Эпифанио Аяла, смотритель поместья фон Россбаха, увидел, как к главному дому поместья что-то приближается в клубах пыли, и предположил, что это очередная доставка продуктов. За последние несколько дней у них было уже много таких доставок: но несмотря на все это, здесь мало что осталось, потому что Дон фон Россбах вместе с молодым Джоном сегодня вывезли почти все собранное в грузовике поместья в Асунсьон. Жена Эпифанио Мариетта, от которой невозможно было долго скрыть ни одной тайны, сообщила ему, что по большой части это была очень теплая зимняя одежда и дорогое снаряжение для кемпинга.

– Может, они едут заниматься альпинизмом, – предположил он.

Мариетта только пожала плечами и выразительно закатила глаза. Но он знал, что она имела в виду. С тех пор, как сеньор фон Россбах повстречал сеньору Кригер, он покидал поместье, не предупреждая ни о чем тех, кто знал, что делать.

Эпифанио покачал головой, видя, как приближается к нему облако пыли. Сеньор был хорошим, конечно, человеком, и сеньора Кригер с сыном тоже были хорошими. Но с тех пор, как они вернулись домой, Эпифанио был единственным, кто занимался управлением «эстансии» (поместья). Правда, он был смотрителем, это была его работа. Но еще не так давно сеньор фон Россбах лично интересовался всеми деталями жизни ранчо, выезжал проверять скот, составлял планы по улучшению скота, запасов и земли. И его тревожили такие перемены. Мариетта думала, что это к лучшему. «Он стал гораздо более бодрым и энергичным», – настаивала она. И она одобряла присутствие сеньоры. Ну вот вам и женщины, они всегда надеются на любовные отношения. Ему же казалось, что на свете нет женщины более холодной и деловой, чем Сьюзан Кригер. Хотя и она тоже пренебрегала своими обязанностями, по большей части находясь всегда в эстансии, где возилась с компьютером. И эти медицинские повязки у нее на бедре... Он был мирным человеком, но способен был узнать огнестрельное ранение, если видел его.

Похоже, пыль исходила не от грузовика, а от небольшого седана, покрытого таким слоем грязи, что он скрывал его изначальную окраску. Брови его поднялись от удивления. Номера были бразильскими - довольно обычное дело в Асунсьоне, но не в сельских районах.

Эпифанио поднялся со своего кресла у главного входа и спустился по ступенькам, встав перед огромным домом поместья, терпеливо дожидаясь прибытия машины. Несомненно, это был какой-то заплутавший путешественник, потому что автомобиль точно не принадлежал никому, кого знал здесь Аяла, а сеньор и его гости никогда не принимали посетителей. Он смутно различил фигуру какой-то женщины сквозь грязное стекло бокового окна, когда она подъехала к нему. Эпифанио шляпой отогнал от себя часть клубящейся пыли, сопровождавшей ее, и внимательней присмотрелся к машине, чтобы рассказать об этом позже Мариэтте.

Автомобиль был новым и был явно предназначен для езды по городу; его колесам с низкой посадкой, должно быть, нелегко пришлось на ухабистых дорогах, окружавших эстансию. Очень непрактичная машина, не говоря уже, что в ней было не достаточно места для багажа, и она была слишком маленькой для семьи любого размера. Под пылью она казалась бледно-голубого цвета.

Женщина, сидевшая внутри, тяжело опустилась за руль и не двигалась, через некоторое время Эпифанио слегка постучал по стеклу, чтобы привлечь ее внимание. Она, вздрогнув, подняла голову, словно проснувшись, а затем опустила стекло. Он увидел, что она не спит, а что-то читает. Это была девушка лет девятнадцати и на вид очень уставшая, одетая в черный бархат и потная из-за этого. Она взглянула сначала на него, а потом в свою книжку и одним движением откинула с лица мокрые от пота темные волосы. Затем она сказала ему на ужасном испанском языке, что ищет Джона Кригера. Вообще-то только благодаря этому имени он понял, что именно ей нужно. «Какой ужасный акцент», – подумал он. Она, вероятно, вообще не говорит по-испански, а просто повторяет, как попугай, фразы из этой книжки.

– Сеньора Кригера сейчас здесь нет, – сказал он вежливо. – Думаю, в ближайшие несколько часов он вряд ли вернется.

Эпифанио постарался говорить медленнее, чтобы она поняла, но девушка посмотрела на него в ответ такими большими глазами, которые сказали ему, что она поняла его не больше, чем корова. «Si. Она вообще не понимает по-испански». И вряд ли говорит на гуарани, единственном другом языке, которым он владел, за исключением нескольких слов по-немецки. На вид она была такой уставшей и такой заблудившейся и потерявшей силы, что он не мог ее не пожалеть.

– Сеньора Кригер? Может, она сможет вам помочь? – предложил он.

В ее глазах промелькнула тревога, затем губы ее сжались, и она кивнула. Открыв дверь, она встала, с трудом, похожая на окоченевший труп старухи. После чего сказала:

– Си. Сеньору Кригер, пожалуйста.

Эпифанио улыбнулся ей, довольный их успеху, и указал шляпой на главный вход, вытянув другую руку, как бы направляя ее в дом, как в загон. К его удивлению, она взяла его за руку, чтобы удержаться на ногах, и он тут же взял ее за локоть, чтобы поддержать и повести ее вперед. Мариэтте это понравится.

Сара оторвалась от того, чем она занималась, нахмурившись от стука Эпифанио в дверь. Вместе с ним стояла девушка в длинном, до пят, и плохо сидевшем на ней черном платье с длинными рукавами. Если бы волосы у нее не были фиолетовыми, Сара подумала бы, что это очень молоденькая монахиня. Вдруг до нее дошло, что это за девушка, и Сара сказала сама себе: «Американка».

– Да? – сказала она вслух.

– Прошу простить мое вторжение, сеньора. Но эта молодая леди, – он показал шляпой на девушку – мне кажется, ищет вашего сына.

Сара метнула взгляд на девушку, и если бы этот взгляд был бы пулей, Венди была бы уже мертва до того, как упала на пол. Лишь частично это было обусловлено непрекращающейся тупой болью в бедре Сары.

– Спасибо, Эпифанио, – сказала она, поднимаясь из-за стола. – Я этим займусь.

Перейдя на английский язык, она сказала девушке:

– Не хотите ли войти?

Девушка заметно тяжело сглотнула и, нервно взглянув на управляющего, скованными движениями заковыляла в комнату.

Сара нахмурилась.

– Вы болеете чем-то? – спросила она.

– Нет, мэм. Просто я очень долго, слишком долго была за рулем. – Девушка нервно улыбнулась. Она опустилась на кресло, которое ей указала Сара, словно мешок с картошкой.

«Ну и дохлячка». – Ты голодная? – резко спросила Сара.

– Да, мэм.

Она попросила Эпифанио сказать своей жене, чтобы она принесла бутерброды и фруктовый сок, и дождалась, чтобы он вышел, прежде чем сесть снова самой. Затем она посмотрела через стол на нее - нет, на гостью Джона.

– Ты из Массачусетского института, – заявила она. Новобранцы Джона посылали оттуда сообщения через день, но уже целую неделю от них не было ни слова. Очевидно, случилось что-то серьезное. Вероятно, настолько серьезное, что они отправили гонца. – Что случилось?

Это было тяжело, но она изо всех сил старалась скрыть злость в своем голосе. Эта девчонка была настолько напугана, что, вероятно, упала бы в обморок, если бы имела хоть малейшее представление о том, насколько безумно зла сейчас была Сара. Ей следовало бы приберечь этот гнев для Джона, которому уж точно следовало дать ей хоть чуточку больше информации. Заставив себя казаться спокойной, Сара откинулась на спинку кресла и стала ждать объяснений девушки.

«Боже, ну и стерва», – подумала Венди. Ей никогда не приходило в голову, что Джона может не оказаться дома, когда она приедет, и теперь она жаждала его приезда больше, чем ей хотелось спать. Если она когда-либо и думала вообще о его матери, то лишь как о чем-то очень отдаленном, о той, кому ее представят лишь после того, как она все объяснит ему и, по крайней мере, примет душ. Она никогда еще не чувствовала себя таким навязчивым незваным гостем со времен первого своего собеседования в Массачусетском технологическом институте. «Ну ничего, – сказала себе Венди, расправив плечи, – я это переживу и пройду и через это». После всего пережитого, после того, как она очнулась, обнаружив, что один из ее кумиров расстрелян на куски и лежит перед ней, после разыскивавшей ее за убийство полиции, одолеть одну какую-то властную женщину будет не так уж сложно. Но, эх, как же ей сейчас сильно был нужен Джон.

Она глубоко вздохнула и кратко доложила матери Джона обстановку. К тому времени, как она закончила, она уже еле ворочала языком от изнеможения. Как раз в этот момент вошла какая-то женщина, похожая на большую добрую маму, с подносом с едой в руках. Мать Джона освободила часть стола и что-то сказала по-испански. Женщина внимательно осмотрела Венди и слегка улыбнулась. Венди почувствовала, что краснеет. Она еще никогда не ощущала - никогда в жизни не чувствовала себя такой грязной. От нее по-настоящему пахло! Усталая до последней степени, какой она была сейчас, смущение и стыд за саму себя, которые она чувствовала, это оказалось уже слишком. Слезы навернулись у нее на глазах, и она опустила их вниз, надеясь скрыть это последнее унижение от такой суровой женщины, как мать Джона. «Я не заплачу! – отчаянно подумала она. – Нет!»

Сара разлила сок по стаканам, взглянув на Венди из-под ресниц. Девчонка, похоже, была готова в любой момент не выдержать и разреветься. «Боже мой, какая тряпка!» Что Джон в ней нашел? Она протянула Венди стакан сока, и девушка взяла его, еле слышно произнеся «спасибо».

Сара села и отпила из своего стакана, наблюдая, как Венди осторожно пьет сок.

– Не хочешь пить? – спросила она. – Ты не обязана это пить.

Девушка подняла глаза, а затем снова посмотрела вниз. Да, глаза у нее были красными, а ресницы влажными, воистину плакса.

– Я долгое время уже ничего вообще не ела и не пила, – наконец сказала Венди, и голос ее прозвучал на удивление сильно. – И я нервничаю, поэтому я просто стараюсь быть осторожней. – Уголок ее рта чуть приподнялся, и она подняла глаза, встретившись взглядом с Сарой. – Не хотелось бы, чтобы меня вырвало на ваш паркетный пол.

– Благодарю, – сказала Сара, подперев подбородок кулаком. – Это не мой пол, но мысль хорошая. – Она выпрямилась, скрестила ноги и сделала глоток сока. – А вот что я не оценила, так это то, что ты приехала сюда и зачем ты это сделала.

Венди опустила глаза в свой стакан и снова погрузилась в молчание, а щеки ей залила краска. Она склонила голову чуть набок.

– Вообще-то – ее глаза встретились с глазами Сары – мы считали, что вы сможете нам сказать, что мне делать и как быть.

– По поводу этого ложного обвинения и всего остального? – спросила Сара, чуть махнув рукой.

Венди кивнула, твердо и непоколебимо глядя на нее; нечто в ее глазах сказало Саре, что она уловила сарказм, и ей это не понравилось.

– Если честно, – сказала Сара, взяв пальцами пушинку с юбки и разглаживая ткань, – не помню, чтобы я когда-либо находилась под ложным обвинением. – Она усмехнулась, заметив нескрываемое изумление Венди. – Я всем занималась, – сказала она абсолютно свободно. – Я взрывала бомбы, занималась торговлей и хранением оружия, контрабандой наркотиков. Вымогательство, подкуп, уничтожение имущества, вооруженные нападения - и все это иногда в сочетании. – Она перечисляла эти свои преступления, загибая пальцы. – Я виновна, виновна, виновна. Я, правда, никогда никого не убивала - никого из людей - я никогда не занималась похищением людей - не то, чтобы у меня не было таких возможностей - и я никогда не продавала себя. Но вот все остальное, помимо этого... – Она пожала плечами, наблюдая за реакцией девушки.

– Это даже еще лучше, – сказала Венди после минутной паузы. – Если вы виновны во всем этом, и вы все еще не в тюрьме, то вы, вероятно, могли бы написать об этом целую книгу.

Сара была застигнута врасплох. «Так, а может, у девчонки действительно есть сильный стержень», – подумала она. Она надеялась на это, если уж Джон почему-то с ней связался. Тем не менее, она приехала сюда, оказавшись в беде и, возможно, принесла вместе с собой и неприятности.

– Одна из причин того, что нам удалось избежать тюрьмы, - это то, что мы не позволяли людям, преследуемым полицией, являться прямо к нашим дверям, – с явным намеком сказала она.

– Никто не знает, где я, – сказала Венди. – Самое близкое, где меня могли выследить - это Сан-Паулу.

– Это ближе, чем мне может понравиться, – огрызнулась Сара.

– Послушайте, – осторожно заметила Венди, – я ехала не останавливаясь, после того как покинула Сан-Паулу. Я накупила кучу еды, которая закончилась позавчера, и сока, который закончился вчера вечером. Я нигде не останавливалась и ни с кем не разговаривала с тех пор, как пересекла границу, кроме тех трех раз, когда заправлялась. А так как я дважды заблудилась на каких-то абсолютно пустынных дорогах, где вокруг вообще никого не было, куда ни глянь, и это все было очень далеко отсюда, я сильно сомневаюсь, чтобы за мной кто-то следил. Окей?

Сара чуточку вроде бы успокоилась. Она выбрала себе бутерброд и начала его понемногу откусывать. К ее изумлению девушка, казалось, восприняла это как сигнал к тому, что и она тоже может начать есть, и тоже выбрала себе один. «Ну, полагаю, она права. В конце концов, не я санкционировала ее приезд сюда».

– Нигде не останавливаясь? – спросила Сара, подняв брови. – На всем пути от Бразилии?

– Да.

– Ехать оттуда порядочно, – заметила Сара.

– Особенно, если ты заблудилась, – согласилась Венди, осторожно откусывая хлеб домашней выпечки.

– Тебе приходилось спрашивать дорогу? – как бы небрежно спросила Сара.

Венди подняла на нее глаза, с заметным раздражением, мелькнувшим у нее на лице.

– Нет, – осторожно ответила она. – Я вычисляла дорогу сама. – Она положила бутерброд, а затем посмотрела на Сару прямо в лицо. – И я никогда не стала бы делать ничего, что могло бы причинить хоть малейший риск Джону.

Две женщины посмотрели друг другу в глаза, и Сара почувствовала в груди какое-то тоскливое чувство. «Без сомнения, так чувствует себя каждая мать, когда у ее сына появляется первая серьезная подруга». И, если уж на то пошло, Венди, добравшаяся сюда, казалась совершенно серьезной. «Интересно, как отнесется к ней Джон? Он будет в восторге, увидев ее, или же он отреагирует на нее так, будто она преследующая его фанатка». Эта мысль вызвала еще одну волну неуверенности, пронзившую ее насквозь. В конце концов, только со слов Венди она знала, что ее подставили и обвинили ложно. «А мне о ней что-нибудь известно? Нееет». Джон почти даже не упоминал ее по имени. Она задумчиво покачала ногой. Он мог стесняться поделиться об этом с мамой, или он может быть точно так же удивлен и встревожен, как и она, узнав, что у него есть девушка. «А ведь... было время, когда и я тоже была студенткой и подрабатывала. А потом весь мой мир рухнул и полетел в тартарары». Ну, она это выяснит, когда он вернется домой. А пока...

– Ты выглядишь уставшей и измученной, – сказала она. Венди посмотрела на нее. – Почему бы нам не захватить это с собой, – она встала, чуть поморщившись от заживающей раны, и подняла поднос – наверх. Покажу тебе твою комнату на сегодня. В ней есть ванная, так что ты там сможешь уединиться. Когда закончишь, просто оставь поднос за дверью.

Венди встала, все еще немного пошатываясь.

– Спасибо.

Сара посмотрела на нее. Девчонка едва держалась на ногах. «Знаю, каково это». Она часто чувствовала так себя в конце тяжелого пути. «Посмотрим», – подумала она и повернулась, показывая дорогу наверх по лестнице.