ГЛАВА ПЯТАЯ

Клея внимательно осмотрела приборы; уже почти пора было извлекать образец из печи. Она надеялась, что эта порция химических веществ, наконец-то, станет настоящим полисплавом и, следовательно, веществом, подходящим для той нанотехнологии, которая сможет превратить ее в Т-1000. «Профессиональной мастерской» являлась эта ее лаборатория, ставшая свидетельницей уже слишком многих неудач.

Надежда, свойственная человеческим эмоциям, заставляла ее продолжать эксперименты уже задолго после того, как та часть ее разума, которая относилась к машине, пришла к выводу, что ее нынешние возможности являлись безнадежно неадекватными для решения поставленных перед нею текущих задач. Даже простое нахождение здесь, среди чистых материалов и форм из стекла, металла и пластика, электрических схем и электропроводки, запахов озона и синтетики... успокаивало ее. Ничего похожего на неупорядоченность человеческих взаимоотношений.

Несмотря на все недостатки этой лаборатории, она несла с собой некоторое ощущение дома и времени, которых она больше никогда не увидит, мира Скайнета.

Ее техника и возможности являлись также недостаточными для создания наномашин, которые могли бы освоить, впитать в себя и оживить жидкий металл; но с другой стороны, никакая иная лаборатория на Земле не способна была создавать что-нибудь лучшее. Одного знания, как можно сделать что-нибудь, еще далеко не достаточно в условиях, когда материалов, необходимых для этого, еще даже не существует, или же нет необходимых инструментов, чтобы изготовить другие инструменты. Поэтому она сосредоточилась на более или менее достижимой цели. Ее возможности, в отличие от Скайнета в будущем, были сильно ограничены. Она могла сделать только то, что в ее силах, и только если сильно постарается.

Пора; образец был уже готов. Клея сунула руки в перчатки манипулятора, удаленно перелив металл, смешанный в специальном составе, в другой сосуд, который можно было извлечь из печи для охлаждения на открытом воздухе. На I-950 были темные очки для защиты глаз от слишком яркого блеска раскаленной массы. Она постаралась подавить в себе всплеск надежды, заметив, что субстанция переливается с необходимой степенью плавкости и гладкости.

После извлечения из печи металл начал быстро остывать до серого цвета. Она отложила его в сторону на время, чтобы он достиг комнатной температуры, надеясь, что полученное количество сплава не затвердеет и не станет мешать формированию вязкого сцепляющегося вещества. Предыдущая порция сплава, ею изготовленная, была и оставалась до сих пор жидко-зернистой и рассыпавшейся.

«Но это означает, что я уже близка к успеху, – напомнила она себе. – Очень близка».

Плотско-человеческая ее часть все еще была этим не удовлетворена, она была расстроена и жаждала какого-то успеха. Иногда ей казалось абсолютно бессмысленным продолжать выполнять свое задание. Иногда она задавалась вопросом, не стоит ли просто самоликвидироваться, оставив разбираться со всей этой фигней маленькую Алиссу.

Она была обеспокоена излишними эмоциями, которые ее терзали. Ни одно из воспоминаний Серены не было сопоставимо с ее надеждами и тревогами, с той степенью их, которые были только у Клеи. Но с другой стороны, Серена была совершенным экземпляром. Даже несмотря на свою неудачу, Серена Бернс являлась именно тем и именно такой (причем в полной мере), какой спроектировал и создал ее Скайнет. «И тем, чем я, – без всякой жалости к самой себе подумала Клея, – похоже, не являюсь».

Клея была еще очень не уверена в том, способна ли она общаться с людьми и жить в их обществе. Ее уволили с работы в закусочной. Ей было это очень неприятно и тревожно, потому что работу свою она делала отлично; ее картошка фри была самой лучшей, как и ее бургеры. Она никогда не забывала поблагодарить клиентов за то, что они пришли к ним, всегда встречала их с улыбкой и не забывала пожелать им хорошего дня после выполнения каждого заказа. Она никогда не жаловалась, убирая туалеты, моя пол или даже вычищая жироуловитель.

Коллеги Клеи презирали и чуждались ее, а клиенты бросали на нее настороженные взгляды, стараясь не задерживаться у прилавка, получая еду, когда она улыбалась им из-за него. Другие работники говорили, что вид у нее какой-то жуткий и пугающий, а младшие менеджеры спорили между собой, потому что никто из них не хотел работать с ней в одну смену.

В конечном итоге менеджер уволил ее, утверждая, что у них спад в бизнесе. Он пояснил, что, так как она была последней из нанятых на работу, то, к сожалению, уйти ей придется первой. Он извинился и, казалось, собирался уже в утешение погладить ее по плечу, но потом передумал. Вместо этого он вручил ей чек и пожелал ей всего доброго.

«Я слишком оторвана от людей», – решила она в тот момент.

К своему сожалению, Клея пришла к выводу, что она в своем поведении была ближе к Терминатору, несмотря на свой более гибкий интеллект. Изучение ею воспоминаний Серены никак не могло заменить ей реальный опыт, тем более что в воспоминаниях Серены I-950 искренне многого не понимала.

Юмора, например, она абсолютно не улавливала. И в то время как Серена легко вращалась среди людей, по сути наслаждаясь общением с ними, Клея просто не любила их. Хотя бы потому, что они сбивали ее с толку.

Порой I-950 обеспокоенно думала, что из-за той спешки, с какой ее хотели сделать взрослой и достаточно зрелой для выполнения задания Серены, между ее нейронами не сформировались какие-то синаптические связи. Как личности они с ее предшественницей не имели ничего общего, а ведь учитывая их идентичный геном, имплантаты и воспоминания, они должны были быть сходными. Например, Клея часто задавалась вопросом, подходит ли она для выполнения задачи, в то время как Серена никогда.

I-950 взглянула на образец и увидела, что он, наконец, остыл настолько, что с ним можно было работать. Она вылила его, с одобрением отметив, что у него имелись гелиевые свойства. Под пепельной окалиной сверху он представлял собой яркое, сверкающее серебро. Клея взяла его в руки и, растянув, разделила его на два фрагмента; она надавила на них, и на них отпечатались ее руки. После чего, по мере того, как тепло стало покидать металл, фрагменты стали твердеть. Со вздохом она бросила их на стол и отвернулась, чтобы прибраться.

Один фрагмент закатился под свет настольной лампы, а другой – на край стола. Пока Клея работала, обдумывая свои замечания на сей счет, на образец стало воздействовать тепло от лампы. Вскоре на одном конце куска, ближайшем к лампе, начала образовываться мягкая точка, и серебристая субстанция устремилась к теплу над собой. Другой образец, наиболее удаленный от тепла, также начал реагировать, одна сторона его стала гладкой и слегка наклонилась, в то время как другая сохраняла отпечаток ее пальцев.

I-950 повернулась, чтобы поднять два образца и убрать вокруг них, и удивленно заморгала от увиденного.

«Ого, – подумала она, – это что-то новенькое».

Она взяла в руки оба куска и стала с ними экспериментировать. Вещество обладало замечательными свойствами. Ему можно было придать определенную форму, прямо как мокрой глине, после чего оно сохраняло приблизительно именно такую форму, в то же время реагируя на тепло и холод. На нем можно было оставлять отпечатки, и в него можно было вставлять предметы, и они оставались там до тех пор, пока над этим участком не проходило тепло и не уничтожало отпечатки.

Она стремилась получить совсем не это, однако найденное ею вещество обладало огромным потенциалом. Ее первой мыслью было, что оно пригодится именно в этом своем качестве, вот как сейчас, в качестве материала для искусства. Оно было привлекательным само по себе, как таковое, и его податливость и пластичность делали его просто прирожденным материалом для архитектурных орнаментов и скульптуры.

«Это вещество может послужить мне пропуском в Кибердайн», – подумала она. Правда, они вроде бы больше не занимались проектом «Скайнет». Но кто-то же этим занимался, и при помощи таких контактов люди из Кибердайна могут свести их вместе.

Она стала искать в Интернете подходящий арт-проект. Что-нибудь громкое, что-нибудь такое, где художник будет рад появлению новых, высокотехнологичных материалов.