Вторая часть

Место, где кончаются лестницы

I

– Канат! Канат кидай!

Люк раскрутил петлю над головой и отправил в полёт. Длинная бурая змея, разворачиваясь, перелетела пропасть, разделяющую древолианы, и угодила, куда он и целил – в развилку стебля.

– Попал… – прошептала Лея. – Только бы не сорвалась теперь…

Канат обвис и заскользил вниз, увлекаемый собственной тяжестью.

– Не успеет… – выдохнула девочка. – Вот ни за что не успеет!

Сверху, по наклонному стеблю, к развилке торопилась маленькая фигурка.

– Дурак! – звонко крикнула Лея. – Страховку зачем отцепил? Сорвёшься же!

Люк пригляделся – действительно, за фигуркой не было видно ярко-белого страховочного конца.

– Это чтобы скорее. – объяснил он сестре. – Страховка мешает делать длинные прыжки. Пол – лучший верхолаз в Офисе. Ничего с ним не случится.

– Всё равно дурак. – Лея упрямо мотнула головой и густая грива волос взвилась каштановым облачком.

– Подумаешь, не успеет! Кинешь ещё раз, вот беда…

Люк подумал, что сестра нарочно не подвязывает волосы шнурком поперёк лба, не собирает в хвост на затылке – знает, что у любого парня Офиса, включая родного брата, сердце замирает, когда они разлетаются невесомой пушистой волной.

Пол в головокружительном прыжке достиг цели, но за мгновение до этого последние метры каната выскользнули из развилки и, извиваясь, полетели вниз.

Лея разочарованно выдохнула.

– Ну, вот, говорила же…

Люк принялся выбирать канат. Он делал это уже в пятый раз, и каждый раз проклятая верёвка либо не долетала до стебля, либо соскальзывала вниз, прежде чем её успевали поймать и закрепить. Хорошо хоть, канат, свитый из волокон проволочного вьюна, такой шершавый – будь он из стеклянного шёлка, скользил бы вдвое быстрее.

Но, с другой стороны, такие тросы куда легче «проволочных», и забрасывать их проще. Но «стеклянного шёлка» не хватает – он идёт на самые важные вещи, вроде страховочных верёвок, тетивы для луков. Даже материю для одежды ткут из распущенных на волокна побегов древолиан. Она выходит грубой, как наждак, и девчонки, которым не досталось бельё с Верхних этажей, носят под одеждой бельё из «стеклянного шёлка».

При мысли об этом Люк невольно покраснел – утром он случайно подсмотрел, как Лея надевает нижнюю рубашку. Конечно, брат и сестра выросли вместе, в одной тесной комнатушке, и много раз видели друг друга раздетыми. Но уже года два, с тех пор, как им исполнилось по тринадцать, он стал стыдливо отводить взгляд, всякий раз, когда Лея переодевалась…

Люк вздохнул, и принялся аккуратно, петля за петлёй, укладывать канат в бухту. Пол стоял на другой стороне пропасти и махал близнецам рукой.

– Дядя Антон говорит: наверху листья переполнены. – сказала Лея, – Ещё чуть-чуть, и польётся через край. А бассейн на шестьдесят восьмом первом наполовину пустой.

Люк кивнул. Это была их работа – тянуть собранные из жестяных коробов трубы от огромных, чашеобразных листьев, в которых скапливается дождевая вода, к водосборным бассейнам на верхних этажах Офиса. Занятие это непростое: мало перебросить сшитую наживую из коробов нитку через многоэтажную пропасть между соседними стеблями древолиан – надо хорошенько укрепить её растяжками. А потом, когда листья будут опорожнены – разобрать висячую конструкцию, чтобы использовать снова.

– Мы с Полом утром были на складе, отбирали короба, – сказала Лея, поправляя волосы, – узких совсем не осталось. На эту-то нитку хватит, а вот дальше как?..

– Пошарим на семьдесят восьмом. – ответил Люк. Он закрепил канат и дёрнул, проверяя узел. – Там вентиляцию ещё не снимали, всякие есть.

– Ура! – сестра захлопала в ладоши. – Значит, завтра пойдём на Верхние этажи? И Пол с нами?

Люк покосился на неё с неодобрением: что-то много внимания сестричка стала уделять их товарищу по бригаде водопроводчиков. Не то, чтобы он имел что-то против Пола – но стоит только заметить, какими глазами смотрит на него Лея, как пальцы сами собой сжимаются в кулаки и в груди начинает ворочаться злой, колючий комок.

– А ну, посторонись…. – буркнул он и принялся раскручивать над головой петлю каната. – Торопиться надо, сколько времени потеряли. Если сегодня не дотянем – дядя Антон нам точно шеи намылит.

Люк затянул проволочную скрутку и подёргал трубу. Та послушно закачалась под туго натянутым канатом, ведущем в прямоугольную дыру на месте зеркального окна. Из таких окон когда-то состоял весь фасад – но далеко не все стёкла пережили эти тридцать лет, и теперь большинство помещений Офиса не имели наружных, стеклянных стен. Их заменяли лёгкие жердяные барьеры и загородки – времянки из листов гипсокартона.

– Вроде, всё. Проверь верхний стык – кажется, разошёлся.

Пол, стоящий десятью метрами выше, ухватился за жгут лиан и перелетел на соседнюю развилку. Труба затряслась, задёргалась.

– Да, вижу. Скрутка разболталась, сейчас поставлю ещё одну.

– Ага, ждём…

Люк убрал пассатижи в сумку вместе со шнуром, которым они были привязаны к поясу. Если здесь, на древолиане, уронить любой предмет – он безвозвратно канет в бездну под ногами. А пассатижи, как и всё, что осталось от прежних, докатастрофных времён слишком ценны, заменить их нечем. Разве что, пошарить на заброшенных технических этажах – но кто сунется туда, рискуя стать кормом для волосанов? Спасибо, самоубийц нет…

Хорошо, хоть проволоки хватает – медной, алюминиевой, толстой, тонкой, какой угодно. Оплётку и изоляцию кабелей давным- давно разъела плесень, но самому металлу ничего не сделалось. Проволока шла на разнообразные поделки и служила универсальным крепежом.

– Готово! – крикнул сверху Пол. – Можем идти.

Лея вспрыгнула на трубу.

– Страхуй, братик!

И, прежде, чем Люк успел запротестовать, побежала по опасно раскачивающемуся мостику. На бегу она ловко балансировала на узкой трубе, хваталась за растяжки, мотыльком облетала их и летела дальше.

Люк едва сдержался – хотелось окрикнуть, заставить вернуться. Но нет, нельзя: стоит девчонке замешкаться, и нога может соскользнуть с оцинкованного железа. Или стыки коробов не выдержат веса, разойдутся под ногами…

Впрочем, особо опасаться не стоит: страховочный шнур закреплён у девчонки на поясе, другой конец перекинут через толстую ветку и крепко зажат в ладонях. Висячая нитка водопровода рассчитана вес сотен литров воды, что им лёгкая, как пёрышко, Лея? Главное – не останавливаться…

– Ребята! Наверху, берегитесь!

Люк поднял взгляд – по тросу, на которым раскачивалась труба, вдогонку за его сестрой торопился руколаз. Бесформенное тело, увенчанное приплюснутой головой, свешивалось на трёх парах конечностей. Четвёртая была изготовлена для нападения, и крючковатые чёрные когти поблёскивали в лучах солнца. Зелёно- бурая кожа на глазах выцветала, становясь бледно-серой – руколаз, покинув путаницу ветвей и листьев, сбрасывал ставшую ненужной защитную окраску.

Лея обернулась, и Люку на мгновение показалось, что она завизжит от страха и сорвётся. Но девочка задорно засмеялась, показала гадине острый язычок и побежала дальше. И прежде, чем руколаз одолел треть дистанции – впорхнула в оконный проём и через мгновение появилась с луком наготове.

Вш-ш-ширх – бац!

Стрела, пущенная Полом, с тупым звуком ударила гадину сзади, войдя в колышущееся, словно студень, тело почти на треть. Руколаз закачался, заперебирал ходовыми руками, но Лея неторопливо, будто на тренировке, всадила ему в бок, одну за другой, три стрелы. И ни разу не промахнулась! – удовлетворённо отметил Люк. Молодчина, сестрёнка!

Но вслух он крикнул:

– Хватит уже стрелы переводить! Что ему сделается-то от твоих иголок? Руколазу таких десяток нужно, да и то, неизвестно хватит ли…

– А у неё наконечники с ядом волосанов, я сам вымачивал! – весело крикнул Пол. Люк обернулся и нахмурился – когда это он успел спуститься?

– Смотри, уже подействовало! Лея, отцепляй страховку, сейчас мы его законтрим…

Руколаз замер. Несущие руки одна за другой отцеплялись от троса и повисали, вывернувшись вниз кусками резиновых шлангов. Бесформенное тело сотрясали приступы конвульсий – яд волосанов, огромных хищных пауков, обитающих на Нижних этажах, не оставил мерзкому созданию ни единого шанса.

– Скорее, пока не свалился!

Девчонка махнула Полу рукой и распустила узел на поясе. Тот в несколько движений вытянул тонкий шнур, крикнул Люку – «держи!» – и, зажав кончик верёвки в зубах, полез наверх. Вскарабкался до развилки, на которой был закреплён трос, подтянулся, встал обеими ногами, держась за ветку – и побежал по раскачивающемуся канату, балансируя руками, как заправский канатоходец. Добрался до издыхающей твари, перевернулся, повис вниз головой на согнутых ногах и сноровисто обмотал «руки» страховочным шнуром. При этом он словно не замечал круглой пасти, щёлкающей в предсмертной судороге на расстоянии пары локтей от его рук.

– Готово, теперь никуда не денется! Закрепи хорошенько, потом вернёмся, заберём!

– Молодчина, Пол! – крикнула Лея. – Какой же ты молодчина! Вот мама обрадуется – столько мяса!

«Снова – «молодчина Пол…» – мрачно думал Люк, затягивая узел. – Деваться некуда от этого Пола! Хотя, надо признать: проделано всё было на редкость ловко и умело, сам бы он так не смог. К тому же, Лея права: мясо, в самом деле, очень даже кстати…»