Глава 15
Вытянувшись на камнях, приятно холодящих усталое тело, Лой Ивер лакала воду из ручья. Со стороны это выглядело глупо. Красивая женщина в изодранной одежде лежит в странной, неудобной для человека позе, подбородок покачивается над быстрыми струями воды, мелькает розовый язычок, мимолетные взгляды по сторонам — и снова женщина приникает к ручью…
Но никто не видел Лой Ивер со стороны. Никому не нужна была заросшая леском ложбинка, где она укрылась передохнуть после бегства от Ритора и его отряда. Лишь любопытная синица прыгала по веткам, косясь на редкого гостя. Лой, прищурившись, посмотрела на нее и тихонько сказала:
— Мяу-у-у!
Синица никак не отреагировала.
Лой засмеялась, сбрасывая все еще бурлящее в крови напряжение. Умненький, благородный Ритор! Как я тебя! Ох и зол же ты, наверное! Ну не сердись, не сердись, ты еще поймешь, что я была права. Не сорвал бы злость на бедолаге-крестьянине… Впрочем, нет. Ритор не такой. Он убедится, прежде чем убивать. И не тронет невинного. Даже отсыплет ему щедрой рукой из казны Воздушного клана. А как все было красиво! Как взвыл ветер, призванный волей мага, скрученный в тугую удавку! Как выхватил серебристый меч Кевин… ох, хорош мужчина! Как полыхнула сила девушки-Огненной! Надо ее запомнить, надо. Не ровен час, она еще станет во главе клана…
— Отдыхаешь, Лой?
Вода в ручье забурлила, вспухла холмиком. Белая пена обозначила волосы Торна, густые брови, два крошечных водоворота — глаза. Карикатурное, стеклянистое, текучее лицо мага Водных смотрело на Лой Ивер с поверхности ручья.
— Осел! — Лой едва успела задавить визг. — Ты… ты напугал меня!
Прозрачная маска засмеялась, забулькала. Две крошечные волны — губы мага, раскатились — и Торн выпустил прямо в лицо Лой тонкую струйку воды.
— Кретин! — Она уже владела собой, но продолжала возмущаться. Пусть Торн потешит свое тщеславие. Впрочем, у мага есть повод гордиться — он сумел разыскать ее и дотянулся до слабенькой ниточки Силы, питавшей ручей.
— Ну ладно, не сердись, — примиряюще сказал Торн. — Уж очень забавно ты испугалась… Не все же тебе смеяться над бедным, старым магом…
— Когда я смеялась над тобой? — возмутилась Лой. Села у ручья, легким движением взбаламутила воду — так что по лицу Торна пробежала рябь морщинок. — Нехорошо с твоей стороны обижать слабую женщину…
— Обидишь тебя… — Лицо Торна закружилось, поплыло по поверхности. Высунулся длинный тонкий язык, мимолетно лизнул лодыжку Лой, рассыпался хрустальными брызгами. — Ты лучше подумай о Риторе. Наш разлюбезный приятель вне себя и грозится содрать с тебя шкурку…
Значит, Торн следит за всем происходящим!
В испуге Лой едва не отпрянула от ручья.
— Что с тобой? — ехидно спросил Торн. — Ты так ловко провела Воздушного… Я восхищен! Нет, правда, спасибо огромное! Ритор чуть было не смешал все планы.
Похоже, он говорил искренне, и Лой кивнула, принимая благодарность. Поколебавшись, спросила:
— Торн, зачем твои Наказующие преследовали Виктора? Пытались убить его в Луге…
— Ага, все уже знаешь, — удовлетворенно забулькал Торн. — Всегда поражался, как клан Кошки ухитряется быть в курсе событий…
— Это для отвода глаз? — Лой не дала ему уйти от вопроса. — Чтобы запутать Ритора?
— Не только, Лой, не только… — Торн задумался, прозрачная маска то погружалась на самое дно, то вновь выныривала. В ручейке явно прибывало воды — магия тянула все соки из источника. — Ладно. Кое-что ты вправе знать. Убийца постигает Силу в схватке, в поединке. Ненависть боя — вот что питает его, дает власть над стихиями. Бедный Готор… он сам пошел на это. Дразнил Убийцу. Заводил Убийцу.
Уничтожал тех, кто шел рядом с ним. Пока — пока Убийца не принял силу Воды.
— Значит, Ритор сам себе помешал? — воскликнула Лой. — Ударил по Виктору и помог ему осознать Силу Воздуха?
Губы Торна расплылись в улыбке.
— Ты аккуратно играешь, Торн. — Лой покачала головой. — Смотришь далеко вперед…
На языке у нее вертелось, что при таких способностях не грех было бы и назад порой оборачиваться, но Кошка благоразумно промолчала. Она узнала многое, что хотела знать. И ухитрилась ничего не сказать магу Воды.
— Теперь ты будешь гадать, в чем состоят остальные детали посвящения Убийцы… — Торн наморщил брови. — Не мучайся загадками, Лой. Ты не из Стихийного клана, и тебе ни к чему лишние знания.
— Да? А чем же ты предлагаешь мне заниматься? — ехидно спросила Лой.
— Любовью, например. — Торн захохотал.
Как он осмелел на расстоянии! Лой расплылась в улыбке:
— Милый! Ты бы знал, как я хочу тебя! Воспоминания — только они и греют…
— Ну, согреть не обещаю. А вот все остальное…
Вода в ручье вспучилась, обнажая дно. Запрыгали по песку перепуганные мальки. Водяная статуя — точь-в-точь Торн, встала перед Лой. В прозрачном теле кружились быстрые водовороты, мчались тягучие струйки течений. Случайно попавшая в ожившую воду рыбка испуганно крутилась в груди, будто пародируя биение сердца.
Торн — двойник Торна — был обнажен. Прекрасная копия! Вот только в одном маг пошел против суровой правды жизни…
— Ого… — только и вымолвила Лой, оглядывая Торна.
— Ага, — самодовольно подтвердил Торн. Протянул руку — и стал грубо стягивать с Лой обрывки платья.
— Слушай, я крайне тебя ценю, но вот в плане гидрофилии… — попыталась протестовать Кошка. Но возбужденный маг не слушал возражений, срывал одежду с восторгом дорвавшегося до женщины подростка.
В конце концов, может быть, это будет забавно?
Лой заставила себя ответить на поцелуй холодных и мокрых губ, опустилась на траву. Прозрачная статуя с мужскими достоинствами неимоверных размеров нависла над ней.
— Я могуч! — выкрикнул маг.
Ой…
Ошарашенная Лой отчаянно пыталась понять, нравится ли ей это. Может быть, если подогреть воду… а так — все равно что воспользоваться садовым шлангом…
— Развратница… — сладко и томно выдохнул маг. — О, Лой!
Вода внутри него забурлила, рыбка заметалась, уносимая потоком.
— Лой… — простонал маг.
Прозрачное лицо глупо улыбнулось, глаза-водовороты сузились. Торн слишком поздно сообразил, что не сможет контролировать Силу.
— Изви… — булькнул он, когда избавившаяся от магических пут вода хлынула на Лой.
Мокрая насквозь, покрывшаяся от холода пупырышками, Лой Ивер каталась по траве в приступе истерического хохота.
Торн, Торн…
Сколько надо объяснять, что не в размерах дело! Нет, нельзя сказать, что ей совсем не понравилось. Если вода будет из теплой ванны да после тяжелого трудового дня… Приятное с полезным: и секс, и душ.
Но хватит смеяться. Надо спасать бедную рыбку.
Виктор с удовольствием предался бы сну. Повозка катилась, стучали копыта лошади, поскрипывали деревянные колеса, Тэль шепталась с возницей — временами они начинали тихонько смеяться. Порой навстречу проезжали другие повозки — Вася обменивался с их возницами сдержанно-вежливыми приветствиями. Один раз их обогнала несущаяся во весь опор карета, запряженная четвериком. Карету эскортировали четверо солдат в форме, почему-то напоминающей мушкетерскую. Да и вооружены они были не только длинными шпагами, но и массивными тяжелыми мушкетами.
— Во как Земные чешут! — восхищенно сказал вслед Вася. — Станешь волшебницей — тоже так носиться будешь, с гвардейцами, с шумом-гамом.
Виктор даже присел, вглядываясь вслед карете. Ничего особенного. Окна наглухо закрыты, а гвардейцы ничем не напоминают магов.
— Молочка хошь? — спросил возница. — Допить надо, пока не скисло.
Выпив без всякого удовольствия жирного теплого молока, Виктор снова прилег. Нет, хорошо бы уснуть…
И проснуться на берегу, под небом, в котором нет солнца? На радость Обжоре?
Он уже думал о постоянном участнике своих снов как о живом человеке. Неприятном, злобном, циничном — но все же вызывающем определенное уважение. Кашевар фигов… что же значат все его недомолвки и намеки? Задремать и устроить разборку? Да нет, ничего не получится, в мире Обжоры все идет по его законам…
В мире Обжоры — в Мире Прирожденных?
Ничего необычного в этой мысли не было. Если уж видения не случайны — а в такие случайности Виктор не верил, то источник снов стоит искать именно среди Прирожденных. Среди тех, кого боятся даже могучие маги…
— В общем — уроды! — вдруг воскликнул Вася. Похоже, они с Тэль ссорились. И уже давно.
— А ты сам — видел Драконов? — Виктор вскинулся на слова Тэль. Но девчонка не обернулась. Ее голос звенел от ярости: — Ты, мальчик!
Вася даже дернулся:
— Ты что? Припадочная? Будто ты видела!
— Я — знаю!
— Откуда? — Возница нервно засмеялся. — Да тебе-то откуда знать? Эй, Витек, чего твоя сестра…
— Я — знаю! — Голос Тэль взвился. — Земля еще помнит шаги, сминавшие скалы! Ей трудно было держать Драконов — горы легче их сердца! Воздух выл от боли, когда Драконы расправляли крылья! Ураганы меняли путь — лишь бы не встретиться с ними! Моря вскипали от их дыхания! Реки иссыхали, если Драконы утоляли из них жажду! В жерлах вулканов грелись они! Чешуя их горела ярче солнца!
Повисла тишина. Заржала — и перешла на рысь лошадь. Обалдевший Вася смотрел на Тэль, медленно отползая по облучку подальше. Потом воскликнул:
— Так я же и говорю — сволочи они все были! И слава магам, что избавили нас от Властителей!
Тэль нехорошо засмеялась.
— Ты что, мальчик. — Голос ее был ласков, но резал подобно бритве. — Ты решил — я ругаю Драконов? О, ты не прав. Совсем не прав. Они были плотью земли и дыханием неба. Душа их текла в каждом роднике, а свет их разгонял ночь. Враг не смел подступить к Срединному Миру — пока Драконы хранили его. Если бы ты видел полет Дракона в ночном небе, мальчик… Ты упал бы на колени, ты окаменел бы, не в силах отвести взгляд! А когда Дракон истаял в небе — уже не остался бы прежним. И если хватило бы сил… если бы только хватило духа…
Она рассмеялась.
Если бы хватило сил?
Виктор почувствовал, как наползает на глаза алый туман. Терялись в нем Тэль и возница, исчезала дорога и ползущая навстречу повозка.
— Да, страшна была их ярость, мальчик! Но и любовь была ярче молнии! Она-то их и сгубила. Не смогли Драконы стать сильнее Убийцы… чья сила в одном — ненавидеть!
Алый, алый, алый туман…
Ваша власть была над миром. И горели города, забывшие страх перед Крылатыми Владыками, Алым, алым, алым пламенем… Ваша власть была над людьми. И истекали кровью вышедшие навстречу с мечом в руках. Алой, алой, алой кровью.
Пришел час расплаты.
Это не кровь, не огонь, это темнеет в глазах. От сияния черных лат, от блеска меча. Он силен — последний Дракон. Тот, кто станет воистину последним. Он очень силен — каждый удар его — смерть. Но Убийца не чувствует ран — что раны для того, чья плоть — камень, чья душа — ледяная вьюга, чьи движения — быстрее текучей воды, чья сила — обжигающий пламень.
Кто это подкрался сзади? Твоя подруга, Последний Дракон? Как смешно — она рискует вступить в наш поединок! Удар — плашмя, лишь бы не мешалась, и девушка падает, оглушенная. Мужчина в черных латах кричит от ярости — но у него не остается сил, слишком многое кипит в его душе — любовь, страх, отчаяние и лишь потом — ненависть. Мужчина кричит — и на мгновение отводит взгляд, смотрит на упавшую женщину…
Ты отходил свое по Земле, Дракон!
Удар — и сабля белого металла подрубает ноги рыцаря в черном.
Тебе не расправить крыла, Дракон!
Удар — и кровь вскипает на клинке, и тонкий меч падает в липкую грязь.
Я забираю твою жизнь, Дракон!
Удар — и черные латы трескаются, кожурой сползая с тела.
Свет померк для тебя, Дракон!
Удар — светлые волосы темнеют, и он видит глаза Дракона.
Совсем еще молодые глаза.
Убийца Драконов опустил клинок. Последний из Драконов стоял перед ним на коленях — у него не осталось сил стоять. Жизнь покидала его, с каждым биением сердца, с каждым вздохом.
И все же он еще мог говорить.
— Ты рад, Убийца? Моя смерть — греет твою душу?
Убийца не двигался. Драконы коварны.
— Неужели ты думаешь… что можно убить Дракона? Убить — навсегда?
Как долго он умирает. Сколько сил в его теле — даже когда он стал человеком.
— Придет час, Ритор. Придет час, Убийца Драконов!
Пламя в его глазах — золотые всполохи, сверкающий путь в ничто, туннель, по которому несется душа Дракона. Мчится — далеко-далеко, не догнать, не прервать этого полета. И не поможет ни меч, ни Сила четырех стихий.
— Придет час — ты проклянешь этот миг. Ты будешь искать Дракона — чтобы защитить. Ты будешь убивать сам себя, Ритор. Убивать, не понимая, что творишь. Ты снова сделаешь зло во имя добра, Ритор…
Взмах — серебристая сталь пронзает воздух — как он смеет пророчествовать — жалкая умирающая тварь — не слушай слова убитого Дракона!
Но Воздух — послушный Воздух — стал предателем, И Дракон успевает улыбнуться сквозь кровь.
Алую, алую, алую кровь…
Последний Дракон ушел из Срединного Мира.
Ритор, прошедший посвящение, вобравший четыре стихии, опустил клинок. И белая сталь, выпившая жизнь Крылатых Властителей, рассыпалась пылью.
Ведь так было решено.
Убийца теряет Силу, когда умирает последняя жертва.
Остается лишь ненависть.
Женщина, что была с Драконом, встала с земли. Шагнула — упала — поползла к последнему из поверженных Властителей. Она была еще жива — ибо не была Драконом.
Нет женщин-Драконов!
Ритор закричал, понимая, что все же ошибся. Надо было убить ее первой! Что он может теперь — безоружный, теряющий Силу, для которого вновь стал холодным дождь и обжигающим — пламя. Что он может сделать с женщиной, сидящей у тела убитого им Дракона?
Он сжал пальцы на тонкой шее. Навалился всем телом, прижимая женщину к земле. А она даже не сопротивлялась. Вздрагивала от рыданий, задыхалась — глотая воздух, глядя в глаза бывшего Убийцы.
Ритор сам не понял, как это случилось.
Ненависть, кипящая в крови, ненависть — ты была виновата. Он овладел женщиной прямо у трупа Властителя.
Дождь хлестал по их телам, клубы белого дыма потянулись от сгоревшего леса, когда Ритор нашел в себе силы посмотреть в ее глаза. В ровное желтое пламя — так похожее на драконий огонь.
«Убей!» — молча просила она.
«Уходи…»
«Мне некуда больше идти. И незачем жить — Ритор, Убийца Драконов».
Им не нужны были слова — ненависть соединила их крепче любви.
«Теперь — не могу. Уходи. Я отпускаю тебя. Ты не страшна Срединному Миру. Не страшна — и не нужна. Уходи. Изнанка примет тебя — и довершит начатое мной».
Огонь в ее глазах разгорелся ярче.
«Так ли, Ритор? Уверен ли ты, Убийца?»
«Наши свары эхом отзываются в мире лишенных Силы. Огонь и смерть встретят тебя в конце тропы. Тебе все равно не выжить. Уходи».
«Не знаю, добро ты творишь или зло. Но в любом случае совершаешь ошибку, Убийца…»
Женщина поднялась, и Тропа открылась у ее ног. Ритор, Убийца Драконов, встал с земли, оскверненной насилием и смертью, и Срединный Мир, лишенный Крылатых Властителей, лег перед ним.
Сила покинула Убийцу первой. Сейчас уходила ненависть.
Он даже обернулся, пытаясь увидеть сквозь дождь женщину последнего Дракона. Но только золото рыжих волос сверкнуло сквозь тьму.
Алую, алую, алую тьму…
Она навсегда поселится в твоих глазах, Ритор…
— По голове его, по голове! — Голос Васи был испуган и возбужден. — Палкой по голове, чтоб дурь вылетела! Очухается — сам спасибо скажет! Только на пользу пойдет!
— Вот только попробуй… — Виктор заставил себя открыть глаза. Еще плыла кровавая дымка, но ненависти — той, что сжигала душу Убийцы, не оставалось. Качались над ним испуганные лица Тэль и возницы.
— А что? — удивился Вася. — Меня самого сколько раз палкой охаживали, чтобы дурь не нес! Известное дело… Очухался? Орать не будешь, руками-ногами драться не станешь?
Руки еще тряслись — от тяжести сабли белого металла, от страха и отвращения, от поединка на краю мира. Оттолкнув Тэль, Виктор дополз до края повозки, перегнулся, и его стошнило в дорожную пыль.
— Молочком траванулся, — решил Вася. — Точное дело. На жаре разморило. А потом еще твоих сказок наслушался!
Тэль не ответила. Ждала, пока Виктор вытер губы пучком соломы и снова обессиленно лег.
— Говорили мне — нельзя Драконов лишний раз поминать! — воскликнул Вася. — А я не верил! Вот сгоню с повозки — такие спутники беду накличут!
Не дождавшись никакой реакции, Вася, не прекращая бурчать, полез на козлы. Тряхнул вожжами, подгоняя лошадь.
— Что ты видел? — шепотом спросила Тэль. — Что?
Виктор лежал, обливаясь липким потом. Тело еще приходило в себя, тело не верило, что вокруг — солнечный, погожий денек, а не серая мгла, в которой он — Убийца Драконов, навсегда покончил с владыками Срединного Мира.
— Я был Убийцей…
— Снова?
— Я… я убил последнего Дракона. Это было легко. Его разрывало на части… от жажды боя, от страха за свою женщину, от желания отомстить и надежды выжить. Слишком много эмоций, слишком много желаний. А я хотел одного — уничтожить.
— И ты справился.
В голосе Тэль не было насмешки, только сухая констатация факта.
— Да, — в тон ей ответил Виктор. — Почти…
— Почему — почти?
— Я отпустил женщину, что шла с ним. Она не была Драконом… я мог так поступить. Но вначале…
Виктор скривился от воспоминания.
— Говори! — потребовала Тэль.
— Я изнасиловал ее. Без всякой… всякой похоти. Ненависть искала выхода.
Их взгляды встретились. Тэль покачала головой:
— Не укоряй себя. Это был не ты.
— Да. Это был Ритор. Маг Воздуха, избранный и прошедший посвящение. Ритор — Убийца Драконов. Но… — Виктор перевел дыхание: — Но я — такой же. Моя душа — душа Убийцы.
Тэль молчала.
— Ты… ты хвалила Драконов…
— Нет! Я лишь говорила — какими они были.
— Все равно. Человек не вправе убить Дракона.
— Вправе — когда станет равен ему. Ритор стал. Бросил вызов. И победил. Ложью будет обвинять его в подлости. Он был не прав в другом — что отпустил женщину.
— Почему? Я помню… я помню его мысли. Она не Дракон.
— Она — женщина Дракона. И могла… могла стать матерью Дракона.
Виктор закрыл глаза:
— Нет, Тэль… нет. Не могла. У нее не было этой возможности… понимаешь? У нее никого не было — до Ритора.
