МАКАПА, БРАЗИЛИЯ
Вера не смогла устоять; она поднялась и подошла сзади к этому австрийцу-великану, туда, где он стоял, сверяясь с приборами в рулевой рубке, и слегка провела рукой по его твердым ягодицам. Дул теплый ветерок, голубая вода была прозрачной, пахло соленым воздухом и немного соляркой.
– Могу я вам чем-то помочь, мисс Филмор? – спросил Дитер, не оборачиваясь.
– Как ты узнал, что это я? – спросила она, слегка удивленная.
– Не думаю, что это стали бы делать Арни или Джо, мэм.
Она рассмеялась, и он продолжил:
– Кроме того, я сразу же узнал ваши духи.
– Надеюсь, они тебе понравились, Вульф – сказала она, обойдя его вокруг, чтобы взглянуть ему в лицо. – Они изготовлены специально по моему заказу специально для меня.
– Они просто прелестны, – сказал он. Она поймала голубоватый отблеск скользнувших по ней его глаз. – Вы очень женственны.
Вера засияла от радости. Она еще не продвинулась с ним так далеко, как ей того хотелось бы, а ведь к концу следующей недели или даже раньше они уже будут в Сан-Диего.
– Я не думала, что ты заметишь, – сказала она, надув губки.
Он повернулся и улыбнулся ей.
– Конечно, я заметил.
Вера почувствовала, что сердце ее затрепетало. Такое случалось теперь уже реже, но когда это происходило, это было очень желанно и приятно. Пора было набирать обороты, чуть накалив обстановку.
– Я давно собиралась найти время, чтобы познакомиться с тобой поближе, – сказала она. – Мне хочется знать всех членов своего экипажа, потому что мы все время вертимся где-то рядом. Если ты свободен, мне бы хотелось, чтобы ты поужинал со мною сегодня вечером.
Дитер изобразил удивление на лице, повернувшись к ней:
– Был бы просто польщен этим.
А что еще он мог сказать? Ему хотелось подыскать время поговорить с ней наедине, посмотреть, подходит ли она для них в качестве завербованной в их ряды. Просто ему не хотелось, чтобы все это перерастало в... какие-то личные отношения.
К сожалению, Вера Филмор была из того типа женщин, которые воспринимали все лишь через личные отношения. Неожиданным и непривычным для себя образом фон Россбах обнаружил, что оказался в беспомощном, подчиненном положении.
– Тогда в восемь часов, – радостно сказала Вера.
А затем, с пугающим прямым взглядом, она добавила:
– Постарайся быть очень голодным.
– О, Боже, – пробормотал Дитер, когда она, не спеша, побрела прочь.
***
– Все было просто замечательно, – сказал Дитер. – Даже лучше, чем в камбузе экипажа.
Вера усмехнулась и махнула рукой служанке, которая принесла ей коробку из красного дерева. Вдумчиво поджав губки, Вера выбрала сигару, аккуратно подрезала ее кончик каттером, который она тоже взяла из коробки, и прикурила от свечи. Она указала кивком головы на Дитера, и горничная поднесла коробку и ему.
– Кубинские, – сказала его босс, выдыхая ароматное облако дыма. – И причем лучшие из лучших из них. Любишь хорошую сигару, Вульф?
– Если это что-то особенное, как сейчас, то да.
Дитер выбрал и подрезал себе сигару. Долго и глубоко затянулся и откинулся назад, выпустив дым длинной струйкой.
Освещение было интимным, и из окон гостиной на корме с убранными шторами была видна почти полная луна над океаном. Вера встала, и рядом с ней встал и Дитер.
– Давай попробуем наш бренди в гостиной, – предложила она. – Почему бы тебе не разлить, дорогой?
«Охо-хо. Мы уже почти готовы заняться любовью».
Дело не в том, что он был бы против заняться с ней сексом, дело было в том, что секс мог все испортить. Он хотел завербовать Филмор, воспользоваться ее деньгами для закладки тайников с продовольствием и оружием, которые им понадобятся после Судного Дня, а также ее влиянием в высшем свете и ее мобильностью. А чтобы все это можно было сделать по-настоящему, с ее стороны необходима была подлинная приверженность делу, а не только ее действия исходя из романтических соображений. Не существует в мире никаких иных причин, по которым скорее всего могут возникнуть злобные чувства, кроме тех, когда отцветает роза.
Он принес ей бренди, довольный тем, что она не попросила его согреть его для нее. На баре стояло какое-то приспособление для этого, но он был не в настроении в данный момент возиться там с чем-то горючим. Дитер протянул ей бокал-шар и сел на диван напротив. Она печально улыбнулась ему и сказала:
– Знаешь, а я знаю, кто ты такой на самом деле.
Дитер замер.
– Прости?
Вскинув голову, она захихикала, как девчонка.
– Ты Дитер фон Россбах. И у нас есть общие друзья. Хотя ты давно уже куда-то пропал. Вообще-то – она поставила бокал на столик – Я помню только, что видела тебя в колонках светской хроники или же в разделе «Город и страна». И мы вообще-то должны были присутствовать вместе на нескольких мероприятиях и вечерах; только вот... тебя там не было. Уверяю тебя, я бы уж точно тебя заметила, если бы ты там был.
Нежно посасывая сигару, она стала ожидать его реакции, но фон Россбах только сидел неподвижно, с мрачным выражением лица, не обращая даже внимания на бренди в руке.
– Итак, зачем, – продолжала она, – ты разыгрываешь из себя матроса на моем маленьком корабле?
Вера откинулась на спинку дивана, пыхнув еще раз сигарой и посмотрев на него сквозь дым. Затянувшись своей сигарой, Дитер посмотрел на нее. Легко было забыть, что Вера была далеко не блондинкой с пустой головой. Она любила со смехом презреть формальности, и у нее было житейское чувство юмора. Но вместе с тем она сама сделала большую часть своего состояния и была совершенно независима.
– Вообще-то я не был готов к такому разговору об этом с тобой, – признался он. Не в последнюю очередь потому, что не был уверен, как убедить ее в том, что он говорит правду.
– Ну, а я да. – Вера пожала плечами и отвела взгляд. – Ты едва ли не первый красавчик, попавший на борт моей яхты под вымышленным именем. И ты первый из тех, кто был богат. Ты мог бы иметь свою собственную яхту, мог бы иметь своих матросов, и не обязательно одну яхту. Так что же с тобой произошло, фон Россбах?
– А ты как думаешь? – возразил он.
Она постучала сигарой по хрустальной пепельнице, наблюдая за тем, как осыпается в нее толстый пепел, пока она говорила.
– Ну, мне кажется, что ты хочешь проникнуть в США, и по каким-то причинам ты ожидаешь, что тебя могут тормознуть на границе. – Она взглянула на него, улыбаясь. – Ну, как мои догадки?
Он опустил уголки рта вниз и пожал плечами.
– Ты абсолютно права, просто в точку, Вера. Должен признаться, я впечатлен.
– Я попросила Арни проверить твои вещи, поэтому я знаю, что ты не везешь с собой никакой контрабанды. И, может быть, я себя обманываю, но не думаю, что кто-то из моих постоянных людей может быть твоим курьером. Итак, зачем тебе нужно прокрасться туда тайком? Можем мы перейти к сути вопроса?
– Ну, моя проблема вот в чем. – Он замолчал, поморщившись. – То, что со мной произошло, настолько невероятно, что боюсь, ты выбросишь меня за борт, когда я закончу.
– О, не волнуйся, дорогой, – заверила она его. – Если мне не понравится твой рассказ, вот пожалуйста Мексика. – Она отпила немного бренди. – Так что начинай говорить. Где ты был все эти годы, в течение которых мы должны были по идее встречаться на одних и тех же тусовках?
– Я занимался кое-чем иным. – Дитер начал расстегивать свою рубашку, и брови у Веры поползли вверх, глаза ее расширились, а губы, сами того не осознавая, изогнулись в улыбке.
Когда он снял с себя рубашку, первое, что она заметила, это то, каким мускулистым было его тело, хотя оно не совсем соответствовало стандартному типу тех качков из тренажерных залов. Оно было более практичным что ли, изящным, несмотря на прочность этих толстых мускулов. Ее пронзил приятный трепет, когда она подумала, а не хочет ли он ее соблазнить. А потом она увидела шрамы.
– Твою мать! – прошептала она. – Что за херня с тобой приключилась?
Дитер улыбнулся; он не мог не быть довольным ее реакцией. Частичкой своего разума он задавался вопросом, как отреагировала бы Сара.
– Вот это, – он указал на нечто похожее на второй пупок, расположенный на расстоянии четырех дюймов от подлинного, – это пулевое ранение. Я получил его в Бейруте. А это – его палец коснулся шрама в форме полумесяца на руке – удар ножом, одним из таких изогнутых, арабской работы. А вот тут – он наконец добрался до того, что действительно ее заинтриговало – один тип по имени Абдул эль-Рахман пытался вырезать свои инициалы. Я убил его, прежде чем он успел закончить. Иногда эти чуваки, бывает, настолько увлекаются, что забывают, что они не бессмертны.
– Что это значит? Ты был каким-то солдатом удачи, наемником? – Вера чуть нервно заёрзала на месте; она не так себе представляла этот разговор.
– Нет. – Дитер сделал глоток бренди. – Я был оперативником антитеррористической структуры, работал под прикрытием. А вот теперь я действительно солдат удачи. – Он улыбнулся ей. – Очень романтичная профессия, не кажется тебе?
Она улыбнулась в ответ, щеки ее покрылись легким румянцем. Быстро заморгав глазками, она тоже сделала еще один глоток бренди.
– И чего же тебе надо? – спросила она.
Дитер глубоко вздохнул, и взгляд ее оказался прикованным к его груди. Она заставила себя посмотреть ему в глаза.
– Может, тебе стоит... – она неопределенно махнула рукой.
Он понял, что она имела в виду, и был рад подчиниться, снова надев на себя рубашку.
– В данный момент я хочу попасть в США. – Он раскрылся полностью. – Пролезть под проволокой, так сказать. И я надеялся, если появится такая возможность, что ты окажешь спонсорскую поддержку одной важной акции.
Вера всегда втайне мечтала о том, что кто-нибудь когда-нибудь войдет в ее жизнь и станет подбивать ее на какое-нибудь отчаянное предприятие. Конечно же, она не была дурой. Время от времени ею пытались манипулировать, подбить ее на поддержку наркоторговли или какого-нибудь ужасного типа, готовящегося стать диктатором. Но у нее были связи, которых у обычных миллионеров не было. За долгие годы она создала сеть друзей и охотников за информацией, которые могли поведать ей всю подноготную практически кого угодно. Фон Россбах, как ни странно, был для них почти загадкой. Хотя все говорили, что у него репутация надежного парня, на которого можно положиться.
Вера медленно выпрямилась, глаза ее засверкали от волнения.
– Ну, выкладывай, – потребовала она.
Когда он закончил, Вера отвернулась, с задумчивым взглядом, а затем глаза ее вновь остановились на нем.
– Значит, ты хочешь лишь одного – остановить этот проект?
Он кивнул.
– Но тут задействованы заинтересованные силы, которые действительно верят в этот проект, и у них есть друзья на самом высоком уровне.
– У меня есть свои друзья на самом высоком уровне, – сказала она доверительно. Она улыбнулась. – Я могла бы с ними поговорить.
Дитер покачал головой с печальным лицом.
– Нет. Этот проект настолько зловещий и засекреченный, что люди, которых ты знаешь, наверное, даже о нем не знают.
По ее все еще красивому лицу пробежал нетерпеливый взгляд.
– И сколько же ты хочешь?
«Сколько же ты мне дашь?» – Два миллиона, – сказал он вслух. «Для начала».
– Ого! А не многого ли ты хочешь? – сказала она. – Ты богат, почему бы тебе самому не вложиться?
– Я отдал все свое состояние, чтобы остановить этот проект. – Он пожал плечами, словно упрекая в этом себя. – И я прошу лишь одного, чтобы ты это обдумала.
Вера глубоко затянулась сигарой, сощурив глаза и изучая его сквозь дым. Она сжала губы.
– А я лишь могу поверить тебе и довериться тебе на слово.
– Это так, – согласился он. – И ты не очень-то хорошо меня знаешь, поэтому не знаешь, можно ли мне доверять. Но и я тоже не очень-то хорошо тебя знаю. А вопрос носит очень секретный характер. До тех пор, пока ты не присоединишься к этому проекту, я не могу больше ничего тебе рассказывать. Как я уже сказал, подумай об этом. Проконсультируйся со своими друзьями насчет меня. Я прошу только, чтобы ты не говорила о том, что я тебе рассказал. Это может быть опасно, и для тебя, и для них.
– А как же ты? – спросила она, выгнув хорошо прорисованную бровь.
Печально улыбнувшись, он покачал головой.
– Я так глубоко уже туда залез, что, думаю, сам даже в растерянности.
Вера хмыкнула, а затем закусила губу.
– Ладно, – сказала она наконец. – Я подумаю. – Она подняла палец. – Ничего не обещаю. Усёк?
Он поднял бокал за здравие.
– Я больше ничего и не просил.
***
Вера вернулась с деловой встречи, чувствуя себя подавленной и задумчивой. В Южной Америке ее дела шли неплохо, но вряд ли абсолютно хорошо, и ее это расстраивало. Может быть, пришло время несколько сократить вложение туда своих средств.
Она прислонилась к перилам яхты и вздохнула. Дело не в бизнесе, не он ее подкосил. А вся эта фигня с фон Россбахом/Ингольфсоном, которая определенно не оправдывала ее мечтаний. Ей так надоели люди, клянчившие у нее деньги на тот или иной проект. Хотя с его-то деньгами фон Россбаху вряд ли нужно было этим заниматься. Из-за чего его просьба о деньгах несколько ее озадачивала.
«Хотя эти притягивающие плечи и эта манящая грудь...» Вера снова вздохнула, на этот раз с наслаждением от этих воспоминаний. «Два миллиона, хм?» Это большая, конечно, плата за беглый взгляд на них. Поразмыслив об этом, она могла бы сказать, что ему придется пойти на поклон за этими деньгами к кому-нибудь другому. «Просто терпеть не могу, когда меня используют», – подумала она, надувшись.
На палубе внизу за перила схватилась пара рук, а затем показался и сам фон Россбах. Вера отшатнулась и замерла на месте, наблюдая за тем, как он перелез через перила, абсолютно мокрый и... «Он голый!», – подумала Вера с недоумением. Она подавила смешок, наблюдая за тем, как он огляделся по сторонам, уверенная в том, что он ее не видит. У нее сзади ее личной каюты имелся вот этот балкон, он был выстроен так, что она могла видеть палубу внизу, сама же оставаясь при этом невидимой.
Было что-то странное в таком поведении фон Россбаха, помимо даже самого того факта, что он был абсолютно голым, но она не могла понять, что именно. Наконец, он тронулся с места.
«Придется спросить с него за это!», – подумала она. Если местная полиция привлечет их к суду за шастанье голыми в общественном месте, привлекут именно ее, и оштрафуют. А ведь у нее, в конце концов, имеются определенные стандарты и правила, и уж менее всего ей хотелось бы иметь репутацию содержательницы плавучего борделя. Она поспешила покинуть свою каюту, намереваясь его догнать. Вера улыбнулась, представив себе выражение его лица, когда она устроит ему взбучку, пока он будет стоять там перед ней красиво неодетым.
***
Терминатор двинулся по короткому узкому коридору к каютам экипажа. Конструкция этой яхты, за исключением каюты владелицы, которая была создана по индивидуальному проекту, имелась на веб-сайте компании-строителя, так что он знал план судна. А так как он следил за ним уже два дня, он уже мог также определить личности всех людей на яхте. Одним из них был Дитер фон Россбах. I-950 подтвердила запрос на его уничтожение.
Услышав голоса, шедшие с лестницы, которая вела в машинное отделение, он увеличил громкость своих микрофонов и поспешил в конец коридора. Т-101 прижался к переборке и выглянул из-за угла, глядя вниз на лестницу. В дверях машинного отделения повернулся какой-то мужчина и склонился в отсек.
– Я сейчас вернусь, – крикнул тот, кого звали Арни.
– Только не слишком долго.
Программа распознавания голосов подтвердила, что вторым говорившим был фон Россбах. Замечательно. Он прислушался к шагам Арни, двигавшегося по коридору, и услышал, что в машинном отделении теперь слышны были шаги лишь одного человека. Его жертва была там одна. Из машинного отделения раздавался неимоверный грохот машин, и он снизил громкость, чтобы защитить чувствительные слуховые устройства. Затем он быстро спустился по лестнице.
***
Дитеру хотелось бы, чтобы в машинном отделении были установлены кондиционеры; тело его было покрыто маслом и потом, и только промокшая повязка на голове спасала его глаза от жалящего пота.
Капитан решил, что, пока у них есть несколько дней в запасе, им нужно сделать ремонт двигателей яхты. По сути, серьезным образом отрегулировать их, с заменой масла. Фон Россбах предположил, что ему хотелось, чтобы это было сделано здесь, потому что местные правила насчет отработанного масла были намного менее строгими, чем в Сан-Диего.
В данный момент он занимался очисткой двигателя паром и был недоволен тем, что Арни смылся, заставив его, в буквальном смысле, принять на себя тепловой удар. Он схватился за ручку, вращавшую коленвал, и принялся за следующий участок.
Терминатор обнаружил у двери ящик с инструментами и вытащил оттуда монтировку длиной 2 фута (60 см). Так как у него не было ни пистолета, ни ножа, то она должна была сойти за оружие. Несмотря на то, что он должен быть способен уничтожить безоружного человека голыми руками, в параметрах задания указывалось, что нужно использовать все доступные возможности. За приглушенным стуком машин, которых запускали вручную, последовал звук, похожий на выплеск сжатого воздуха, который и привел его к жертве.
Дитер обдал верхнюю часть двигателя паром, с удовлетворением понаблюдав за тем, как грязь смылась. Он почти уже закончил с этим. Он давно уже не имел дела с морским дизельным топливом, и от этого он чувствовал даже определенную ностальгию. Еще примерно полчаса работы – и он сможет подняться на палубу, глотнуть свежего воздуха. Потом душ. Он представил себе, что душевая кабина будет выглядеть примерно так, как этот двигатель сейчас, и вода будет смывать с него черную жижу.
Он присел на корточки, чтобы добраться до нижней части двигателя, и тут по двигателю ударила монтировка, с такой силой, что металл погнулся. Дитер упал на задницу и инстинктивно отреагировал, направив струю пара в нападавшего. Но никакого крика боли не последовало, а фигура человека, смутно видимая сквозь пар, даже не отшатнулась. Вместо этого последовал еще один мощный удар монтировкой. Дитер перекатился и встал на колени и оттолкнул этого человека, тот потерял равновесие и поэтому удар у него не получился, и его противник упал. Австриец поднялся на ноги и уставился на него, пораженный тем, что тот был голым. Затем этот человек перевернулся и начал подниматься на ноги, по-прежнему держа в руках монтировку и – «Это же мое лицо». Красное, покрытое волдырями, с белыми глазами, глядевшими на него из облака пара, но ужасно, пугающе знакомое.
Терминатор протянул руку и сорвал обварившуюся кожу и мясо со своих глазниц, обнажив красные светящиеся точки и черный пластик своих глаз и дав возможность им все видеть.
– О чёрт! – сказал фон Россбах и повернулся, бросившись к двери.
Ему нужно было оружие; что-нибудь вроде сильной взрывчатки было бы очень неплохо. Сверкнула рука Терминатора, и закругленный конец монтировки с крюком-гвоздодёром зацепился за лодыжку Дитера, из-за чего тот рухнул на металлический пол. Австриец прополз чуть вперед, дотянувшись до ящика с инструментами, собираясь швырнуть им в него. Но тут монтировка ударила его по бедру, скользящим ударом, и фон Россбах закричал от боли и снова упал. Он все-таки дотянулся рукой до ящика, и в ней появилась трехкилограммовая кувалда. Дитер перекатился на спину, как раз вовремя, успев заблокировать удар монтировки, нацеленный ему в шею; сила его была настолько шокирующей, что боёк кувалды влепился в решетку, которой был покрыт пол машинного отделения.
«Мне конец», – подумал он, когда Терминатор поднял монтировку для нанесения окончательного протыкающего удара.
***
Вера услышала, как кто-то закричал, и бросилась вниз по узкой лестнице, с тревогой прислушиваясь к чему-то очень похожему на драку. Она появилась у входного люка как раз в тот момент, когда Терминатор поставил ногу на раненное бедро Дитера, заставив его вновь вскрикнуть.
Она закричала «нет!», увидев монтировку, занесенную для удара, и Терминатор повернулся к ней лицом. В этот момент для Веры всё остановилось – звуки, дыхание, мысли. К ней повернулось страшное, сожженное лицо, посреди которого сверкали горящие красным светом глаза, Терминатор заколебался на мгновение, но затем продолжил опускать монтировку на человека, лежавшего на полу.
Дитер взмахнул кувалдой, выбив монтировку из рук Терминатора, а затем обрушил ее на колено Т-101. Оно смялось, и в этот момент Вера поняла, что звук был... металлическим.
Пока тот поправлял свою ногу, фон Россбах высвободился и выкатился из-под него, прислонившись к переборке и поднявшись на ноги, казалось, одним быстрым плавным движением. Он схватил силовые электрокабели, которые были уже приготовлены для проверки двигателя, и локтем ударил по выключателю, включив его, а тем временем Терминатор бросился к нему, стараясь дотянуться своими огромными ручищами до его горла. Дитер сунул оголенные кабели ему в вытянутые руки, и Терминатор почти что отлетел назад, упав на пол и задергавшись. Фон Россбах тут же кинулся к стене, снял с нее электродуговой сварочный аппарат и стал орудовать им над подергивавшейся, лежавшей на полу грудой; времени у него было немного, скоро тот должен был перезагрузиться.
Тихо вскрикнув, Вера опустилась на пол, раскрыв глаза от ужаса настолько, что, казалось, все белки ее вылезли наружу, и в ужасе прикрыла рот рукой.
Не обращая на нее внимания, фон Россбах перерезал металлический аналог шейных позвонков, с мрачным удовлетворением проследив за тем, как красные огоньки внутри глаз твари погасли. Потом он встал, отдышавшись на мгновение, а затем перевел свое внимание на перепуганную женщину в дверях.
– Это не человек, – сказал он ей.
Она взглянула на него, непонимающим взглядом. Дитер опустился на колени рядом с ней и постарался заговорить с ней очень мягко и нежно:
– Смотри, – сказал он, указывая рукой. – Ты же видишь – это металл. Это был не человек.
Она посмотрела на поверженного Терминатора, потом повернулась к фон Россбаху и затем вновь взглянула на Терминатора.
– Не человек, – сказала она дрожащим голосом.
– Ты в порядке? – спросил ее Дитер. Он надеялся, что она не впала в шок. – Ты знаешь, кто я?
Вера медленно нахмурилась. Она была шокирована и сильно напугана, но в то же время это была очень сильная женщина.
– Ну конечно, я знаю, кто ты. Я же не идиотка! Что это за херня? Почему она так похожа на тебя? И как, к черту, нам теперь избавиться от трупа?
Он выпрямился и осмотрел ее, оценивая ее состояние, и решил, что с ней все будет в порядке. По крайней мере, далеко не хуже, чем с кем-нибудь другим, после первой встречи с Терминатором.
– Это Терминатор, – пояснил он. – У него было задание убить меня, чтобы защитить ту самую программу Искусственного Интеллекта, о которой я тебе говорил.
Дитер увидел, как она перевела взгляд на поверженного Терминатора. Его череп блеснул металлом сквозь раздробленную кожу и мясо, а позвоночник представлял собой массу сверкающего разрезанного металла и искрящихся проводов.
Она облизнула губы, а затем подняла на него глаза.
– Как он узнал, где тебя найти? – спросила она. Она выпрямилась, испуганно ахнув, когда ее поразила догадка. – А может, есть и другой? – Она побледнела. – Может, еще один такой же есть на судне? Я имею в виду, прямо сейчас?
Он нежно положил руку ей на плечо и покачал головой.
– Вряд ли в данный момент здесь будет еще кто-нибудь из них. Их пока не так уж и много. Что касается того, как он меня нашел, – он покачал головой, – не знаю. Вероятно, он на что-нибудь наткнулся в Интернете и прибыл сюда проверить.
Вера вздрогнула и отвернулась от Терминатора, уткнувшись лицом ему в плечо. Она затряслась.
– О Боже, – сказала она.
Дитер обнял ее и дал ей некоторое время перевести дух, а затем заставил ее подняться.
– Я избавлюсь от него, – сказал он, мысленно продумывая, как это сделать, еще даже не закончив ее успокаивать. – Тебе нужно пойти, выпить немного бренди и прилечь. Я вернусь к тебе, и чуть позже мы с тобой это обсудим.
– Не надо, – сказала она, поднимаясь на ноги, решительно отвернувшись от Терминатора. – Мне нужно побыть одной.
Она ушла, ковыляя и пошатываясь, как старушка, и Дитер смотрел ей вслед, нахмурившись и не уверенный, что же теперь делать. У него был ограниченный набор вариантов: остаться с риском, что она его выгонит, или же продолжать на свой страх и риск. Он не думал, что она кому-нибудь расскажет о Терминаторе; она была достаточно умна, чтобы представлять себе последствия этого.
Дитер посмотрел на стоявшую перед ним в данный момент проблему утилизации обломков и решил остаться. С таким недвусмысленным доказательством, которое само, собственной персоной предстало перед ее глазами, она все простит и поймет его.
