Глава вторая
Пожалуйста, еще одну, на бис! (А может быть, и не одну)

Выход на бис на рок-концерте – вполне предсказуемое «спонтанное» второе пришествие. А может быть, и третье, и четвертое. В середине 70-х Фред, выходя на бис с Queen, бросал в зрительный зал красные розы. Шипы предварительно удалял ассистент, что было весьма трудоемким процессом, а Фред постоянно жаловался, что на стеблях недостаточно цветков. Полностью срезать шипы, конечно, удавалось не всегда, так что нежные руки Фреда, бывало, покрывались царапинами. Чтобы сделать раздачу цветов безопаснее, снизить бюджет и избежать дальнейшего кровопролития, розы в конце концов заменили гвоздиками, которые я прятал в ведрах с водой под роялем.

По условному сигналу я выбегал на сцену с охапкой цветов для Фреда, и, пока он разбрасывал их по морю тянущихся рук, я относил его микрофон в боковую часть сцены и готовил следующую охапку. Раздав все гвоздики, он быстро бежал к фортепиано, и я перехватывал его по пути с микрофоном в руках. Неплохая хореография… Если Фреду хотелось пошалить, он вместе с цветами брал и пластиковые ведра и поливал водой из них зрителей, себя… или меня!

На ранних гастролях Queen исполняла на бис манерную эстрадную песню Ширли Бэсси Big Spender («Как только ты скрутил косячок…»). Фред крадучись выходил на сцену в вышитом японском кимоно, которое тут же срывал с себя, как стриптизер, оставаясь в красно-белых шортах с подтяжками того же цвета. Он театральным жестом тянул за пояс кимоно, после чего оно должно было легко соскользнуть. Но получалось так не всегда.

На аншлаговом концерте в «Хаммерсмит-Одеоне», лихорадочно пытаясь освободить его, я случайно спустил с него шорты до колен, а потом, страшно нервничая, разрезал ткань острым как бритва складным ножом. После этого случая у меня всегда были наготове куда более удобные и безопасные ножницы; голос Фреда и так был достаточно высоким, ему не требовалось еще и импровизированное хирургическое вмешательство со стороны техника.

Фредди Меркьюри на гастролях Queen заставлял всех выкладываться на полную катушку – всех, включая себя. Он мог выкинуть какую-нибудь штуку в самый неожиданный момент, изменить хореографию движений, манеру общения и даже текст песни. Когда на бис мы играли Jailhouse Rock, английский язык неизменно пополнялся новыми словами. Фред то ли проговаривал, то ли пропевал случайные фразы, пока группа играла импровизационное буги. Мне особенно пришлись по душе «Шабунга», «Шеббах» и «М-м-м-мама-ма-ма-мама-мама-мама-мама-йетч!». М-м-м? Древнеперсидский? Местный занзибарский диалект?

Когда мы спрашивали у Фреда о происхождении и значении этих слов, он тут же начинал отпираться: «Я ведь на самом деле такого не пою – правда?» Поешь-поешь, и еще как! И звукорежиссер это подтвердил, поставив Фреду запись с пульта. Брайану сообщили, что начало его гитарного соло очень похоже на вступительную тему телесериала-вестерна «Бонанза», а Роджеру и Джону – что они вообще-то ритм-секция. И должны держать ритм.

Вскоре Queen полностью определилась с песнями, исполняемыми на бис: We Will Rock You Брайана, потом We Are The Champions Фреда. Когда Фред пришел на киностудию «Шеппертон» на репетиции перед записью альбома News Of The World летом 1977 года и заявил, что придумал песню для футбольных фанатов, к его словам отнеслись очень настороженно и недоверчиво – что он задумал? От рока – к опере, а теперь – к стадионным трибунам и хулиганам? Задумка удалась. Фред, может быть, и был нелюдимым, а иногда – тихим и замкнутым, но о достижениях Queen всегда заявлял громко и в открытую: «Мы – чемпионы мира!»

Я уверен, что он уже тогда видел весь потенциал своей идеи спортивного гимна и понимал, что на концертах такая песня будет звучать здорово. Я, конечно, серьезно сомневаюсь, что Фред когда-либо играл в футбол или стоял на трибунах («Занзибар Ровере?»), но он отлично понимал чувства единения, страсти и азарта, возникающие во время футбольного матча. Несмотря на образование, полученное в частной школе, Фред мог общаться с простыми людьми, фанатами, и легко представлял себя на их месте. Он смотрел футбол по телевизору и очень любил крупные спортивные соревнования. Его любимой командой после сборной Англии была Бразилия – особенно ему нравилась их красивая работа с мячом, вечные улыбки на лицах и карнавал верных фанатов на трибунах. Фред иногда играл в «футбол» на сцене: если зрители бросали в него мяч, он сильно и довольно искусно отправлял его обратно. Мне думается, что из него бы получился сильный и зрелищный центральный атакующий полузащитник, играющий под высоким, мощным нападающим. Единственный вид спорта на моей памяти, которым Фред занимался под открытым небом, – теннис; в теннис любил поиграть и Роджер, если представлялась возможность.

Спорт периодически проникал в концертные шоу Queen. На самое первое живое исполнение Champions в нью-йоркском «Мэдисон-Сквер-Гардене» в декабре 1977 года Фред вышел на сцену в бело-синей футболке и бейсболке «Нью-Йорк Янкиз». «Нью-Йорк Янкиз» только что выиграли Мировую серию; несмотря на то что «Гарден» размещался на пятом этаже, реакция почти двадцати тысяч зрителей была такой, что все здание затряслось. Пугающий, но вместе с тем волнующий опыт. Фред очень хорошо играл в «сценический бейсбол» в амплуа бьющего – у него была отличная практика, потому что на сцену частенько летели разные мелкие предметы, которые он отбивал микрофонной стойкой. Японцы обожают бейсбол, так что они приходили в восторг, когда Фред с силой отбивал брошенные из зала разноцветные пластиковые мячики. В ответ он бросал в зрителей полные бутылки пива «Хайнекен»

Во время Magic-тура на втором мюнхенском концерте едва не произошло нечто поистине волшебное. Для Queen город был вторым домом, в Мюнхене у них жило множество друзей, но дело даже не в этом. В этот же день состоялся финальный матч чемпионата мира по футболу 1986 года ФРГ – Аргентина. Все немецкие техники за кулисами «Олимпиахалле» не сводили глаз с маленького телевизора. Основное время закончилось вничью, а дополнительное время началось как раз тогда, когда Queen вышла на сцену; результат еще не был известен. Фред задумал коварнейший план: в случае победы Германии он собирался выйти на Champions в форме сборной Германии и отправить в зал (несомненно, пребывающий в экстазе) несколько мячей. К сожалению, победила Аргентина, так что последний концерт Фреда в городе, который он обожал, не завершился вполне уместным грандиозным финалом.

Футбол – народная игра; a Queen, несмотря на университетское образование и некоторое высокомерие музыкантов, была народной группой. Они всегда выкладывались полностью и всегда подтверждали свои слова действиями – наперекор критикам. Любить Queen и ее музыку стало немодно, скорее всего – из-за того, что Queen добилась большого успеха. В Англии же так нельзя – чтобы люди были одновременно популярны и талантливы! Групп одного хита немало, но чтобы сделать успешную и долгую карьеру в музыкальном бизнесе, прежде всего нужны профессионализм и талант; целеустремленность, вера в себя и выносливость необходимы, чтобы постоянно поддерживать высокий уровень. У Queen все это было. У Фреда – в избытке.

Не менее избыточной была чушь, которую несла в адрес Фреда некоторая часть прессы и таблоиды, – их интересовали только его слабости, образ жизни и сексуальные партнеры. Несмотря на то что Фред был очень сильным человеком, совсем не обращать на это внимания не мог даже он. Когда фанаты освистывают звездного нападающего из-за того, что он не в форме или не забивает, лучший его ответ на критику – забить победный гол или, еще лучше, сделать хет-трик. Фред отвечал прессе, сочиняя очередной хит, a Queen – выпуская очередной платиновый альбом и получая восторженные отзывы о рекордных концертах. Лучшее доказательство того, что они – действительно чемпионы мира.

На We Are The Champions концерт заканчивался. Осветительная установка, где на полную мощность загорались все лампы, двигалась и наклонялась над зрительным залом, а дым и пар от сухого льда окутывали сцену, пряча группу от взглядов. Поклонившись, разгоряченные, потные музыканты уходили со сцены через правую сторону под аплодисменты зрителей и фонограмму «Боже, храни королеву». Ассистенты надевали на них махровые халаты и провожали обратно в гримерку, где они либо радовались, либо начинали спорить, либо сидели в мертвой тишине. Через какое-то время один из этих вариантов сменялся другим.

Как они сегодня сыграли? Как их принимали? Когда Queen играла хорошо, концерты выходили просто волшебными. Когда что-то не получалось, мы это знали, они тоже знали, но зрители все равно не жаловались. Им всегда все нравилось! Впрочем, в некоторых городах и залах Queen была великолепна, а аудитория реагировала лучше, чем где-либо. Сразу вспоминаются «Лос-Анджелес-Форум», «Мэдисон-Сквер-Гарден», «Монреаль-Форум», «Фестхалле» во Франкфурте, «Будокан» в Токио и концерты в Голландии и Лондоне. Последний Magic-тур в 1986 году проходил на больших стадионах, где Queen чувствовала себя отлично, а стадионные концерты в 1981 году в Южной Америке были просто потрясающими: третий концерт в Буэнос-Айресе на стадионе «Велес Сарсфилд», как мне кажется, стал лучшим концертом Queen под открытым небом за всю историю.

В гримерку после концерта не пускали никого, кроме личного персонала, пока группа не решала, что у нее все-таки есть настроение видеть кого-нибудь еще. Иногда из комнаты выгоняли вообще всех, и «квины» сидели вчетвером, обсуждая концерт. Если на концерте что-то шло не так, то в гримерку вызывали глав соответствующих «департаментов», чтобы проанализировать плохую работу. Джерри Стикеллс, тур-менеджер Queen, принимал на себя первую волну критики за пропущенные условные знаки, проблемы с аппаратурой, плохой звук, женщину из двадцать третьего ряда, ушедшую во время соло, или некрасивый узор ковра в гримерке.

Когда группа уходила со сцены, шоу заканчивалось. А вот для нас оно только начиналось: мы брались за работу, едва группа уходила со сцены – когда еще звучала заключительная фонограмма и в зале только-только зажигался свет. Нужно немедленно убрать все со сцены: пока это не сделано, нельзя спустить навесные осветительные приборы и колонки. Впрочем, сначала мы осматривали сцену в поисках «подарков» от зрителей. В разных странах бывало по-разному: открытки и письма группе (в мусор), монеты, косяки с травой, брелоки (оставляли), мягкие игрушки (оставляли, потом взрывали при помощи пиротехнического пороха), кассеты (оставляли, чтобы перезаписать), рисунки и стихи, посвященные группе (в мусор), сигареты, футболки (иногда оставляли) и женское белье (оставляли и добавляли в коллекцию).

Во время гастролей по США в 1980 году фанаты бросали на сцену одноразовые бритвы – им не нравилось, что Фред отрастил усы. Фред вполне предсказуемо ответил «Идите на хрен». Пока он общался со зрителями в паузе между песнями, его усатый «двойник» в клетчатой рубашке положил у ног Фреда маленький блестящий металлический кружок. Фред поднял его.

– Так, что тут у нас? – весело спросил он. – Ух ты, кольцо для члена! Ну, спасибо, дорогой.

Он подошел к краю сцены и отдал его мне. Мне оно показалось похожим на дизайнерский держатель для салфеток. Я собирался уже убрать его в BLU 8, мой дорожный ящик с инструментами, в котором чего только не было, но тут ко мне рванулся Пол Прентер, ассистент группы и похотливый гей, и крикнул на ухо: «Отдай мне! Я хочу его!» Не вопрос – у меня бы оно лежало вместе со всякими винтами, болтами, гайками и тому подобной мелочью. У Пола, несомненно, были другие планы – например, ввинтить в эту замечательную «гайку» свой болт…

Собрав всю достойную внимания добычу, мы приступали к тяжелой, но тщательно организованной работе по разбору сцены. Все, что было закреплено прочным промышленным скотчем, отрывалось, сам скотч скатывали в тугие клубки и бросали в того, кто попался на глаза. Местный персонал немедленно убирал со сцены все жидкости: стаканы, открытые банки и прочие емкости отправлялись в большие пластиковые контейнеры. Джон всегда оставлял после себя неплохой набор алкогольных напитков, так что кое-что перепадало и нам. Звукорежиссер Тони «Липе»Росси обычно прибегал туда первым. Экономичный Росси, получивший еще и прозвище «Герой-любовник», за три концерта «собрал» из трех недопитых Джоном бутылок вина одну полную. Когда его спросили, зачем ему эта сомнительная смесь «урожая» зимы 1980 года и для чего он снова заткнул бутылку пробкой, он ответил, что собирается соблазнить девушку-менеджера разогревающей группы Straight Eight, огненно-рыжую красотку из высшего общества. Вооруженный бутылкой вина и небольшим количеством стащенного где-то кокаина, Росси пробрался в «Парк-Отель» в Бремене, чтобы исполнить великую миссию. У него получилось. Они даже поженились! Впрочем, брак продержался недолго.

Росси был готов на что угодно ради лишнего доллара – ну, или за 100 долларов. Однажды он спрыгнул с прогулочного катера в Сиднейский залив, откуда его выловила очень недовольная береговая охрана. А еще он досуха вылизал один квадратный фут площадки перед грузовиком, покрытый грязью и раздавленными насекомыми. Просто потому, что поспорил на 100 долларов.

Когда сцену почти разбирали, а мои вещи уносили, я бежал к грузовику, который уже стоял в условленном месте с открытым кузовом, чтобы начать погрузку. Мы с водителем влезали в пустой трейлер и с помощью грузчиков расставляли по кузову футляры, словно собирая огромный пазл. В некоторых американских городах профсоюз грузчиков разрешал техникам группы только руководить погрузкой, но не прикасаться к аппаратуре, из-за чего работа шла гораздо медленнее.

Одной из главных проблем при погрузке аппаратуры были прилипалы – шапочные знакомые групп, которые ходят на концерты и почему-то постоянно мешаются под ногами! Список «бывших, которые никогда никем не были» включал в себя всевозможных позеров, которых интересовала только возможность покрасоваться за кулисами (желательно в обществе группы или знаменитых гостей), бесплатно поесть, попить, получить приглашения на послеконцертную вечеринку, эксклюзивные пропуска или халявные сувениры. Все, что угодно, лишь бы почувствовать себя важными.

Прилипалы искренне считали, что концерт устроили исключительно для их личного увеселения. Грязные, потные техники? Фу-у-у! Все эти «лапочки» и «друзья друзей» с распухшим самомнением почему-то не появлялись на концертах в Вюрцбурге, Вулверхэмптоне или Омахе, штат Небраска.

По крайней мере, на сцену их во время концерта не пускали. Сцена – это территория техников; только изредка очень близким друзьям или женам и подругам разрешали смотреть концерт сбоку.

– Рэтти, сегодня на концерте будет специальный гость. Мы сказали ему, что можно будет посмотреть концерт с твоей стороны сцены.

– Ни в коем случае! Эти люди только под ногами мешаются. Они ничего не понимают. Мне столько всего нужно делать на концерте, и вы отлично знаете, какой характер у Фреда. Ни в коем случае.

– Извини, Рэтти… мы уже обещали ему.

– А меня забыли спросить? Так вот, я говорю «нет»! Эта сторона сцены должна быть свободной, я там работаю.

– Рэтти…

– Нет, нет, ни в коем случае – слышите?

– Это Мик Джаггер!

– О, ну ладно. Что ему предложить выпить?..

Дом англичанина – его крепость, а крепость английского техника – это сцена, безопасное укрытие, которое во время концерта защищали телохранители Queen, колоритная группа огромных мускулистых ребят из Америки и лондонского Ист-Энда: Большой Пол, Большой Даг, Танбридж, Большой Уолли, Терри, Уолли Гор, Большой Черный Вик… все американские телохранители были ну ОЧЕНЬ большими ребятами. В 1981 году всех охранников на гастролях звали Уолли – «Три болвана»! Телохранитель по кличке Бешеный Джек, устрашающей внешности мастер боевых искусств, однажды увидел подозрительного человека, спрятавшегося под роялем Фреда, и набросился на него. Этим «подозрительным человеком» оказался я. До конца гастролей Джек не доработал.

Еще одним охранником, который долго на работе не продержался, оказался мускулистый парень, чьи откровенные фотографии обнаружились в журнале для геев – несколько экземпляров, конечно, раздали техникам.

Кроме того, по просьбе Фреда к «свите» присоединился физиотерапевт из Мюнхена, который присматривал за Фредом во время восстановления после травмы связок колена, полученной в 1984 году на вечеринке в каком-то клубе. Фред, естественно, беспокоился, что колено может не выдержать сценических нагрузок. Фредди Меркьюри был много кем, но в основном – музыкантом, который пел и бегал по сцене с выносливостью профессионального спортсмена. Он тренировался? Прилежно выполнял упражнения, чтобы привести себя в форму перед сложными гастролями? Соблюдал строгий режим и диету? Нет. Иногда он делал несколько растяжек, но в основном держался на морально-волевых качествах.

И нескольких рюмках водки.

Дитер Брайт, физиотерапевт, получил прозвище Фиц; кто-то мог считать присутствие врача капризом звезды, но именно он спас Фреда и несколько концертов, когда колено «Меркурия» отказало на выступлении в Ганновере ближе к концу 1984 года. Кроме того, он вылечил и Роджера, когда тот упал в Сан-Сити и сильно вывихнул лодыжку. Гастроли подвергают тело большим нагрузкам, и Фицу часто приходилось работать над моей спиной, когда она подводила. Чаще всего я получал травмы после того, как кто-нибудь из здоровенных подвыпивших коллег-техников из Америки швырял меня на пол в фойе гостиницы!

Итак, время погрузки зависело от состояния моей спины, наличия или отсутствия прилипал, доступа к грузовику, местных рабочих и от того, остаемся ли мы в городе, чтобы сходить на какую-нибудь вечеринку. Иногда погрузка занимала несколько часов, но в Темпе, штат Аризона, где грузовик подъехал прямо к сцене, а местные грузчики работали быстро и слаженно, прошло всего 45 минут между уходом Queen со сцены и закрытием кузова грузовика. 45-футового трейлера. Один фут в минуту – это личный рекорд.

Фред бы гордился; он хотел, чтобы все, что так или иначе связано с Queen, было лучшим – даже водители грузовиков. Подъездная дорожка для грузовиков в зале «Форест-Националь» в Брюсселе была довольно сложной: нужно было съехать задним ходом по эстакаде, а потом ехать вдоль изогнутого здания, стараясь не наткнуться на бетонные колонны, до тех пор пока законы физики не давали понять, что ближе к сцене ты уже не подъедешь. Мы рисовали специальные отметки, чтобы обозначить, какому водителю из какой перевозочной компании и на каких гастролях удалось заехать дальше всех. Когда Фред узнал об этих соревнованиях, то сказал, что все водители грузовиков Queen должны практиковаться, пока один из них не побьет рекорд.

Загрузка кузова – это очень грязная и неприятная процедура: можно запросто ушибить ногу, порвать одежду, посадить занозу, получить синяк или прищемить пальцы. Занимаясь погрузкой, я всегда держал поблизости сигареты и выпивку, чтобы быстрее найти общий язык с местными ребятами. Погрузка никогда не бывает веселой, но, чтобы поскорее закончить, ею нужно заниматься в хорошем расположении духа; впрочем, работа при температуре ниже нуля – это в любом случае ужасно. В старой доброй коммунистической Югославии в 1979 году Фред преподнес мне подарок, чтобы я не замерз во время работы: яркую шерстяную шапку и варежки. Я был тронут. Вещи связаны местными ремесленниками и куплены в каком-нибудь восточноевропейском кооперативном магазине? А вот и нет: они из супермаркета С&А в Загребе!

Именно во время загрузки трейлера я, будучи еще подростком, получил свое прозвище. Я тогда выполнял всю грязную работу, в том числе ползал в узком пространстве между упакованной аппаратурой и крышей, чтобы запихнуть туда какую-нибудь мелочь. Водитель грузовика на гастролях Mott The Hoople в 1974 году сказал, что из-за своих длинных сальных волос и худобы я похож на шныряющую повсюду крысу. «Рэт» превратился в «Рэтти» год спустя, с легкой руки Брайана Мэя на первой же моей репетиции с Queen, и это прозвище прижилось. Когда кто-то сказал Фреду, что его новый техник раньше работал на Mott, где его звали «Крысой», Фред изящно взмахнул рукой, украшенной серебряным браслетом со змейкой, и ответил: «О, нет! Я буду звать его Питером». Долго он не продержался.

Фред, будучи Фредом, не мог не приукрасить мое прозвище и стал произносить его на французский манер: «Ратуа». А иногда, когда ему хотелось пообщаться с народом (в лице меня) и привлечь его внимание, он кричал, изображая акцент кокни: «Эй! Крыс!»

Когда двери кузова закрывались и запирались, наставало время передышки: быстрая загрузка аппаратуры после энергичного концерта – это тот еще адреналин. До следующего концерта мы свободны. И до этого времени мне не нужно беспокоиться о Фреде. Техники, можно сказать, вели двойную жизнь: одну – с группой, терпя их причуды и капризы, а другую – с людьми, с которыми мы работали и, по сути, жили вместе: другими техниками. Обе жизни были приятны и вместе с тем действовали на нервы.

Дальнейшие действия после погрузки зависели от того, куда и как мы дальше едем. Если мы ехали на машинах, то я тут же уходил, не думая даже о капле спиртного. Если мы оставались в городе, то либо шли в гостиницу, чтобы принять душ и освежиться одеколоном «Брют», либо – если времени оставалось совсем в обрез, – шли прямо в рабочей одежде в клуб, бар или на вечеринку. Некоторым женщинам нравится запах трудового пота – по крайней мере, так говорят.

Феромоны, или еще что-то такое.

Queen часто играла несколько концертов в одном зале, что давало нам свободный вечер после работы. После разборки и погрузки аппаратуры мы шли в гримерку группы – музыканты обычно еще сидели там и отдыхали. Нам доставалось немного хорошей выпивки и вкусной еды – и возможность непосредственно обсудить любые аспекты шоу.

В зависимости от того, где мы играли, в гримерке иногда появлялись приглашенные гости, но их было немного. В Англии на концерты ходили мои мама и папа – обычно в Мидлендсе или на западе страны. После концерта в бирмингемской «NEC-арена» я отвел родителей в гримерку, где Фред в банном халате все еще приходил в себя. Он тут же захлопотал вокруг моей мамы, посадил ее себе на колено и начал расспрашивать, как у нее дела и чем она занимается. Несмотря на то что у Фреда не было большой семьи, он очень любил семейную атмосферу и с искренним энтузиазмом общался с чужими родственниками. Мой папа и Джон Дикон сидели на каких-то ступеньках за дверью гримерки и запросто болтали, держа в руках банки пива. Брайан и Роджер тоже тепло поприветствовали моих родителей, запомнив их с предыдущих концертов.

Мама часто ставила меня в неловкое положение, принося мне на концерты еду.

– Мама… знаешь, нас и так хорошо кормят.

– Ты очень бледный… и такой худой.

– Ну, мы много работаем. И вообще, я не худой, а стройный и подтянутый.

Весьма популярны на гастролях были мамины банки с маринованным луком; особенно он нравился Трипу Халафу, американскому звукорежиссеру Queen. Впрочем, последствия употребления лука не очень радовали других обитателей гастрольного автобуса.

Он всегда приветствовал ее фразой «Здравствуйте, миссис Хине». Затем показывал на меня и добавлял, качая головой: «Расскажите, каково это – быть победительницей конкурса “Мне за тебя стыдно, сынок”?»

Она не обижалась на шутку.

Если после концерта мы уезжали в ночь на автобусе, то у нас было немного времени, чтобы расслабиться в ожидании звукорежиссерской команды, с которой мы ездили.

Queen обычно к этому времени уже уходила из гримерки, так что сначала мы заходили туда, чтобы посмотреть, нет ли какой-нибудь еды. В ранних турне середины 70-х, еще до того, как мы начали возить с собой поваров, оставалось обычно очень мало. Экономичный промоутер заставлял помощника собирать всю нетронутую еду после ухода группы – а на следующий день снова выставлял ее в гримерку, естественно, сдирая с нас полную стоимость. Этот же помощник любил покритиковать техников Queen, так что мы решили преподать ему урок. Он купил себе модную белую спортивную куртку и оставил ее в гримерке. Мы стащили ее, бросили на тротуар возле «Ньюкасл-Сити-Холла», облили бензином для зажигалки и подожгли.

Когда он спросил, не видел ли кто-нибудь его замечательной обновки, мы вручили ему несколько полароидных фотографий, демонстрировавших, как она горела.

После этого он каждый вечер оставлял нам сыр и печенье.

В европейских турне мы всегда заходили в столовую, где нас ждал вечерний ужин, приготовленный гастрольными поварами Toad In The Hole of Barry Wales. Барри Уэльс? Нет, это не комедийный персонаж. Эти два слова на самом деле писались через запятую и обозначали маленький городок Барри-Айленд в Южном Уэльсе, где обитала вся наша кулинарная команда. Они обозначили Барри на карте Англии задолго до комедийного сериала «Гэвин и Стейси»! Нет, я знаю, что святой Давид – это покровитель Уэльса, но неужели всех мальчиков там называют в его честь? Владельца компании звали Дейв Кибл, а поваров – Дейв Томас и Дейв Льюис. Эту троицу немедленно прозвали «Дейв, Дейв и Дейв». Когда масштабы гастролей Queen увеличились, они стали брать с собой еще одного повара по имени Стив. После этого их стали звать «Дейв, Дейв, Дейв и не Дейв»!

Этот валлийский квартет, также известный как «Таф-фия», «Желудочные диверсанты» и «Кулинарные рецидивисты», готовил обильную еду для трудяг-техников: стейки, пастушьи пироги, спагетти-болоньезе, чили кон карне и так далее. Впрочем, они готовили и для постоянно растущего контингента вегетарианцев – у них выходили замечательные омлеты! Повара готовили и еду для гримерок Queen; «три Дейва плюс один» старались разнообразить стандартное меню, не стесняясь готовить в Европе местную еду. Американские техники постоянно просили их приготовить индейку для традиционного ужина на День благодарения, хотя управляющий сценой и пытался безуспешно их убедить, что в Бостоне на праздник принято подавать свежих омаров. Ему пришлось довольствоваться «Тысячей на плоту» – в кругах высокой кухни это блюдо известно как «тост с бобами». Местную кухню, конечно, дополняли традиционные английские гарниры и приправы: мармит, коричневый соус HP, вустерский соус, цитрусовый джем и английская горчица.

Насытившись объедками с господского стола, мы ходили по залу, наблюдая, как разбирают сцену, готовя здание к следующему выступлению. Пустой зал выглядел странно: в огромном пространстве, где всего час или два назад взгляды тысячи зрителей были прикованы к сцене, звучала самая настоящая какофония. На место ставили ряды металлических кресел, гудели промышленные пылесосы, шумно маневрировали автопогрузчики, скрипели световые фермы и цепи, а многочисленные голоса, стараясь переорать все это, выкрикивали команды и ругательства. Дым и пиротехническая пыль по-прежнему висели в воздухе, смешиваясь с резкими запахами чистящих средств, выхлопа автопогрузчиков и раздавленного попкорна – все это вместе создавало нездоровый, приторный привкус во рту. Завтра в этом холодном каменном коконе соберется другая часть жителей города, чтобы посмотреть на выступление других любимцев. Сегодняшние же гладиаторы-победители уже покинули «Колизей», а волшебный джинн вернулся в бутылку – но через несколько часов его снова выпустят.

Уборщикам – азиатам и латиносам, которые мыли полы и чистили туалеты в американских залах и складывали мусор во флуоресцентные желтые ведра на колесиках, – было плевать и на Фредди Меркьюри, и на любую другую рок-группу. Единственное, что их интересовало – санитарное состояние их маленького уголка Соединенных Штатов. Они хотели вернуться домой к семьям и той благополучной жизни, которую подарила им Америка и американская мечта.

Подождите-ка минутку: а что я делал со своей жизнью? Да, то была хорошая жизнь: путешествия по миру, приправленные сексом, наркотиками и рок-н-роллом, но я ведь мог заниматься чем-нибудь стоящим: работать на благотворительную организацию в стране третьего мира, заниматься медицинскими исследованиями, вести кампании против глобального потепления и загрязнения окружающей среды. Я часто об этом думал с тех пор – правда, не прямо тогда, потому что мне было слишком весело. Как я вообще туда попал? С чего все началось? С супермаркета в Фулхэме, что на юго-западе Лондона. Там были не полки с товарами, а усилители и колонки.

На месте супермаркета раньше был старый кинотеатр; после того, как в начале 70-х его закрыли, супергруппа Emerson, Lake & Palmer выкупила здание под склад своей многочисленной аппаратуры и переименовала его в «Мантикору». Там размещались аппаратура и офис ELP, но и другие знаменитые группы того времени арендовали в «Мантикоре» помещения для офисов, записи и репетиций. Сиденья кинотеатра сняли; наклонный пол, покрытый замызганным, обветшалым ковром, вел к главной сцене, достаточно большой, чтобы на ней можно было устроить крупный рок-концерт. Несмотря на то что в «Мантикоре» в качестве теплоизоляции использовались огромные куски парашютной ткани, в ноябре 1973 года, когда я впервые встретился с Queen, в здании царили холод и сырость. Я работал на Mott The Hoople, отличную рок-группу, которая только что вернулась с успешных гастролей в Америке, и меня очень впечатлили брендовые вещи, которыми там закупились Ричи и Фил, тогдашние техники Mott. Я на самом деле всегда хотел именно этого – поехать в Америку. Поехать туда с рок-группой – это настоящее исполнение мечты. Американской мечты.

Mott тогда были, пожалуй, на самом пике карьеры и готовились к напряженному турне по Великобритании.

Огромные самолетные радиаторы, оборудованные не менее огромными, размером с далеков, топливными баками, практически не согревали помещение, так что и группа, и техники носили свитера, куртки и даже шарфы. Через несколько дней в «Мантикору» на репетиции прибыла Queen, выбранная разогревающей группой. Казалось странным, что Queen, подписавшая контракт с EMI, едет в турне с группой, работающей с CBS: разогрев обычно подбирался с того же лейбла или от той же менеджерской компании. Но эти четверо ребят, чье название мы посчитали дурацким, очень хотели выступать и делали для этого все возможное. Мы все в «Мантикоре» дрожали от ноябрьского холода, a Queen репетировала в своих сценических костюмах из легкого шелка, кружев и атласа. Даже Джон Харрис, звукорежиссер Queen, был одет в черный бархатный костюм и модные перчатки! А это что за накрашенный позер с манерной походкой, скачущий по сцене с обрубленной микрофонной стойкой, с кольчужной перчаткой на руке?

У Queen было немного времени для репетиций, и, если честно, я практически не обращал на них внимания, потому что готовил чай, красил всякие вещи в черный цвет, бегал на посылках и занимался прочими делами, которыми должен заниматься восемнадцатилетний новичок. Брайан Мэй первым начал общаться с техниками Mott и даже дал мне сыграть на своей странной самодельной гитаре. Я удивился, что у него нет нормальной гитары: «Гибсона», «Фендера» или хотя бы «Гилда», как у ребят из Mott The Hoople. Еще Мэй играл старыми шестипенсовыми монетками, а не медиаторами; я списал это на то, что Queen – группа новая, пока еще ничего не добилась, так что денег на нормальную аппаратуру у него нет. Даже его старый, потрепанный усилитель VOX АС 30 стоял на расшатанном стуле. Похоже было, что аппаратурой он пожертвовал в пользу костюма от Зандры Роудс, которая тогда «обшивала» Queen. Впрочем, когда я услышал, как он играет, тут же перестал его жалеть! Я никогда еще не слышал, чтобы из гитары извлекали такие высокие ноты с таким богатым тембром, как это делал Брайан. «Он крутой», – подумал я. Queen чем-то напоминали Led Zeppelin, но в то же время от них отличались – может быть, гармонии были более мелодичными?

Насколько помню, с Фредди Меркьюри я тогда не разговаривал. «Дурацкое имя для рок-певца», думал я. «Фреды» – это фермеры, строители или простые ребята, играющие в дартс в пабах. Я еще не подозревал, как сильно он повлияет на мою жизнь. Во время гастролей 1973 года техники Mott познакомились с музыкантами Queen, иногда болтали с ними, но не дружили. Роджер порой благодарил их; Джон был Джоном – тихим и необщительным.

Разогревающие группы на больших гастролях должны знать свое место, но Queen, несмотря на то что еще не добилась никакого успеха, была надменной, даже высокомерной, и выдвигала немало требований, кое-кого этим весьма раздражая. Собственно, с годами ничего не изменилось.

Техники считали, что Queen – просто кучка позеров, а меня (хотя мне нравились несколько их песен) злил их самоуверенный, манерный вокалист. В целом, свита Mott считала, что Queen никогда не добьется успеха! Впрочем, меня впечатлили подруги «квинов», иногда приходившие на концерты: четыре привлекательных, классно выглядевших и броско одетых девушки. Но сама группа носила еще более впечатляющие и дорогие платья и блузы!

На следующий год Queen провела короткие гастроли на разогреве у Mott в Америке, но мне не довелось пообщаться со скачущим позером в перчатке, потому что я работал на сольных британских гастролях Мика Ронсона, гитариста Дэвида Боуи. Я так и не попал в Америку. Еще через год мне мимоходом предложили поработать на Queen в качестве техника Брайана Мэя. Его помощник тогда ушел, и на американские гастроли срочно требовалась замена. Техник Брайана, впрочем, вернулся, так что Queen предложила мне другую работу – с барабанами и фортепиано. Барабаны? Собирать огромные конструкторы Meccano? Фортепиано? Настраивать кучу струн и ставить навороченные звукосниматели? Нет, спасибо. Я снова не попал в Америку.

После того как Mott The Hoople пришла в окончательный упадок, Ричи, Фил и я все-таки пришли в группу в Queen, начавшую работу над своим четвертым альбомом, A Night At The Opera. Еще выступая на разогреве у Mott, «квины» говорили Ричи и Филу, что добьются огромного успеха, и приглашали поработать на них. Пророчество сбылось: Queen прославилась и искала опытных техников – а нашла заодно худого 20-летнего паренька, который знал, чем Лес Пол отличается от Леса Доусона, чтобы работать с бас-гитарой и фортепиано. («Бехштейн»? Это разве не пиво такое немецкое?)

«Он молодой и сообразительный – пусть присматривает за Фредом». Ну, спасибо, ребята. То была середина 70-х: яркие прожектора, длинные волосы, шпильки и платформы, атлас, бархат, обтягивающие одеяния, звезды и блеск… и тот самый клип к той самой песне. Bohemian Rhapsody! Мы сняли его на пятой сцене киностудии «Эл-стри» в начале ноября 1975 года во время двухчасового перерыва в репетициях; воспоминания остались не слишком приятными. Мы работали над новым шоу чуть ли не двадцать четыре часа в сутки, а съемки только мешали: нам пришлось все переставить, держаться подальше от камер, сидеть тихо и ждать. Впрочем, сам клип получился неплохим; эта шестиминутная запись сослужила Queen очень неплохую службу. Возможно, были и другие группы, с которыми я предпочел бы работать, но наступил определяющий момент моей жизни и карьеры: Queen отправлялась в мировое турне, так что вместо опостылевшей Великобритании я наконец ехал в АМЕРИКУ, а потом – в Японию и Австралию.

Я был просто парнишкой из рабочего класса («Он просто бедный мальчик из бедной семьи – спаси его жизнь от этого ужаса»), которому повезло и который, прилежно работая и храня группе верность, сумел удержать в руках птицу удачи. Я избежал скуки и однообразия фабричной жизни и осуществил многие свои мечты – самой большой из которых было съездить в Америку.