадись Серега с огнестрелом возле периметра, и вся поездка накрылась бы медным тазом. Тем более обидно было бы, что фактически у самой цели. Но и оставлять оружие в номере не хотелось. Встреча с уголовником могла запросто закончиться «шмоном» помещения в отсутствие хозяина. Так что оставлять ПМ на сувенир вору Птица вовсе не собирался.
Внимательно осмотрев свои хоромы, ничего, что можно было бы использовать как тайник, он не обнаружил.
«Радиоприемник? Нет. Старенькая «Аврора» слишком заметна, уж туда бы Генка точно заглянул. Сливной бачок? Слишком банально. Остается кровать, сетка с пружинами и старенький матрас. Вот то-то и оно. Нет, тут надо что-то другое. Гм, как там говорил Сашко сегодня? «Потому его здесь никто и не ищет»? А ведь электрик был прав».
Сергей приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Осторожно пройдясь по галерее, остановился возле электрического силового щитка.
Тихо раскачав дверцу, Птица высвободил язычок замка и осмотрел темную нишу. Пыльные провода, к которым не прикасались с прошлого века, уходили в чрево кабельной шахты, тянувшейся от одного этажа к другому. Достав из кармана сверток с пистолетом, Сергей аккуратно, на толстой капроновой леске, опустил его в шахту межэтажного пространства. Второй конец накрепко примотал к металлическому штырю, на котором и держалась вся силовая автоматика щитка. Закрыв дверцу, осмотрел схрон и остался доволен проделанной работой.
Спустившись в холл, Сергей сдал ключ дежурной администраторше:
– Я по работе в лесок пройдусь, почву посмотрю, – объяснил он свой внешний вид.
Женщина равнодушно пожала плечами и углубилась в чтение журнала.
Сергей миновал аллею. Шлепая по лужам кирзовыми ботинками, вышел на автостраду. Пройдя по ней километров пять, уворачиваясь от брызг пролетавших мимо автомобилей, он через несколько минут решительно свернул в лес. Топать по бурелому, выстраивая маршрут по компасу, он не собирался. Поэтому, держась от дороги приблизительно в сорока метрах, Птица продолжил путь вдоль мокрого шоссе.
Выдерживая направление, он плавно огибал буераки с оврагами. Невидимый для проезжавших машин, уверенно приближался к блокпосту. Пансионат был конечной точкой гражданского автотранспорта. Дальше ход был только для армейской техники. За время пути Сергей заметил несколько «Уралов», пару «шестьдесят шестых» ГАЗов и даже БТР. И тем не менее однажды в сторону поста ушла желто-горчичная «Нива» без номеров, с тонированными стеклами.
«Да-а… Что-то тут явно есть. Скрытое за всем этим карантином от общественного взора. Ну, дай бог, со временем узнаем!»
Птица продолжал пробираться сквозь заросли и спустя два часа увидел блокпост.
Это было солидное сооружение, обустроенное по всем правилам фильтрационной зоны. Продвинувшись на триста метров вправо от поста, Сергей с небольшого склона, надежно укрытый травой и кустарником, осматривал армейскую фортификацию. Оптика бинокля отлично демонстрировала все тонкости работы контрольно-пропускного пункта.
Кирпичное здание было превращено в надежную крепость. На расстоянии пятидесяти метров от нее была установлена укрепленная пулеметно-огневая позиция. Стволы тяжелых «Утесов» хищно смотрели в сторону дороги.
Позиция была выбрана очень грамотно. С дороги до нее нельзя было добросить гранату. С самой же огневой точки было видно все, что происходит на посту проверки документов. Бойцы дежурившего наряда, останавливающие автотранспорт и проверяющие бумаги, постоянно находились в прямой видимости друг друга. А значит, визуально могли контролировать действия напарника. Во всем чувствовались профессионализм и матерая закалка. Это были уже не «срочники», а настоящие спецы своего дела.
Водители грузовиков выходили сами, и, пока у них проверяли документы, напарник осматривал кабину. У бойцов не было коротких АКСУ-74, которыми обычно вооружали сотрудников автоинспекции. Вместо них на ремнях висели грозные АКМ. А в случае серьезной беды с пристрелянной пулеметной позиции свинцовый град калибра 12,7 мм смел бы любого противника.
Весь блокпост по периметру окружали ряды колючей проволоки в самых разных ее модификациях: от обычного заграждения до лежавшей на земле спирали Бруно.
В принципе, ничего нового для себя Сергей не открыл. Примерно тем же образом были организованы блокпосты в Таджикистане. И сейчас аналогичный, с небольшими дополнениями пост расположился на стратегически важном направлении. Метрах в пятистах от него вдоль шоссе находился еще один такой же блокпост-близнец. Стоявшие недалеко сооружения могли поддерживать друг друга огнем тяжелых пулеметов: если бы кто-то прорвался через один пост, его бы неминуемо уничтожили или задержали на втором. Редкий лес, тянувшийся перпендикулярно дороге, разделяло перепаханное поле. Оно уже проросло травой, и среди ее жухлых стеблей торчали грозные таблички: «Мины!»
«Мать-перемать! Это что же, они весь периметр Зоны минами обложили? Ни хрена ж себе, какой запас, однако!» Подходы к минному полю перекрывали два ряда проржавевшей колючей проволоки. Врытые в землю столбы со временем разъехались. Проволока местами лопнула и обвисла. Сергей перевел бинокль на поле и внимательно осмотрел его.
«Ого! А минные поля у нас, оказывается, с тротуарами!» Даже отсюда было видно, что местами трава была примята, а грунт наискось перепахан гусеницами тяжелого трактора. Причем сделано это было совсем недавно. Кто, как и зачем совершил сие деяние, не имело значения. Главное, что забрезжила-таки надежда проскочить открытое пространство.
