Глава 43

Самое мягкое в мире одолеет самое твердое.

Невещественное войдет в то, что не имеет пустот.

Так можно знать, что недеяние благотворно.

Учение без слов, благо недеяния

В мире способны понять немногие.

Мы напрасно думаем, что миром правит тяжесть. Массивные небоскребы рождены невесомой мыслью. Быть свободным – значит воспарять над грубой материальностью мира, отвлекаться от всякой «данности». И чем отвлеченнее наши понятия, тем мы свободнее. Предел же отвлечения и свободы – немысленное, невещественное, неделанное. Чтобы достичь этого состояния, нужно до предела уступить, смягчить свой дух, повысить его чувствительность. Это равнозначно способности проницать духом всю бездну мироздания, ни на чем не застревая, или, говоря еще проще, быть мастером духовной сообщительности. В одном стихотворении У. Йетса нарисован точный образ истинного мастера сообщительности, который, конечно же, является непревзойденным стратегом, неприметным (вследствие своей великой уступчивости) триумфатором мира. Это Цезарь, проводящий в бдении ночь накануне решающей битвы с Помпеем: «Его взгляд направлен на ничто / Его рука под его головой, / Как длинноногая муха на поверхности потока / Его ум мчится по-над молчанием». Вот так куются победы в этом мире. И главное условие победы – безграничная мягкость, т. е. чувствительность сознания, позволяющая уловить смычку мгновения и вечности и, как молния, пребывать в собственном отсутствии. А молния и есть подлинная сила и власть. Реальность же Великого Пути у Лао-цзы есть «предельно тонкое» различие, в котором уже ничего не различается и потому все сходится. Предел развертывания Пути – схождение «наибольшего» и «наименьшего»: вот почему Путь все «проницает» и все «одолеет». Согласно классической формуле, «Путь так велик, что не имеет ничего вовне себя, и так мал, что не имеет ничего внутри себя». Даосское же «учение без слов» – это единственно возможный способ сообщить о чистой сообщительности, – одновременно сущности и пределе коммуникации – лежащей в основе всякого общения, всякой встречи. Ведь человек не может без Пути, потому что он на самом деле живет сообщительностью. Мудрость предстает молчанием потому, что в ней нет ни формальной доктрины, ни внешнего воздействия, ни технического проекта, всегда имеющего целью господство над миром. «Бессловесное учение» Лао-цзы – это только артикуляция актуального опыта, который всегда есть превращение, чистая текучесть. Оно учит, собственно, не предметному знанию, а пребыванию в абсолютной всевременности существования.

Глава 44

Слава или жизнь – что дороже?

Жизнь или богатство – что важнее?

Иметь или потерять – что неприятнее?

Вот почему кто сильно любит, тот многого лишится,

А кто много накопил, тот понесет большой ущерб.

Если знаешь, как быть довольным, не изведаешь позора.

Если знаешь, где остановиться, избегнешь опасности

И сможешь жить долго.

В жизни рано или поздно приходится делать свой выбор, и выбирать (или не выбирать) в конце концов приходится самого себя. Этот самый насущный, подлинно судьбийный выбор тоже предполагает известный расчет, но только превосходящий обычные человеческие понятия. Он оперирует с реальными величинами – вроде предложенной Паскалем «ставки на бесконечность». Истинно доволен может быть только тот, кто выбирает все. Впрочем, в пользу правильного выбора говорит даже обыкновенная житейская мудрость: когда мы увеличиваем наше богатство, приобретаем славу или даже делаем нашу жизнь более комфортабельной, мы в действительности ничего не прибавляем к тому, что мы есть. Потеря этих мнимых приобретений на самом деле не болезненна для нас. Осознание этой простой истины уже позволяет понять, что мы всегда имеем достаточно, и нам нечего искать во внешнем мире. А дальше начинается внутреннее восхождение – наш настоящий Путь, где поиск важнее цели, сердечнее доверие – формальной истины, а внутренняя удовлетворенность – удовольствий плоти. Для Лао-цзы, впрочем, никакого героизма здесь нет. Это единственный здравый, безоговорочно полезный выбор в жизни.

Глава 45

В великом свершении как будто есть что-то незаконченное,

А польза его беспредельна.

В великом изобилии как будто чего-то не хватает,

А польза его неистощима.

Великая прямота не дает ходить прямо.

Великое искусство не дает сделать искусно.

Великое красноречие не дает сказать красиво.

Быстрые движения одолеют холод,

Но покой одолеет жару.

Кто чист и покоен, тот сможет выправить мир.

Жить по меркам и понятиям безликой публичности – тяжкий и неблагодарный труд. Культивировать в себе качества и способности угодные толпе и приносящие известность – труд вдвойне тяжелый и неблагодарный. Ничто не утомляет так, как лицемерие. Лао-цзы, подобно Христу, предлагает жить, не обременяя себя заботами о завтрашнем дне или воспоминаниями о дне минувшем. Он предлагает жить настоящим, т. е. непреходящей открытостью несотворенной открытости Небес. Ну, а если уж заниматься собой, то разумнее всего отыскивать в себе великие таланты – те, которые хороши для меня самого и по этой причине… хороши для всех, даже если их польза не имеет вещественного выражения. Все гениальное излучает детскую чистоту и свежесть чувств. Такова же даосская работа по взращиванию в себе «всеобъемлющего совершенства» (название данной главы в даосской традиции). Эти «великие таланты» кажутся в свете ничтожными – неустранима пропасть между живым опытом и мертвенной публичностью. Но они реальны и делают людей по-настоящему счастливыми. Поэтому великое и малое для Лао-цзы неразделимы. «Весь мир – в моих руках, вся тьма превращений – во мне самом», – замечает современный даосский наставник Цао Синьи, разъясняя смысл этой главы. Стать самим собой можно, только отказавшись от всего своего. Лао-цзы исподволь, но твердо наставляет быть стойким и идти своим путем в этом мире. Он предлагает оценить наши свершения по их… незавершенности! Поистине, всякое свершение сталкивает с чем-то вовек неосуществимым, и сам человек ценен не тем, что он уже сделал, а тем, что он еще не совершил! Незавершенность – понятие на самом деле положительное. Выявляемая по мере того, как меркнут и рассеиваются призрачные ценности света, она становится главным условием общности людей за пределами всех общественных форм. Людей в действительности связывает то, чего нет. Все пройдет, а это – останется.