В условиях расторжения моего договора с Queen Productions в начале 1985 года значилось, что я отработаю Rock In Rio и последнюю часть гастролей The Works, которая пройдет в Новой Зеландии, Австралии и Японии в апреле-мае 1985 года, в качестве вольнонаемного работника – я уже начал готовить будущую карьеру фотографа. После окончания гастролей в Осаке я подумал: все, больше я никогда не залезу под рояль или в грязный грузовик. А вот и нет.

Как только я вернулся в свою арендуемую на паях студию и начал работу, мне позвонили и сообщили, что группа примет участие в каком-то фестивале под названием Live Aid, который организовывают Боб Гелдоф и Мидж Юр.

Queen согласилась не сразу, но как только согласилась, началась обычная работа. Поскольку единственный концерт в Лондоне отнимет не слишком много времени, я согласился помочь. Репетиции Queen прошли в театре «Шоу» на Юстон-Роуд; в типичной «квиновской» профессиональной манере ключевой концертный персонал выписали из США.

Неприятное происшествие с фредовским роялем «Стейнвей» напомнило мне, что Фред, когда ему хотелось, бывал весьма сволочным и стервозным. Может быть, я официально и покинул Queen, но он по-прежнему мне спуску не давал. Следующие дни Queen работала над 20-минутной программой, которой суждено было войти в историю рока. Я купил большие белые пластиковые часы, их расставили по сцене, чтобы группа могла следить за временем. У группы было очень много материала, так что все думали, что музыканты будут долго спорить на тему, какие песни играть, но, как ни странно, программу обговорили довольно быстро. Кое-какие другие сочетания, конечно, пробовали, но финальную версию утвердили единогласно и без особых истерик. В программу попали три песни Фреда, три – Брайана и одна – Роджера. А Джон, написавший самый продаваемый сингл в истории группы и еще несколько хитов? Джон очень редко возражал – он предпочитал плыть по течению.

Мне кажется, Джона недооценивают как музыканта; он не только замечательный бас-гитарист, но и фантастический ритм-гитарист – лучший в группе. Когда Джон начал писать песни, Фред разглядел его потенциал и помог по-настоящему раскрыть талант, подбадривая и советуя писать еще. Может быть, это не самое очевидное партнерство внутри Queen, но Джон и Фред очень уважали друг друга как профессионалы, хотя на это часто не обращают внимания.

Live Aid не был концертом Queen, так что они не могли полагаться на мощную осветительную установку, дым, пиротехнику или вступительную фонограмму, чтобы изумить аудиторию. Очевидный выбор для рок-группы – начать с быстрой песни, под которую хорошо махать головой и топать ногами. А вот и нет.

Мел Смит и Грифф Риз Джонс объявили выступление Queen буквально через несколько секунд после того, как мы закончили проверку оборудования. Когда приветственные аплодисменты стихли, Фред сел за свой рояль и заиграл знаменитое вступление к Bohemian Rhapsody.

Это было великолепно. Все зрители знали песню и после первого радостного вскрика начали подпевать самому известному произведению Queen. Аудитории, которая провела на стадионе уже часов семь, требовалось второе дыхание. Queen дала ей это второе дыхание и выступила просто восхитительно. А еще они были самыми громкими! Звукоинженер Трип Халаф установил ограничители на систему усиления Clair Brothers – а потом убрал их на время выступления Queen. Если не можешь их ослепить – оглуши! Фред показал всему миру, почему именно он – величайший шоумен своего времени, и покорил всю аудиторию. Настроение, энергия и дух этого дня были удивительны; то был первый и лучший (с большим отрывом) большой благотворительный фестиваль. Он состоялся как раз в нужное время, и между собравшимися звездами не было никаких конфликтов, Фред даже совершил беспрецедентный поступок: разрешил другому музыканту – Филу Коллинзу – воспользоваться своим роялем. Указание о 20-минутных программах должно было строго соблюдаться, потому что все подстраивалось под телетрансляцию. Вращающуюся круглую сцену разделили на три равных сектора, что позволяло одной группе настраиваться, второй – разбирать свою аппаратуру, а третьей – выступать.

Это оказалось очень эффективно. Пока нашу аппаратуру выносили со сцены и грузили в машины, я смотрел выступление The Who. Посреди сцены стояла «светофорная» система – красная, желтая и зеленая лампы, по которым ориентировались музыканты. Когда зажигался зеленый свет, это означало, что у группы осталось пять минут. Желтый свет означал «У вас осталось две минуты, заканчивайте песню поскорее». Красный – «время вышло, уходите, а то мы отключим вам электричество».

На выступлении группы, превратившей уничтожение инструментов в вид искусства, красный свет горел очень долго. Менеджеры сцены и представители промоутера начинали нервничать – только очень безрассудный человек рискнет выключить электричество во время концерта The Who.

Певцу, мистеру Роджеру Долтри, стали подавать знаки. Он ответил в своем уникальном стиле – пинками свалил все «светофоры» и разбил их во время последней песни.

Я улыбнулся, потом заметил поодаль Боба Гелдофа, который скакал в стиле Пита Тауншенда и размахивал руками, играя на воображаемой гитаре.

Дух рок-н-ролла действительно присутствовал на стадионе в тот день, как и дух человечности. Когда все музыканты вышли на сцену, чтобы спеть Feed The World, это было что-то невероятное. Работать на таком концерте – огромная честь, Live Aid стал одним из самых запоминающихся дней в моей жизни. Мне часто говорят, что «заметили» меня на выступлении Queen на Live Aid – после чего весьма нелестно отзываются о моих коротких джинсовых шортах! «Было очень жарко», – оправдываюсь я. Да и вообще, они тогда были в моде…

Queen тоже было жарко, но невероятная атмосфера этого дня снова придала им веру в себя и желание работать. Как мне кажется, в тот период существовала вполне реальная возможность распада группы: музыканты чувствовали себя усталыми и изнуренными, их очень угнетало падение популярности в Америке, и требовалось что-то, что вернуло бы им силы и уверенность в своем таланте. Им не стоило беспокоиться – они затмили на концерте всех, изумив даже многих поклонников других групп. Queen была благодарна всем своим техникам, которые, несмотря на огромное давление, отлично справились со своей работой. Всем нам выдали награды в рамочках: фотографию группы на сцене Уэмбли и металлическую пластинку с выгравированной надписью:

«ЛАЙВ ЭЙД»

13 июля 1985 года

Спасибо от

Брайана, Фредди, Джона и Роджера QUEEN

После моего небольшого вклада в историю рока я продолжил общаться с Queen и даже устроил для группы несколько фотосессий. Ранней весной следующего года менеджеры Билли Сквайра предложили мне помочь ему на записи в Лондоне.

М-м-м… опять весь этот рок?

Впрочем, мне предложили неполный день и гибкий график, позволявший мне спокойно работать фотографом, так что я согласился. Затраты на устройство студии оказались довольно высокими, а особого дохода она пока не приносила. Регулярная зарплата была весьма кстати, тем более что с Билли мы хорошо общались.

Примерно в то же время меня спросили, не хочу ли я поработать на Magic-туре Queen, и, после некоторых размышлений и советов пары друзей, я отказался. Мой отказ восприняли с немалым удивлением – похоже, организация Queen по умолчанию считала, что я соглашусь. Я объяснил, что потратил слишком много времени, устраивая новый бизнес, и, хотя никаких плодов я еще не пожинал, перерыв в деятельности может серьезно навредить, и я могу упустить выгодные предложения или новых клиентов.

И, что важнее всего, я теперь фотограф, а не техник.

Мне было жаль отказывать, потому что на гастроли собирались мои хорошие друзья, а рок-н-ролльный образ жизни я вел целых двенадцать лет, и его следы еще не до конца выветрились из организма – «отходняк» еще не прошел.

Я поехал домой к Фреду, чтобы объяснить ему все лично. Он тут же сказал:

– Дело в деньгах, да? Не беспокойся, мы все уладим.

Когда я ответил, что дело не в деньгах, он меня понял, но все равно остался разочарован.

– Ну, тогда хотя бы приди на репетиции и проинструктируй новичков, – настаивал он.

Мы провели пару вечеров, плавно переходящих в утро, в Гарден-Лодж – Билли играл нам свои новые песни. Фред, будучи Фредом, не мог не сказать Билли, что о них думает и что с ними можно сделать. Билли очень обрадовался такой помощи и, хотя Фред и настаивал «Это твои песни, дорогой, а не мои», он все-таки пришел на студию Sarm, где Queen записала немало самых ранних треков, и записал вокал для двух песен, которые ему особенно понравились: Love Is The Hero и Heart Of Mine, которую переименовал в Lady With A Tenor Sax. Билли лучился радостью – он очень уважал Фреда. Так получилось, что я виделся с Фредом и его окружением довольно часто, и мне дали понять, что его совсем не радует, что грядущий Magic-тур пройдет без меня. Ходили даже слухи, что по личным причинам он вообще откажется от гастролей.

Я пытался отойти от своей прежней жизни, в том числе, конечно, и Фреда, но меня снова притянуло к нему. Я совсем не был уверен, что техники, которые придут вместо меня, смогут так же хорошо работать с Фредом и Джоном.

В общем, я оказался перед трудным выбором.

Я обсудил это с Билли, и он меня поддержал. Я не хотел подводить его, уезжая прямо посреди записи его проекта, к тому же мне хотелось все же отпустить прошлое и посвятить жизнь новой карьере. Билли сказал, что я должен поехать на гастроли, потому что знал, как тесна связь между мной и Фредом.

После последней студийной сессии с Билли и Фредом мы все поехали в «Аль-Хайям», любимый индийский ресторан Билли на Вестборн-Гроув. Фред очень любил индийскую кухню, но обычно ходил только в те заведения, где его знали и он чувствовал себя спокойно. Этот ресторан в «список» не входил. Мы забронировали столик в дальней части ресторана, но люди все равно быстро узнали Фреда. Впрочем, он отнесся к этому спокойно, потому что ресторан выбрал Билли. Когда Билли и Терри, водитель и телохранитель Фреда, ушли из-за столика в туалет (или еще куда-то), оставив нас с Фредом вдвоем, я сказал ему:

– Хорошо, Фред. Ради тебя я поеду на гастроли.

Он искренне поблагодарил меня и, когда Терри вернулся, сообщил новость и ему.

Мы все вернулись в Гарден-Лодж и остались там на всю ночь. Он еще несколько раз благодарил меня, повторяя:

– Ты получишь все, что захочешь, понимаешь?

Билли хотел поблагодарить Фреда за его вклад и помощь с двумя песнями, так что мы вместе пошли по магазинам и выбрали сувенир, вполне соответствующий стилю «Меркурия» – оригинальную бронзовую статуэтку лисы в стиле ар-деко на мраморном постаменте. После этого Билли уехал в краткий отпуск, так что подарок Фреду пришлось вручать мне. Фред очень обрадовался: он обожал подарки, даже лежащие в старой картонной коробке и завернутые в газету. Статуэтка ему понравилась, и он сразу засуетился, подыскивая ей подходящее место.

К этому времени я убедил себя, что поступаю правильно. Деньги, полученные на гастролях, покроют накладные расходы на студию, да еще и небольшой запас останется.

На переговоры с Джерри Стикеллсом ушло примерно секунд десять – я получил на 100 долларов в неделю больше, чем за австралийские и японские гастроли в прошлом году. Не совсем «все, что я захочу», но я не протестовал и вообще не поднимал этот вопрос.

Я обрадовался, снова встретив старых приятелей на репетициях, но что-то было не так. Атмосфера стала другой, пропало чувство большой семьи и товарищества. Последний Magic тур 1986 года сильно отличался от всех остальных гастролей Queen. Все быстро поменялось, хотя меня не было всего год. Дело даже не в группе и не в знакомых техниках, а в бизнесе. Гастроли оказались самыми грандиозными из запланированных на то лето – несомненно, этому помогло феноменальное выступление группы на Live Aid в прошлом году.

Феерия Queen продолжалась, но обычно хорошо смазанная машина дала сбой, потому что взяла на себя слишком большую нагрузку и работала уже не так идеально, как раньше. Я очень рад, что работал на этих гастролях, учитывая, что они оказались вообще последними. Но я не получил от них такого же удовольствия, как от предыдущих турне.

Большая часть концертов проходила на открытом воздухе, и, очевидно, людей вокруг группы тоже стало больше, но, как по мне, их оказалось слишком много. Шло бесконечное соревнование по пусканию пыли в глаза – каждый стремился заполучить какую-нибудь должность с громким названием. Политика и пустая брехня! Идиотский цирк.

На всех предыдущих гастролях Queen я знал буквально всех владельцев ламинированных пропусков за кулисы, но на этот раз ими бросались как конфетти – раздавали чуть ли не всем подряд, включая откровенных придурков.

Ситуация достигла такой степени абсурдности, что для второй половины гастролей напечатали новые пропуска с большой цифрой 2, чтобы предотвратить нежелательные происшествия.

Мы все чуть-чуть разошлись в разные стороны, и, хотя я и занимался абсолютно тем же, что и многие годы до этого, и по-прежнему спокойно справлялся и был уверен в себе, все поменялось. Я оставался лояльным и профессиональным, но это уже не было моей «настоящей» работой.

Эпоха ушла, и вместе с ней ушло и то самое особое чувство, которое создавали гастроли. Шоу было отличным, но вот осветительная установка, – то, чем Queen всегда была знаменита, – плохой. Несмотря на потраченные огромные деньги, она больше всего напоминала гигантскую новогоднюю елку. Она была просто большой – а не «живой», движущейся, как старые установки.

В Небуорте, на последнем концерте Queen, я почему-то понял, что он станет последним для нас всех. Я ничего не знал о состоянии здоровья Фреда – просто чувствовал, что это последний концерт и для меня, и для них. Джон тоже пребывал в странном настроении и без всякой причины швырнул свою бас-гитару прямо в динамик, отыграв последнюю песню основной программы. До выхода на бис я успел ее починить и заново настроить. Джон извинился передо мной, но ему явно что-то не нравилось.

Деловая сторона рок-н-ролла окончательно взяла верх, и началась новая эра – корпораций и спонсоров. Я очень рад, что ушел из музыки еще тогда. Такое впечатление, что никакого веселья больше не осталось – люди, которые сейчас там работают, относятся и к себе, и к индустрии очень серьезно. А я вспоминаю очень важную вещь: никто из моих знакомых, ни музыканты, ни техники, не начинали заниматься музыкой только ради денег.

Когда осела пыль, поднятая последними гастролями, я вернулся в студию и попытался продолжить работу с той точки, на которой оставил ее двенадцатью неделями ранее. Вскоре после этого я отправился на грандиозную вечеринку в честь сорокалетия Фреда – «безумную шляпную вечеринку» во дворе его дома. Я надел ту самую бейсболку с «аплодирующими» руками, из-за которой он гонял меня по сцене в Японии.

Осенью Фред записал сингл The Great Pretender и предложил мне сфотографировать его для обложки в моей студии, а потом поснимать еще и съемки клипа. Юмор техников никуда не делся и в съемочном павильоне: мы с Кристалом переписали первую строчку, которую пел Фред. «Oh yes, I’m the great… big bender!» Но, несмотря на весьма непочтительное и похабное напоминание о прошлом, я понял, что наконец-то избавился от «духа гастролей». Я больше не мог сказать: «Я с группой» – теперь я уже точно сам по себе.

Никто не может отобрать у меня того, чего я пережил и достиг, но жить нужно сегодняшним, а не вчерашним днем. За The Great Pretender последовали и другие фотосессии для Фреда и Queen и приглашения на пышные вечеринки Фреда – частные самолеты, билеты первого класса, роскошные гостиницы… За все щедро платил мистер Меркьюри. Я получал приглашения на обеды в Гарден-Лодж, на «Рождество Queen», да и на других вечеринках меня по-прежнему включали в списки гостей. Приятно было осознавать, что меня помнят и что все понимают, почему я ушел от Queen ради карьеры фотографа.

Мир навсегда запомнит бессмертные слова, произнесенные в 1966 году на стадионе «Уэмбли»: «Некоторые люди на поле уже считают, что все закончилось…» Двадцать лет спустя в Небуорт-Парке, через несколько недель после того, как Queen выступила на знаменитом старом «Уэмбли», действительно все закончилось.

В последний раз я виделся и говорил с Фредди Меркьюри на праздновании двадцатилетия Queen в эксклюзивном клубе «Граучо» в лондонском районе Сохо. Он сидел в приватной комнате на втором этаже за большим столом. Я сидел в противоположном углу со своей подругой Джулией, Джоном Диконом и его женой Вероникой. Я встретился взглядами с Фредом, и он подозвал меня к себе, привстав, чтобы поприветствовать меня. Он слегка обнял меня, поцеловал в щеку и сказал:

– Спасибо, что пришел. Я очень рад.

Сейчас, оглядываясь назад, я очень рад, что мне представилась возможность поработать с Queen, и я им очень за это благодарен. Не сомневаюсь, что они тоже благодарны мне. Я очень многим обязан группе и, в частности, Фреду – и я очень скучаю по нему.