Глава 6

– Касик, с той стороны прибыли регулярные войска! – радостно сообщил ему дежурный амини. Вечерело, но Кокотона решил встретиться с командующим этого отряда – отсутствие сведений из центра за последнюю неделю делало его слепым и глухим. А разведчики, которых он посылал на север, не смогли пройти дальше двух разрушенных городов. Никаких данных, кроме идущих потоков беженцев на дорогах империи Колибри Юга, они не принесли.

– Проведите их командира! – Кокотона подумал, что можно и весь отряд, но тут же одернул себя. Война. Это может быть провокация, мало ли, а вдруг этот отряд – переодетый десант орлов? Нет. Пусть пройдет только командир. С одним человеком он справится – раны на ноге уже затянулись, он уже ходил.

Под навес, где находился в гамаке касик, вошел военный в потрепанном мундире, рукава напоминали сито, где дырки с каймой от огня создавали дополнительный узор. Лицо было черно от копоти, и Кокотона сначала подумал, что человек ему этот не знаком. Пока, судя по рисунку на поясе, колчан не заговорил:

– Мое имя Ээкатль Сипактли, командую…

– Сипактли! Брат! – перебил говорящего Кокотона, спрыгивая с гамака и обнимая колчана, одновременно оттирая его лицо от грязи. Прибывший растерялся, но, рассмотрев в полумраке навеса знакомые черты, обрадовался и быстро заговорил:

– Кокотона! Ты жив?! Какое счастье! Ты не представляешь, как я рад! Эти ужасные налеты орлов, города в огне, уцелевших почти нет…армия империи разбита… Творится непонятно что! Как же я рад!

Братья присели за стол, срубленный неделю назад из остатков древесины, заготовленной для строительства моста. Сипактли был на семь лет моложе Кокотоны, он только два года как начал военную службу, но успел дойти до колчана. Они виделись последний раз три месяца назад, когда младший брат получил новое назначение в город Оссоли, расположенный восточнее от дороги, по которой Кокотона прибыл на юг со своим отрядом.

– Расскажи по порядку, что тебе известно. Мы здесь, как в заднице шестикуаля – одни слухи и борьба с паникой. Вот: застрял на строительстве моста!

– Мне нечего тебе сказать, брат. Оссоли разрушен полностью, все военные склады и боеприпасы взорваны. Арсенал полыхал так, что уши закладывало… Мы пережили три налета, пока орлы не вкопали город в черный пепел. Связь оборвалась сразу. Со мною сто пятнадцать амини, касик погиб после второго налета, и весь гарнизон тоже…

– Почему ты направился сюда, а не на север к столице?

– Но… столица разрушена, Кокотона, там одни руины, ты не знал? Прости! Твои сыновья и жена были там?.. – спохватился Сипактли, увидев, как изменилось лицо старшего брата. Кокотона кивнул. Ему не хотелось больше говорить.

– Откуда такие сведения о столице? – пересиливая себя, спросил Кокотона севшим голосом. Брат непроизвольно пожал плечами:

– После налетов орлов через Оссоли потянулись с востока и севера беженцы, они и сказали.

– Ты это сам слышал? Ты допросил этих трусов?!

– Нет, я не допрашивал, – отрицательно замотал головой Сипактли, и постарался тут же оправдаться, – Это простые граждане: женщины, дети, старики! В моем отряде трое амини из города Калтика, ты знаешь, он на половине пути к столице. Они и доложили, что столица в руинах, у них, каким-то чудом, сохранилась связь с центром, до очередного налета… Вот от туда и сведения. А я на юге не из трусости! Мы пошли защищать нашу границу! И в надежде найти другие регулярные части, командование. Но вокруг только разрушения, касик Кокотона. Я не обманываю, брат, орлы разбили нас. Мой язык говорит только то, что видели мои глаза!

Принесли ужин. Сипактли, не скрывая голода, без стеснения накинулся на еду. Он так быстро ел, что Кокотона попросил добавки для брата.

В голове никак не укладывалось, что империя Колибри Юга разбита, нет столицы, красивого и древнего города. Нет его троих сыновей и красавицы жены. Нет императора и регулярной армии.

Ничего больше нет!

Но почему орлы не идут в наступление – перепугав своим новым оружием население, они выжидают, когда беженцы покинут насиженные места или укрытия и сгруппируются где-то в одном месте, а потом ударят, скорее всего, опять небесными птицами. Перебьют большую часть и тогда войдут на свободные и плодородные земли. Вот их стратегический план! У народа ягуаров нет будущего?

А ему остается только выполнить последний долг амини – с честью умереть в бою, и не от небесных птиц, а унеся, как можно больше жизней проклятых орлов!

"Нельзя допустить скопления народа, мы уже хорошая мишень для небесных птиц! Пусть люди бегут на юг, в Запретные Земли, куда угодно! Возможно, кому-то и повезет спастись в каких-нибудь болотах или зарослях Южного Леса!" – решил Кокотона и крикнул в темноту:

– Быстрая Черепаха!

– Слушаю, касик! – перед ним из темноты возник один из колчанов. Воин не успел еще доесть ужин и, вытянувшись перед командиром, прекратил жевать пищу, затолкав кусок мяса под щеку, отчего лицо его перекосилось. Выглядело это забавно, и Кокотона отвернулся, чтобы дать возможность колчану быстро проглотить еду.

– Открыть переправу через мост. Сначала пропускать женщин и детей. Затем всех остальных. Перейдешь со своей сотней на ту сторону. Ты и мой брат Сипактли со своими людьми, образуете коридор. Предупреждать всех беженцев – на этом берегу не останавливаться, отходить как можно дальше! Хоть в Запретные Земли. По дороге всем не топать, прятаться под деревьями.

– Но, касик, уже почти ночь. Люди отдыхают.

– Это приказ, колчан. Выполняйте! – Кокотона отвернулся, показывая, что ничего изменять не намерен. Сипактли вскочил, кинул взгляд на брата и пошел за Быстрой Черепахой.

На противоположном берегу замелькали факелы, и донеслись крики амини, Кокотона смог различить голос обретенного брата:

– Немедленно начать переправу!

– Переправа открыта, первыми идут женщины, дети, старики!

– Никому не задерживаться на мосту и в лагере амини, все уходят далеко в лес! Собирайтесь – приказ касика Кокотоны!

Беженцы сборами разбудили кайманов – раздались шлепки по воде, и касик отдал новый приказ:

– Поставить вдоль реки стрелков и факельщиков! Не давайте этим гадам выпрыгнуть из воды! – за неделю строительства в отряде Кокотоны погибли пятеро ротозеев-амини, на противоположном берегу потери значительно больше: то ребенок, заигравшись, выбегал на песчаные отмели, то, доставая воду, человек не успевал выпустить веревку, за которую дергал кайман, словом печальный список погибших перевалил за полсотни.

Под частые выстрелы громов люди начали переправу, они старались как можно быстрее перебежать по мосту. Настил постоянно сотрясался от ударов крупных монстров, они стремились разрушить строение. Казалось, что животные понимают – их добыча ускользает навсегда. Но переправа беженцев, которые скопились на северной стороне реки, прошла без потерь. Трижды стая кайманов предпринимала попытку вылезти на берег. Животные выползали из-под основ моста, под прикрытием настила. Едва крупные клыкастые морды появлялись в свете факелов, тут же усиливался отпор со стороны людей. После многочисленных залпов на песке оставались трупы водяных чудовищ. Живых это отбрасывало назад, в темные воды реки.

Утром Тонатиу осветил опустевший вытоптанный противоположный берег и утомленных амини. На севере поднимался небольшой столбик пыли – это шли новые беженцы из сожженных городов.

– Что дальше, касик? – все воины его небольшого отряда приступили к завтраку и сидели кучей. От усталости есть не хотелось, но порядок был жестким.

– Дальше, здесь останутся две двадцатки, чтобы помогать беженцам с севера переправиться через реку. Остаются добровольцы.

– И как долго они будут стоять?

– Куда направляетесь, касик Кокотона?

– Мы завтра уходим на юг. Пересечем границу и, с оставленными нашими сотнями, нанесем контрудар по орлам. Мы отомстим за нашу страну и погибших.

До самого утра многие амини не спали, они бродили от костра к костру и обсуждали решение касика, и кто останется. На рассвете, когда закончились сборы, а имущество отряда было погружено на шестикуалей, Кокотона приказал отряду построиться: по правую руку те, кто остается охранять мост, у левой – идущие с ним. После небольшой беготни отряд выстроился слева. Весь.

– Помогать беженцам тоже опасно, здесь собрались, наверное, все кайманы юга. Это еще и важно – спасти то, что осталось от нашего народа… – хмыкнул сначала Кокотона, а потом попытался убедить амини. Но ряды не шелохнулись.

– Назначай сам, никто не останется добровольно! – донеслось с задних шеренг. Прихрамывая, Кокотона пошел вдоль рядов. Касик смотрел каждому амини в глаза, пытаясь увидеть каплю сомнения, чтобы оставить бойца на мосту. Он знал всех, бывал на свадьбах, радовался рождению детей в их семьях, бок о бок штурмовал укрепленные перевалы орлов, спасался от камнепадов и лавин. Кокотона понимал, почему амини молчат, предоставляя сделать этот выбор ему, командиру – у них нет желания жить. Уцелев, по сути, они уже там, в царстве Миктлантекутли рядом с погибшими женами и детьми. И никто не откажется добровольно отомстить за близких.

"Кого оставить?" – Кокотона всматривался в лица боевых товарищей, он прошел три шеренги, но никого не выбрал.

– Пусть выйдут те, у кого нет еще жены и детей!!

Вышло восемнадцать человек.

– Охранять и ремонтировать мост вы остаетесь под командованием моего брата – колчана Ээкатль Сипактли!

Молодой человек вздрогнул, попытался протестовать, выкрикнуть что-то с места, но касик дал команду двигаться и сам подошел к нему.

– Это не справедливо, Кокотона!

– Справедливо. У тебя еще нет семьи. Возможно, тебе удастся выжить и наш род не прервется, – Кокотона обнял возмущенного брата, хлопнул его по плечу и зашагал к шестикуалю, на котором собирался ехать.

– Да хранит тебя Тонатиу, Кокотона!

– Пусть его лучи освещают твой путь, брат Сипактли!

Вести из пограничного гарнизона касику постоянно приносили гонцы. Он знал, что оставленный там отряд работает по ночам над восстановлением рубежей: окопов, тайных укреплений и ловушек, а днем охраняет границу. Докладывали ему и о гибели пяти двадцаток, ушедших в разведывательный рейд по территории противника. Вместе с разведчиками погиб его друг Ствол Тростника.

К месту прибыли, когда взошел Мецтли. В его призрачном свете Кокотона осмотрел лагерь – маскировка удалась – полное ощущение заброшенности и разрухи. Ни одного секрета без помощи колчана он не обнаружил. Строители гарнизона на новом месте сложили из камней баню рядом с источником. За это касик выразил отдельную благодарность. Ее тут же растопили, и амини по шесть человек – больше не вмещалось, с удовольствием занялись подготовкой к походу на орлов.

Каждый воин, прежде чем пересечь порог строения, бросал жменю полыни, стертой до порошка, в небольшое углубление с правой стороны от входа. Там горел небольшой огонь. Вдохнув очищающего белого дыма, подождав, пока он окутает тело, амини входили в баню. Пар и вода помогали воинам очиститься не только от долгой дороги, прежде всего, амини стремились подготовиться к предстоящей битве. Кокотона дождался своей очереди, вдохнул очистительный дым полыни и вошел в баню.

Пар окутал касика, тот сел на душистую деревянную лавку и расслабился. Тепло действовало успокаивающе. Через некоторое время Кокотона внутренне собрался и обратился с молитвой:

"О, Великий бог воинов, Уицилопочтли, обращаюсь к тебе, как защитнику и повелителю амини! Укрепи силу духа моего, сделай глаз мой зорким, руку и удар метким, тело гибким, как у ягуара! Веди своего амини по тропе войны, руководи мной, управляй мной, контролируй меня! Мое оружие, сеющее смерть, будет наносить только справедливый удар, нож мой коснется только тела врага моего, которого тебе преподношу! Вручаю тебе свою жизнь и силу непобедимый и справедливый, Колибри Юга!"

Попарив тело и ополоснувшись – он тщательно тер корой мыльного дерева кожу, произнося слова древнего, как мир заклинания:

– Пусть не проникнет в меня ужас и страх, посылаемый врагом моим, да не испытаю я трепета, когда меня коснется рука врага моего!

Омывая уши и глаза, касик произнес:

– Пусть не устрашат меня звуки орудий и жалкие боевые крики ненавистного врага моего; да не убоятся глаза мои его многочисленности и силы!

Кокотона наклонил лицо к ладоням, наполненным отваром, втянул носом воду и выплюнул через рот:

– Пусть не смутят мою стойкость и храбрость ужас и страх, которым будет пахнуть враг мой, земля его, дом его!

Затем, воин почистил зубы палочкой и прополоскав рот отваром, предварительно произнеся:

– Пусть не ощутит язык мой вкус соленого страха!

Закончив обряд омовения и очищения души, Кокотона вышел из бани, пропуская следующих амини. Затем он достал из своего мешка отрез красной чистой ткани – маштлатль. Ее он обернул вокруг талии, пропустил между ног и завязал узлом, тщательно разгладив концы. Невольно рука задержалась на вышивке, изображавшей полет бабочек – ее сделала, украсив красной бахромой, жена. Красивый тильматли касик не стал доставать – было жарко, да и в походе через джунгли он помеха. В мешке лежала деревянная шкатулка, размером с ладонь. Он открыл ее, поставил на пенек и, произнеся молитву, продолжил. Первым делом он вдел золотые серьги, в виде раковин, которые почти закрыли уши. Потом провозился со сложной конструкцией, оберегающей от дурных духов одновременно рот и нос – это было кольцо, так же из золота, его подцепил к носу, а голову ягуара с зелеными камнями вместо глаз, вдел в нижнюю губу. В шкатулке осталась низка бус из голубых камней, с перышками и ракушками разных размеров и расцветок – это был его амулет, заговоренный родовым ах-током оберегать хозяина от ранений.

В мешке, под тильматли осталась лежать ицкаупилли, он достал ее, надел и попросил амини, ожидающего свою очередь в баню, затянуть шнуровку на спине. В предстоящем сражении будет больше рукопашных схваток, толстый слой в два пальца прекрасно защитит тело от ножа. Кивнув помощнику, касик прошел к общему костру.

Никто не ел, ужин, узнав про обряд, предали огню. Нельзя нарушать чистоту тела, когда впереди не обычный поход, а поход-мщение, и амини обратились к богу войны Уициллопочтли за помощью, надев священные обереги и амулеты. Тут нужно полностью соблюсти древний ритуал.

Отряд собрался у костра, предстояло нанести священные рисунки на лица и открытые участки тела. Все так же в молчании, амини расписали себя красками. Общим у всех были черные круги вокруг глаз – символ ягуара, остальные рисунки каждый выполнил на свое усмотрение. Кто-то расписал тело черными молниями, некоторые на щеках изобразили по клыку священного животного, у кого-то хватило терпения обрамить все лицо в раскрытую пасть. Были и такие, кто просто расписал себя либо черными полукружьями, либо красными овалами. Каждый воин знал свой тайный рисунок, сообщенный ему ах-током. Когда закончили, в центр круга вышел Кокотона, он поднял правую руку вверх и произнес:

– Братья! Завтра утром мы идем на земли орлов, которые подло напали и уничтожили наш народ. Вы сами избрали эту тропу войны! С нами наш бог Уицилопочтли! Его рука ведет нас! С нами нет жрецов – они погибли, защищая нашу землю, но все мы – воины Южного Колибри, который поведет нас в бой! Все мы знаем старинные гимны, которые учили с детства, эти слова священны для нас, они дадут нам силу в нашей справедливой войне!

Амини дружно поднялись, в центр к касику вышло три человека – обладатели хороших голосов. В небольшой костер подкинули дров, и искры взметнулись к черному небу, оставшись там со звездами.

Амини дружно подняли правую руку, в которой держали громы:

– Мужайся! Мужайся! Мужайся!

Запевалы начали новый гимн:

Воины встали друг за другом, и начали движение по кругу. Они подхватывали последние строчки и, сотрясая громами, имитировали прыжки, стойки священного животного – ягуара. Показывали товарищам, как нападут и повергнут врага на землю. Танец продолжался, пока Мецтли не закончил свой путь по ночному небу.

Перед рассветом отряд касика Кокотоны выступил из гарнизона. Группами по двадцать человек амини растворились в лесу и перешли границу. Они встретились с наблюдателями, которые доложили Кокотоне, что никаких попыток напасть на государство не было. Лазутчики далеко не уходили, но местный гарнизон орлов обнаружили, точнее, то, что от него осталось. Там тоже все сгорело, погибли воины и взорваны склады.

Донесение вызвало недоуменный ропот среди амини, воины не понимали, как такое может быть. Напрашивался два ответа – орлы проводили испытания небесных птиц на своем гарнизоне, и тогда отряд Кокотоны должен обнаружить место, где это страшное оружие находится, чтобы его уничтожить. Либо произошла ошибка – свой гарнизон орлы перепутали с расположением пограничной заставы ягуаров. Почему? Как? Ответа не было. В любом случае неприятель должен ответить за те разрушения и гибель родных.

Для этого они совершили священный обряд и пересекли границу!

Кокотона хотел лично убедиться в верности представленных ему донесениях, потому проложил на карте маршрут, где первой остановкой был уничтоженный гарнизон орлов. Затем их путь пересекала небольшая Река Без Кайманов, так ее назвали разведчики. За нею должен быть городок, судя по широким, постоянно прорубаемым тропам, ведущим к реке и еще куда-то. Кокотона прикинул расстояние по карте и ткнул пальцем в еще один город, объект в три раза превышал первый по старым-старым непроверенным данным. Город находился за Большим Каменным Разломом, а весь путь амини лежит по непроходимому Южному Лесу. Только так можно попасть в горное государство Анауак с юга.

Чтобы убыстрить переброску, отряд касика погрузился на шестикуалей и отправился по пересеченной местности в сторону гарнизона. Жителям лесов, где кроны деревьев касаются клубящихся облаков и затеняют синее небо, густые и местами непроходимые заросли юга были в диковину. Местный гарнизон располагался на самой границе с ними, а потому отряду касика Кокотоны еще предстояло не только столкнуться с противником, но и испытать на себе все сложности, какие таил в себе этот непростой лес.

Скачка на шестикуалях по местности, которая неровностью почвы, состоящей из ям и нарытых мышами холмиков, напоминала спину ездового животного, утомила амини в первый же час. Воинов, мотало и кидало из стороны в сторону, иногда так, что только с силой стиснутые зубы спасали язык от прокуса. Хотелось пить. Но ни один ягуар не рискнул облизнуть губы. Они трескались от парящей жары, и воины терпеливо сносили испытание. Перетянутые ремни упряжи у седоков натерли кожу до крови. Влажный туман, который укрыл землю до самого брюха стлавшихся по ней шестикуалей, разлетался в стороны и зависал причудливыми формами, зацепившись о ветку одинокого куста или сломанного дерева. Многие амини возносили благодарные молитвы мудрым предкам, едва ком подступал к горлу и застревал там, не находя выхода. Дикий край, укрытый туманом поражал своей пустынностью. Первые жаркие лучи Тонатиу добавили волшебства в унылый пейзаж и разнообразили муки амини.

К мокрой пыли, поднимаемой шестикуалями снизу, стало обжигать спины лучами дневного светила, пробивающимися сквозь клочья белого тумана – казалось, он не растает никогда. Постепенно темп движения снизился, все чаще стали попадаться высокие деревья, теперь они не стояли одинокими столбами, чаще небольшими рощами, которые плавно соединялись с соседними.

Отряд остановился – дальше шла, в буквальном смысле, ярко зеленая стена высокого леса. Спешились, отпустили шестикуалей, набрали воды и напились вдоволь сами. Непривычно было бродить в белом молоке тумана. Вошли в Южный Лес. Сразу стало тяжело дышать, воздух оказался каким-то непривычно липким и густым. Вода в виде капель, небольших ручейков сочилась отовсюду, ноги утопали в разбухшей почве. Каждый шаг поднимал либо брызги, либо гнилостный дух погибших растений. Зелень била в глаза и заставляла жмуриться. Пот лился ручьями, размывая ритуальную краску. Прежде чем сделать шаг, амини вынужденно рубили стену из хитрых сплетений лиан и огромных листьев в рост взрослого человека.

"Скрытно тут не пройти!" – понял касик, яростно прокладывая дорогу вместе со всеми, каждый звук ножа ассоциировался у него с провалом операции. А вокруг кипела жизнь окраины Южного Леса. Без всяких сложностей, оглядок на жару и влажность, сновали местные жуки; уползали, раздраженно шипя на людей, потревоженные змеи; перелетали, радостно насвистывая, с ветки на ветку яркие птицы; распускались цветы, добавляя к безумной зелени еще больше дерзких красок.

Постепенно отряд касика пробивался вглубь. Не было привычных ориентиров, к которым амини привыкли в своих лесах. Люди вынужденно останавливались. Разведчик залезал на самое высокое дерево и, только спустившись, докладывал и корректировал направление – скопление густой зелени Южного Леса представляло собой настолько плотную массу из ветвей, листвы, перепутанных стволов и лиан, что не было видно и кусочка неба, а все звуки гасли и терялись.

Чем дальше они шли, тем тише становился лес. Исчезли животные крики, оглушавшие амини в самом начале. Теперь даже рубка тропы доносилась необычайно тихо – все вязло и глушилось в парниковом влажном, стоящем без шевеления, воздухе, душившем путников.

– Тонатиу в зените, облака темнеют и сгущаются, касик Кокотона! По ориентиру мы продвинулись далеко вглубь и на юг! – доложил, когда слез с дерева, разведчик. Он тяжело дышал – там высоко, под кронами ему удалось глотнуть свежего воздуха, а здесь опять началась "зеленая душегубка", как между собой обозвали дебри амини.

– Готовить лагерь! Выбрать самые крупные деревья. Веревки вязать намертво! – приказал вождь, – " У нас меньше часа!"

Где-то в вышине загудело, потянуло легким ветерком, который сначала обрадовал амини, но потом только ускорил их движения по разбиванию лагеря – воины ставили шатры, накрепко привязывая их к стволам деревьев. Заканчивали обустройство лагеря уже в полной темноте и под первыми каплями дождя, который мгновенно перешел в ливень. Ветер усилился. Деревья стонали и гнулись под его напором. Сверху на крыши шатров летели сучья и листья.

В укрытии было сухо. Зажгли небольшой костер, он освещал лица с размытой боевой раскраской, придавая им жесткое выражение. Временами сквозь непромокаемую ткань пробивались отсветы шонекуилли, но и они были блеклыми. Звуки грома, очевидно там, на верху, грозные и устрашающие, гасли, достигнув земли, и не производили особенного впечатления. Все знали, что Южные Леса в это время – царство бога величественного Тлалока, которому расчищает дорогу на небе Эхекайлакакоцкатли – бог ураганных ливней.

– Великий Тлалок, мы – воины Уициллопочтли на пути справедливой войны, мы ничем не прогневили тебя, мечи свои шонекуилли мимо нас! – зашептали амини, когда отсветы стали чаще и ярче, видно бог, незримой поступью приближался к лагерю.

Гроза бушевала долго. Она принесла настоящую бурю, которая, как слышали амини по звукам из-за стены шатра, валила деревья в округе. Люди тихо молились. Под стены шатра стали просачиваться небольшие ручейки, которые норовили затушить костер, и касик приказал всем, кто еще не залез в гамаки подняться и занять их. Вода была холодной, но как быстро прибывала, так и уходила в жадно всасывающую ее землю. У Кокотоны мелькнула мысль:

"Этот лес – земли великого бога Тонатиу, он посылает им для роста, оплодотворения и жизни Драгоценную Влагу, собирает ее, а утром, перед приходом Тонатиу, забирает опять к себе в виде клубящегося молока, чтобы ни капли не пропало! Как же могуч наш бог, как мудро все устроено в нашем мире!"

Буря и гроза прошли, но наступили ранние сумерки, если днем путь был труден, то в это время, когда на равнине или в обычном лесу все бы пришло в движение, здесь наступила тишина. Южный Лес готовился ко сну. Кокотона расставил часовых. С трудом, но удалось развести костер на расчищенной площадке между палаток. Не теряя времени, начали готовиться ко сну, предварительно обработав полученные за день раны и ссадины.

Ночь прошла спокойно. Рассвет скорее почувствовали, чем увидели. Быстро собрались, плавая в непривычном молочном тумане, и отправились в путь, утопая в почве по щиколотку.

Очень скоро наткнулись на тропу, по описаниям разведчиков она походила на то, что они искали – дорогу к гарнизону орлов. Теперь, хоть и цепочкой, но движение ускорилось, вперед выслали разведчиков. Их обнаружили, укрывшимися в кустах перед местом, которое когда-то было пограничным гарнизоном государства Анаук. Тоже выгоревшее темное пятно на месте деревянных построек, малочисленные человеческие следы уцелевших. Все говорило о том, что гарнизон покинут.

Касик показал несколько условных обозначений. Амини бесшумно рассыпались по подлеску, обтекая лагерь с двух сторон. Немного подождав, Кокотона с двадцаткой, находящейся всегда при нем, направился влево, на запад, куда ушла большая часть воинов, и находился город – последний пункт их пути.