Однажды Платону сильно не повезло. Во-первых, тиран продал его в рабство, что само по себе неприятно. Плюс ко всем бедам философа отправили на Эгину, где его как гражданина Афин ожидала смертная казнь. Эгинцы настолько ненавидели афинян, что им было все равно – Платон там или кто другой. Если товарищ из Афин прибывал на остров Эгина, то его под белы рученьки вели знакомиться с палачом. Платона в итоге выкупили, но с большими загвоздками. Ушел чудом.

Напомнила эту историю грекам. Надо же, говорю, как вы лихо людей по месту происхождения разделяли! А сейчас такое есть, что всяк сверчок знай свой шесток?

Дедушка помолчал и высказался так:

– Да не. Все течет, все изменяется. Сейчас греки в целом нормальные. Это только островитяне бузят! Недаром считается, что у них характеры так себе по сравнению с материковыми. Критяне – вообще худшие люди в Греции. Все, как говорится, лгуны. На Кефалонье живут одни упрямцы. Очень специфические. На Керкире ситуация чуть получше, но тоже не подарок. Я там работал в юности, намучился. Правда, мой хозяин был родом из Эпира – вот где, скажу тебе, трудные нравы! Эпирцы наголодались в оккупацию, поэтому стали прижимистыми. Скажем откровенно – скупердяями стали.

– А у вас на Пелопоннесе в Пиргосе, откуда вы родом, – спрашиваю с невинным видом, – как дела обстоят? С характером-то?

– Лучший регион, – прижал обе руки к сердцу дедушка. – В новостях о нас – ни слова! Ни тебе убийства, ни ограбления. Двери не запирают. Машины тоже. Хлебосольство! Гостеприимство! Тишина стоит – как в раю!

– А я слышала, что не так давно там какой-то тип застрелил свою девушку. Прямо на виду у всех, в таверне.

– Так она же ему изменила! – воскликнул дедушка с таким античным простодушием, что сам Платон взял бы назад слова о том, что в этом мире что-то там меняется.