Глядя в окно своей квартиры на острове Лакруа, я знакомлюсь с новым для себя явлением природы.

Идет снег.

Наблюдаю за опускающимися с неба хлопьями, завороженная этой невидалью.

Снег шел, наверное, всю ночь, потому что с утра все вокруг белым-бело, включая реку.

Мы собираемся у камина, люди кидают туда обломки столов и стульев.

– Что скажешь о погоде? – обращаюсь я к Пифагору.

– Ничего хорошего. К опасности голодной смерти добавилась опасность околеть от холода, – встревает Эсмеральда.

– Я не к тебе обращаюсь.

Она удивленно умолкает. Люди, как я погляжу, тоже озабочены.

– Я ходил в разведку. Река за ночь полностью замерзла, лед достаточно толстый, чтобы по нему пройти, – сообщает Роман Уэллс. – Я читал, что в последний раз так же холодно было в декабре 1954 года.

– Крысы могут быстро пройти по льду плотной стаей. Вплавь они добирались до острова медленно, по одной, – нагоняет страху Натали.

– Надо ждать нападения, в этом нет сомнений, – вторит ей энциклопедист.

– Тем лучше. Полчища Камбиса мы рассеяли при помощи огня, одолеть полчища Тамерлана нам поможет лед, – уверенно говорю я.

– Это как? – интересуется вредная черная кошка.

– Раз они будут наступать по льду, то нам достаточно будет разбить лед, когда они перейдут на него, и все они утонут в ледяной воде.

Я болтаю просто так, чтобы развеять негативный настрой, понимая, что осуществить такой план было бы очень непросто.

– Я поняла: мы все умрем, – стонет Эсмеральда.

Мы долго смотрим на снег, пока издали не доносится мяуканье:

– КРЫСЫ АТАКУЮТ!

Все занимают оборонительные позиции. Два десятка людей – все наши слуги – хватают то, что попадается под руку, чтобы отбиваться.

Роман сообщает, что увеличил напряжение тока в защитной изгороди.

Я выхожу наружу, не боясь снега, делаю несколько шагов и вязну в белой каше. Слышится треск.

У меня странное ощущение: как ни холоден снег, а лапы мне жжет. Я оставляю в снегу глубокие следы.

– Никогда в жизни так не мерзла!

Залезаю на крышу катка, чтобы понаблюдать за дальнейшими событиями.

Первая шеренга крыс с невероятной скоростью мчится к нашей изгороди из колючей проволоки, по которой пропущен ток, как будто они никогда ее не видели и ничего не боятся. Первую же крысу, касающуюся проволоки, разрывает в клочья, но остальных ее гибель не волнует. Крысы дружно кидаются на проволоку.

Десять, сто крыс гибнут от ударов током, но другие не останавливаются, как будто все происходящее предусмотрено планом их атаки.

– Нам не продержаться. Пора убегать, – делает вывод сиамец, тоже вылезший на крышу.

– Куда же нам бежать?

– Для начала заберемся на крышу самого высокого дома.

Анжело, Эсмеральда, Натали и Роман присоединяются к нам на террасе, откуда виден весь остров. Ситуация внизу развивается стремительно.

Благодаря первой волне, сотне крыс-самоубийц, появился своеобразный мост, позволяющий второй волне беспрепятственно перебраться через разящую током изгородь. Теперь ничто не мешает крысам развить наступление.

Заметив нас, они бегут ко входу в дом. Но Роман приготовил ловушку: он выливает из окна второго этажа несколько канистр бензина и, когда сотни крыс бросаются на лестницу, устраивает пожар. Вторая волна наступления, которую не остановило электричество, заблокирована огнем.

Но решимость крыс не ослаблена. Несколько крыс, объятых огнем, карабкаются все выше, преодолевая этаж за этажом.

– И долго мы сможем продержаться?

– Несколько часов. Но только если они не загасят пламя, навалив сотни трупов, как до этого завалили проволоку под напряжением, – отвечает Роман.

Глядя вниз, я убеждаюсь, что нам противостоит огромная, почти стотысячная армия.

Сто тысяч крыс против двухсот кошек и двадцати двух человек, спасающихся на последнем этаже самого высокого здания острова Лакруа.

– Будем биться до конца. Если они прорвутся, мы прыгнем вниз, чтобы они не смогли нас распять! – мяукает Эсмеральда.

Бесполезные стенания.

– А если попробовать перебраться по тросу?

Это предложение моей служанки Натали. Меня интересует любой вариант, обещающий счастливое избавление.

– Как это?

– Если протянуть трос от самой высокой точки острова к самому низкому месту на другом берегу, то по нему можно будет скользить, – объясняет Роман.

Теоретически это заманчиво, но практическое осуществление представляется мне сомнительным.

Роман заглядывает в пожарный шкаф и разматывает матерчатый шланг.

– Шланг достаточно длинный, – подает голос Пифагор.

Роман делает лассо и бросает его в направлении дымохода на крыше внизу. Но расстояние превосходит длину шланга минимум вдвое.

– Тут нужен дрон, – бормочет Роман. – Был у меня такой в лаборатории, жаль, не сообразил захватить…

За неимением лучшего он мастерит дротик и бросает его, но недостаточно точно, чтобы крюк зацепился за дымоход.

На наше счастье, на лестничной клетке продолжает бушевать огонь, сдерживающий бурую орду.

Внезапно до меня доносится птичий крик. Что-то знакомое…

Птица опускается рядом со мной и разражается тирадой на совершенно непонятном мне языке.

Наверное, Шампольон нашел ее и убедил лететь к нам на помощь. Ну, и где он, наш переводчик?

Как растолковать соколихе наше намерение?

Я сосредоточиваюсь и пытаюсь объясниться с ней телепатически.

Птица наклоняет голову.

Натали тоже сообразила, какая потрясающая возможность открывается благодаря появлению этой неожиданной союзницы. Она прибегает к универсальному языку жестов, сжимая зубами кончик шланга, по-птичьи машет руками, а потом показывает пальцем на дымоход дома напротив.

Соколиха знай себе качает головой и смотрит то на одного, то на другого.

Натали сует ей кончик шланга. Поколебавшись, соколиха хватает его когтями и перелетает через реку. Над крышей дома напротив она хлопает крыльями, зависнув на несколько секунд в одной точке, а потом выпускает лассо… которое падает рядом с дымоходом.

Не судьба. Нам попалась неловкая помощница.

Но соколиха не сдается. После нескольких попыток она все-таки накидывает петлю на дымоход. Теперь нам нельзя терять времени.

Роман делает из проволоки еще одну петлю, чтобы с ее помощью скользить по шлангу-тросу вниз. Он сам ее испытывает и успешно добирается, куда нужно. Там он совершенствует крепеж, после чего принимает на крыше одного за другим два десятка человек, каждый из которых совершает спуск над замерзшей рекой с мешком, где сидят десять котов и кошек.

Меня в компании Анжело, Пифагора и Эсмеральды переправляет моя служанка Натали.

Теперь пора уносить ноги.

Крысы уже добрались до верхнего этажа дома, откуда мы эвакуировались, и немедленно начинают перегрызать матерчатый пожарный шланг, послуживший нам тросом.

Последний человек, собравшийся преодолеть бездну с кошками за спиной, падает и разбивается о речной лед.

До наших ушей доносится разочарованный свист крыс.

Я поворачиваюсь к соколихе.

Поразительное дело: пернатое существо, с которым у меня сначала складывались сложные отношения, стала нашей спасительницей. Это доказывает, что сочувствие может приносить пользу. Я даю себе слово развить этот талант для связи с представителями других живых существ: улавливаешь их отчаяние, потом приходишь им на выручку, а затем налаживаешь успешную коммуникацию.

Эту мысль мгновенно сменяет другая. Судя по всему, моя чудесная соколиха – единственная союзница, которую сумел завербовать Шампольон. Он так боялся эту хищницу, а в итоге только ее и смог уговорить.

Дом, на крыше которого мы находимся, раньше был магазином спортивного инвентаря. Наша молодежь догадывается воспользоваться коньками, чтобы быстрее передвигаться по льду реки.

Они встают на коньки и надевают вместительные рюкзаки, в которых нам, котам и кошкам, удобно и тепло.

Натали спускается на лед и выезжает на середину реки. Остальные люди, на счастье, тоже умеют кататься на коньках, поэтому не отстают от нас.

Холод не мешает наслаждаться скольжением.

На коньках человек мчится раз в десять быстрее, чем если идет пешком.

Мы минуем перегородившие реку баржи и устремляемся на запад.

Я высовываюсь из рюкзака. Ветер приглаживает мне шерсть, нос щекочут снежинки.

Меня восхищает легкость, с какой люди скользят по реке, превратившейся в зеркало.

– Скорее! – подгоняю я служанку. – Сейчас не время медлить, надо увеличить отрыв от проклятых грызунов.

Она набирает скорость. Не сомневаюсь, что именно мои идеи и решения позволили всем нам избежать смертельной опасности.

Внезапно Натали резко тормозит.

Нам преграждает путь стена врагов, я вижу круглые уши и острые, как клинки, резцы.

– Тамерлан предугадал, что мы обогнем баржи, – бормочет Пифагор. – До чего умен!

Крысы собираются у нас за спиной и на флангах.

– Нас окружают! – паникует Эсмеральда.

Мы сбиваемся в группу посредине реки, нас засыпает снег.

Все кошки выбираются из рюкзаков и занимают круговую оборону. Двадцать один человек прячутся у нас за спинами.

Крысы издали оценивают нас, мы – их. Натали протягивает мне бинокль.

Над морем бурой шерсти возвышается Тамерлан: его держат две крысы, стоящие на плечах четырех, а те стоят на плечах еще восьми. Эта живая пирамида позволяет крысиному царю обозревать все поле боя.

Я пытаюсь оценить силы неприятеля. Крыс, без сомнения, раз в десять больше, чем участвовало в битве за Лебединый остров. Тогда их были десятки тысяч, теперь – сотни тысяч.

Спасти нас может только чудо. И нам остается только одно: надеяться, что оно произойдет.