Жилища Queen выглядели маленькими точками на фоне гор; Кристал и я жили в квартире с двумя спальнями на втором этаже, над квартирой Джеффа Воркмана, студийного инженера, которого пригласил на запись продюсер Рой Томас Бейкер. Эти квартиры находились в потрясающем доме в горной деревне Блонэ; ими владела Моника, привлекательная женщина за сорок, принадлежавшая к высшему обществу. У владелицы дома возникли проблемы с полицией, потому что она не зарегистрировала нас у местных властей как съемщиков жилья. В этих местах все ложились спать в половине девятого вечера – но, конечно же, не мы. Вместо того чтобы постучать в дверь и попросить нас заткнуться или хотя бы шуметь потише, местные жители пошли жаловаться прямо в полицию.

Тук-тук-тук.

Я устало поднял голову.

– Должно быть, это чертов Джефф хочет у нас выпросить чашку чая! Сейчас, иду!

Зевая и пошатываясь, я подошел к двери и открыл ее. Джефф Воркман, рассказывавший, что по утрам у него перед глазами «красные кружевные занавески», за это время успел превратиться в двух швейцарских полицейских в мешковатой униформе и остроконечных шапочках для вечеринок. Один из них спросил меня по-французски, почему мы каждый вечер шумим, громко слушаем музыку и скачем по балкону.

– Ну… это же весело. У вас веселиться запрещено, что ли?

Он спросил меня, что мы делаем в Монтрё и когда уедем.

– Ля мюзик, в Ле Студьо Маунтен. Через несколько недель вы уже о нас забудете.

Потом он попросил наши паспорта. Я выполнил его просьбу. Внимательно их рассмотрев, он сказал, что собирается забрать их для дальнейшей проверки. Я выхватил их обратно и на чистом английском процитировал надпись, имеющуюся в любом британском паспорте:

Я захлопнул дверь. Они долго о чем-то бормотали, что-то писали, а потом ушли с докладом Большому Брату и больше не возвращались.

Швейцарцы – очень упорядоченный народ, а жизнь у них чистая, как в больнице – аж до скрипа. Мы стали безобразным пятном на их прекрасном альпийском пейзаже. Водитель нашего грузовика настолько ненавидел швейцарское чистоплюйство, что специально собирал в контейнер весь мусор, накопившийся за время гастролей: пачки сигарет, обертки от шоколадок, пакеты от чипсов, бумагу, содержимое пепельниц… Въезжая в Швейцарию, он вываливал все это прямо из окна на антисептическую нейтральную территорию.

Тем не менее развлечения в Монтрё все-таки были. Паб «Белая лошадь» – пивная, выдержанная в английском стиле, вплоть до мишени для дартса на стене. Когда объявлялся перерыв на ужин, Джефф Воркман пулей вылетал из студии и мчался к пабу по Рю-де-Театр, крича со своим ливерпульским акцентом: «Скорее, вы тратите ценное пивное время!». Джефф, самопровозглашенный культурный посол Мерсисайда: пиво. Гамбургер. Пиво. Картошка фри. Пиво. Отрыжка. Пиво. Пиво. И несколько крепчайших сигарет.

«Белая лошадь» закрывалась довольно рано, а после того, как нам запретили вход на дискотеку «Хейзиленд» из-за проделок Джерри Стикеллса, однажды посетившего это заведение, осталось всего лишь одно место для развлечений поздним вечером – ночной клуб «Хунгария». Мы переименовали его в «Вульгарию» – вполне подходящее название. Попытка выбить сигарету изо рта какого-то пьяного швейцарца плеткой, отнятой у стриптизерши, – то еще развлечение. К счастью, в Швейцарии хорошие больницы.

Беглая Queen работала очень хорошо; музыканты с семьями быстро обустроились и наслаждались сельской жизнью. Брайан, Роджер и Джон перегнали машины из Англии; Дерек, лондонский водитель Фреда, пригнал в Монтрё его «Мерседес», но у него были какие-то свои дела, так что понадобился водитель. Студия «Маунтен» нашла некоего Валериуса Ноблоха. Кого-кого? Валериуса Ноблоха, американца, искавшего приключений в Европе. Валериус Ноблох – это шутка такая, или он «на слабо» взял псевдоним? Нет, оказалось, что это его настоящее имя. Бедолага. Вот ему не повезло. Его даже дразнить жалко.

Валериус Ноброт.

«Вэлу» приходилось возить Фреда, в том числе и в двухчасовые поездки до Женевы и обратно, где располагались его любимые ночные заведения. Фреду тогда не слишком нравился Монтрё, он считал городок унылым местечком. Однако тишина, спокойствие и чистый воздух подарили ему приятный комфорт в последние годы.