Из Мюнхена в Кенсингтон – через Вест-Хэм. Фред всегда покупал вещи импульсивно, причем обычно очень дорогие. В 1980 году, записываясь в Мюнхене, мистер Меркьюри купил мебель для спальни в стиле ар-деко – ему очень нравился этот период. Пастельный розово-персиковый гарнитур нужно было перевезти в Англию вместе со студийной аппаратурой Queen, для чего мне пришлось заняться бумажной работой, чтобы обеспечить вывоз мебели, провоз ее через несколько стран и ввоз в Англию. Та еще головная боль: пришлось одновременно везти аппаратуру группы с бумагами на временный импорт и вещи Фреда, вывезенные для ввоза в другую страну, проезжая при этом через несколько других стран… Проклятая бумажная работа! Но это было даже еще не все: мне пришлось ехать на выходных, когда не на всех пограничных постах работали таможни. Традиционно мы возвращались домой через Франкфурт, Кёльн, Аахен, пересекали там границу с Бельгией, через Брюссель добирались до Остенде, а затем плыли на пароме до Дувра. В этот раз не было такой возможности, так что пришлось ехать кружным путем через Голландию.

Та еще, черт возьми, головная боль!

Когда мы с водителем Джерри, зверски уставшие, подъезжали к границе Германии и Голландии, я попросил его остановиться где-нибудь, где можно найти телефон, чтобы позвонить местному фрахтовому агенту, который должен был встретиться с нами на таможне. Я увидел бар, выпрыгнул из высокой кабины грузовика, перебежал пустынную дорогу и вошел туда. Стоял солнечный летний вечер, но внутри было весьма тускло и пусто, не считая трех-четырех достаточно привлекательных девиц. Я спросил на ломаном немецком, можно ли воспользоваться телефоном – я готов заплатить за звонок. Пока я звонил, ко мне обратилась барменша – не хочу ли я что-нибудь выпить? К этому времени мои глаза уже привыкли к сумраку, и, разглядев мебель с красной бархатной обивкой и золотистой отделкой, я понял, что попал в какой-то дешевый бордель и меня считают потенциальным клиентом. Агент сказал мне ехать к границе, которая всего в нескольких минутах отсюда, – там он нас встретит. Так что мне пришлось извиниться, отдать несколько дойчмарок за телефонный звонок и с определенной неохотой лезть обратно в грузовик.

Проехав Голландию и Бельгию, мы приехали в порт в Остенде в темноте – и не успели на последний паром. Когда я пытался, свернувшись калачиком, заснуть на пассажирском сиденье грузовика, припаркованного в доке в ожидании первого утреннего рейса, мне пришла в голову характеристика «верный, глупый и низкооплачиваемый». Во рту у меня было не лучше, чем в нестираном гульфике, так что мне срочно нужно было освежиться.

Вернувшись в Лондон с больной спиной и в дурном настроении, мы выгрузили все на складе Queen в Вест-Хэме, принадлежавшем «Эдвин Ширли Тракин», и я добрался домой на метро – в одежде, которую не менял два дня.

Едва я зашел в квартиру, мне тут же позвонили из офиса Queen:

– Мебель Фреда довезли? Все хорошо?

Когда я подтвердил, что все в порядке, мне сообщили, что Фред хочет, чтобы ее немедленно доставили к нему домой. Ну спасибо!

Возникла проблема: на микроавтобусе Queen Productions я поехать не мог, потому что его отвезли в автосервис. Но это не отговорка – кровать Фреда нужно доставить немедленно, настаивал Пол Прентер.

Дотащившись обратно через весь Лондон до «Эдвин Ширли Тракин», я взял у них напрокат фургончик «Фольксваген». С помощью Джобби я все-таки довез кровать Фреда до его дома… после чего мне сказали, что мебель нужно поставить в квартиру Мэри на другом конце улицы!

К этому времени я был уже совершенно измотан после двух дней переездов практически без сна. В квартиру мебель заносили водитель Фреда и другие дюжие парни, так что я сказал Джобби, что припаркую фургон за углом, чтобы избежать штрафа за двойную парковку, и буду ждать его там. Уже темнело, так что я решил проверить, как работают фары фургона – включил их, потом выключил. Я закурил сигарету и откинулся в кресле, чтобы наконец расслабиться, но тут в боковое стекло внезапно постучал серьезного вида мужик. Я недоверчиво посмотрел на него – я уже слишком устал, чтобы проявить какие-нибудь другие эмоции. Когда он показал какой-то официальный полицейский документ, я опустил стекло.

– Это ваша машина, сэр?

– Нет.

– Что вы здесь делаете?

– Жду одного человека… а что?!

– Назовите ваше имя и адрес.

Я назвал свое имя и адрес офиса Queen Productions; вокруг фургона тем временем появилось еще несколько зловещих ребят в гражданской одежде. Они проверили по радио машину и меня самого, чтобы узнать, не был ли я ранее судим, а затем приказали выйти из фургона и отдать ключи. Я запротестовал – мне совсем не нравилось такое обращение… БАХ! Меня припечатали к борту фургона, и я услышал звук, с которым на листовом металле появляется силуэт человека. Потом мне очень громко крикнули прямо в ухо:

– Вы как хотите – по-хорошему или по-плохому?

Ну, ладно, давайте по-хорошему. Я открыл кузов фургончика, он был совершенно пуст, не считая обрывков картонных коробок. Один полицейский забрался внутрь и тщательно все осмотрел, а другой в это время проверял кабину. Тут пришел Джобби, и его тут же спросили, знает ли он меня и может ли подтвердить мое имя и адрес.

Он дал им мой домашний адрес!

Отлично! Теперь меня могли еще и привлечь за предоставление ложной информации. Однако после нескольких торопливых фраз по радио полиция потеряла к нам всякий интерес и удалилась так же быстро, как прибыла. Как я позже узнал, это были офицеры из особого отдела: совсем недавно в иранском посольстве, располагавшемся в Кенсингтоне, в паре минут от дома Фреда, захватили заложников, так что полиция проверяла все, что казалось подозрительным. То, что я мигнул фарами в одном из переулков Кенсингтона поблизости от разгромленного посольства, показалось им достаточно подозрительным.