24

— Я просто не понимаю, зачем твои родители-геи отправили тебя в католическую школу-пансион. В голове не укладывается.

— Бри! — укоряет Джули, останавливаясь перед нами. — У нас тут никто никого не осуждает, забыла?

— А кто говорит, что я ее осуждаю? — Бри лениво пожимает плечами. — Я просто сказала вслух то, о чем мы все думаем.

Я, запрокинув голову, прыскаю со смеху. Джули разделила нас на небольшие группы, чтобы мы обсудили статью, которую она распечатала. Но всем явно не до этого. Сегодня в группе живее, чем обычно, скорее всего потому, что Джули принесла огроменный мешок сладостей из «Таргета». Все же есть что-то такое в конфетах, что раскрепощает народ.

— Да все нормально. — Я засовываю руку в мешок, когда снова подходит моя очередь. Каким-то образом в нашем разговоре о друзьях и школе все внимание свелось ко мне. — Я знаю, что это довольно странно звучит. Просто мой отец — католик, и он хотел «разделить со мной этот опыт» и все такое.

Джули вздыхает и, качая головой, двигается к следующей группе.

— И ты что, не боялась туда ходить? — спрашивает Джек, прилежно держа распечатку двумя руками. — Звучит напряжно.

Бри складывает свою статью в какого-то кошмарного краба, с торчащими из головы ногами. Ральф сегодня не пришел… и слава богу.

— Ну, родители мои там не появлялись, потому что школа была типа в двух часах езды от дома, — говорю я, раскладывая конфеты по цвету. Оранжевые «Старберст» — поверх статьи, а остальные, вкусные, на коленях. — Да и пошла я туда еще маленькая, мне было лет одиннадцать или двенадцать. Я думала, что все будет как в «Зоуи 101» .

— Я сто лет этот сериал не смотрел, — качает головой Джек. Каким-то образом ему удается делать вид, что его интересует все вокруг. — И что, так и было?

— Э-э, нет. — Я разворачиваю конфету и засовываю ее в рот. — Школа была только для девочек, с молитвенным часом и все такое. Никаких зон отдыха и крутых мотоциклов.

— Как ты вообще там училась? — Бри откладывает краба в сторону и хватает оранжевый «Старберст». Бедная заблудшая душа. — Мои родители все время пытаются затащить меня на службу, но в основном в качестве наказания. Как в тот раз, когда я почти угнала папину машину.

— Что-о-о? — Джек вскидывает брови и округляет глаза. Бри лишь снова пожимает плечами, но я вижу, как уголки ее губ ползут вверх. Пугать парней историями о краже — отличный способ пофлиртовать, отрицать не стану.

— Это как бы не было наказанием, — с конфетой за щекой выговариваю я. — Не знаю. Они у меня спросили, хочу ли я туда ходить. Отец сказал, что ему это очень важно, и я согласилась. Они же меня не заставляли.

— Ну хорошо. — Бри закатывает глаза. — И ты хочешь сказать, что все было нормально? Что ты типа отучилась там все средние классы, и никто не узнал о твоих родителях?

Я закусываю губу. В школе Матери Божией Лурдской о моих родителях не узнали, зато узнали о ВИЧ. И еще неизвестно, что хуже. Не зная, как лучше ответить, я просто начинаю разворачивать следующую конфету.

— И даже не только средние классы. — Вместо Бри я решаю смотреть на Джека. У него открытое и доброе лицо. Бри не злая, до Ральфа ей далеко, конечно, но и сочувствия от нее вряд ли дождешься. — На самом деле я только в прошлом году сменила школу. Теперь я хожу в другую.

— А, — говорит Джек.

Одновременно с ним Бри спрашивает:

— Почему?

Они встречаются взглядами. Не могу понять, то ли это такой романтический момент, то ли молчаливая перепалка. А может, и то и другое.

— Ну, я… — Я затихаю. Потому что, ну правда, что тут скажешь?

Конечно, я могла бы соврать, и они бы скорее всего поверили. Но просто я так устала от всех этих секретов. Устала в одиночку выбираться из полнейшей задницы.

— У вас когда-нибудь были проблемы в школе? — Я прочищаю горло. Вообще-то я не собиралась так близко подходить к теме, с которой начала сегодня Джули. Но, похоже, подошла. — Когда кто-то узнал, что у вас ВИЧ, или типа того?

На лице Бри появляется выражение жалости. Такого я еще не видела.

— Пипец, — говорит Джек. — Мне очень жаль.

Джек выругался. Такого я еще не слышала.

— Это просто… — Мое горло сжимается, и я хрипло выдавливаю: — Полный отстой.

Бри придвигает стул так близко, что мы касаемся плечами. Джек встает и возвращается с мешком конфет. Теперь я еле сдерживаю слезы. Как можно быть такими хорошими?

— Обо мне никто и никогда не узнавал, — говорит Бри, пока я хватаю мини-«Сникерс». — Но я могу себе представить, как это стремно. Тут на биологии нас учитель целый урок парил про то, как ВИЧ опустошает Африку и как он опасен для жизни. И, знаешь, ни слова о таблетках, с которыми можно выжить, или о том, как врачи могут предотвратить распространение вируса.

Я киваю, но мне больше не хочется говорить. Может быть, потому что я не люблю копаться в том, что случилось в школе Матери Божией Лурдской или происходит сейчас. Довольно того, что я окружена людьми, которые действительно понимают.

— Меня это так бесит, — качает головой Джек. — Всегда стараюсь поправлять учителей, когда они несут что-то не то. Только почему мы-то должны этим заниматься? Если они не собираются полностью освещать проблему, то не надо тогда вообще рассказывать про ВИЧ.

— Подожди, а представь, если бы с этим учителем поговорила доктор Хан, — выпаливает Бри. — Божечки, вот бы она надрала ему зад! Своими двенадцатью дипломами.

Я покатываюсь со смеху и чуть не давлюсь шоколадкой.

— Эй! — произносит Джек между смешками. — Не говори так при Симоне. Она же католичка. Это невежливо.

— Мне все равно. — Я трясу головой. — Серьезно.

— Да на хрен эту вежливость, — отрезает Бри. — Симоне все равно, вежливая я или нет.

— Точно. Ты, Джек, не переживай. — Я засовываю в рот еще один «Старберст». — Я с вами просто ради сладостей.

Щеки Джека покраснели от смеха. Бри пихает меня в бок своим острым локтем. Я все равно хохочу. Может быть, в группе не так уж и плохо.