Мы говорили, что рациональность – это козырная масть. Способный студент, если будет держаться рациональности, будет сильнее Фомы Аквинского – настолько, насколько козырная семерка сильнее простого туза.

Некоторых это почему-то оскорбляет. В их картине мира, возможно, семерки не должны бить тузов по этическим или эстетическим соображениям. Ведь туз сам по себе умнее, за ним опыт, мастерство, годы жизни, он интереснее как человек. Наверное, величайшие теологи человечества умнее и интереснее обычных студентов, но прав будет студент. Козыри есть козыри.

Двое моих товарищей (один верующий, другой атеист) были почти оскорблены книгой Докинза «Бог как иллюзия». «Так нельзя, – сказал один, кстати, атеист. – Это какой-то примитив». – «Какая разница? Где именно не прав автор? Что не так?» – «Мне это просто противно». – «Но все-таки?» Собеседник махнул рукой, давая понять, что тема ниже его достоинства.

Второй, верующий, был конкретнее. «Докинз разбирает старые доказательства бытия божьего, но современные теологи доказывают по-другому». Я попросил ссылок. По-моему, самому свежему доказательству там несколько веков, но мало ли, вдруг я не в теме. Разумеется, ссылки пообещали, и, разумеется, я их не видел. «У нас есть такие ракеты, но мы вам о них не расскажем» (была такая песенка). А книжка и в самом деле простая, как сказал первый сложный товарищ. Осилит даже школьник, если ему надо. Но это не погрешность, а достоинство.

Хотя бы из заботы о школьниках.

Простота изложения связана с простотой задачи. Религиозная философия, как правило, не представляет ничего сложного. И дискуссия с ней тоже. Это школьная задачка, недаром мы вспомнили старшеклассника. Ученого стоит звать только в крайнем случае, если полемизировать с какой-то гибридной формой, где религию будут защищать с позиций не только и не столько религии.

Позвоночным тезисом почти любой религии считают «Бог есть», но мы сами расширим территорию оппонента. Давайте считать тезисом «Предпочтительнее считать, что Бог есть, и вести себя, исходя из этого». Это расширенная версия, «Бог есть» – лишь вариант, удовлетворяющий условию. Если Бог есть, так и предпочтительнее считать. Но возможно его нет, или скорее нет, чем есть, но по каким-то причинам лучше верить в то, чего нет. Дальше мы поговорим об этих причинах, и если бы они были, мы готовы были бы оказать им уважение и признать религию правой даже в этом случае. Хотя в те времена, когда люди действительно верили, а не верили в свою веру, за такой тип религиозности могли сжечь на костре.

Чтобы доказать, что Бога нет, нам не нужно это доказывать. Никаких вылазок из крепости. Все это детская удаль и бездумная подстава. «А еще попы воруют», «А еще в космос летали и Бога не видели» – не надо, это все для советских пионеров. К сожалению, такие вылазки в книге Докинза тоже есть: «Посмотрите, сколько людей погибло в религиозных войнах». Много погибло, но нельзя сказать, что если бы не случились религии, то у нас не было бы войн или были бы какие-то другие войны, на которых погибло бы меньше народу. Когда церкви предъявляют ужасы инквизиции, я предпочел бы играть за инквизицию, настолько это обычно нелогично.

Бремя доказательств всегда на той стороне, которая утверждает. Если вы, вслед за нами, атеисты, вам не надо ничего делать в споре. Просто улыбайтесь и приглашайте на штурм, пока он не состоялся, – победа по умолчанию уже за вами. Мы просто защищаем крепость, или, если угодно, стоим на воротах. Если хоть один гол будет забит – мы проиграли. Описаны десятки способов отправить мяч в сетку, на самом деле не существует ни одного.

Не распаляйтесь и не распыляйтесь. Оборонять крепость проще, чем ее брать. Именно поэтому наш студент выдержит осаду армии докторов теологии. Его дело нехитрое.

Если выйти из крепости все-таки очень хочется, не возводите факты в теории («пастыри воруют», «религиозные фанатики убивают» – все так, но атеисты это тоже умеют). Дедуктивно атакуйте с воздуха и работайте, как говорится, по площадям.

Про мягкость и избыточность теорий уже велась речь.

Избыточность означает, что область, означенная как религия, полностью объясняется в рамках научной картины мира. «Вот это и это произошло по тем-то и тем-то причинам». И так про все, что там есть. И нет того, что не поддалось бы объяснениям. Историк, психолог и логик, будучи атеистами, справятся на троих, теолог избыточен.

Это достаточная модель – сверх нее ничего не надо, и она уже есть. А затем приходит теолог и говорит: «Знаете, я тоже могу это объяснить, но мне придется ввести ряд допущений и новых сущностей».

Пусть можешь, но зачем? Не нужно наступать на бритву Оккама. Все уже сделано без тебя дешевле и проще. В эпистемологии лишние сущности, факторы и страницы – это как в экономике лишние пункты в смете: «Я вижу, вы написали план ремонта за 10 млн. Думаете, самые умные? У меня есть план, как сделать то же самое за 20 млн». Если второго подрядчика привечают, а не выставляют за дверь, то в экономике это обычно объяснимо словом коррупция.

Принятие версии теолога мы назвали бы по аналогии коррупцией мышления. Такие идеи не принимают просто так, обычно есть реальный мотив, лежащий за пределами самой идеи. Можем добавить, что наша не святая троица (историк + психолог + логик) обычно может рассказать еще и про реальный мотив.

Далее, второй пункт.

Когда-то каждый народ имел свой вариант, сейчас уцелели лучшие, но их все равно слишком много. Нельзя верить во все религии сразу (тот, кто до этого додумается, просто изобретет еще одну религию). Если они верны исключающим друг друга способом, то вероятность, с которой верна одна из них, обратно пропорциональна их общему числу. Если видишь эту математику, этого достаточно, чтобы не верить. Известна фраза историка Стивена Генри Робертса:

Считайте, что, будучи вратарем, отпнули мячик и пару раз попали в чужие ворота. Тем временем по вашим воротам били бы с разных позиций, но все эти мячи легко ловятся.

Давайте вкратце пробежимся по всем способам забить нам гол веры. Все доказательства, что Бог есть, или, если брать шире, что вера в него предпочтительнее, я бы разнес по трем группам. Условно я назвал бы их детские, юношеские и взрослые. Если кому-то не нравятся такие названия, назовите группы на свой вкус.

В первой группе были бы доказательства от якобы эмпирии, во второй – от якобы логики, в третьей – от якобы прагматики.

В первой группе собраны апелляции к опыту. «Я своими глазами видел». Но чаще так: я читал про тех, кто своими глазами видел, или видел того, кто видел.

Прямое доказательство от эмпирии здесь было бы одно – нечто обратилось бы к людям, представилось Богом (уточнив, какой конфессии этот бог), после чего рассказало бы и показало достаточно, чтобы в этом можно было убедиться всем желающим. Или это сделал бы его агент, но проделав примерно то же по масштабу. Насколько знаю, такой опыт еще ни разу не зафиксирован так, как обычно принято фиксировать то, что потом считают достоверным опытом.

Рассказы о том, что три тысячи лет кто-то что-то видел, по классу ближе всего к сокровищницам мировой литературы. Если вы считаете, что таким рассказам можно верить, то, пожалуйста, верьте всем повествованиям в этом жанре, а не выбирайте лишь те, что нравятся. Нет оснований, например, по которым ближневосточная мифология имела бы главный статус относительно греческой, индийской, китайской и какой угодно еще.

Если же кто-то здесь и сейчас утверждает, что получал подобную информацию в частном порядке, можно заметить, что такое в частном порядке не получают. Это чисто статистический байесовский вывод, а значит, почти безупречный. Смотрите, некто говорит, что стал обладателем эксклюзивной информации, она переворачивает научную картину мира и т. д. Наши версии:

А – сумасшедший;

Б – жулик;

В – так и есть. Научная картина мира перевернута. Иногда такое бывало.

Теперь спросим, какие у нас приоры. Мы пока не спрашиваем, есть ли у нашего «инсайдера» сильные свидетельства в свою пользу. Первое, что мы должны сделать, сопоставить примерное число, сколько вообще на свете: а – сумасшедших, б – жуликов, в – людей, перевернувших картину мира. На этой стадии видно, что «инсайдер» с вероятностью более миллиона к одному (или какая там пропорция?) не заслуживает доверия. На второй стадии он мог бы подправить репутацию, мертвую изначально, каким-то сильным свидетельством. Подошло бы, например, пророчество. Или изобрести что-то на сто лет впереди эпохи. Но этого никогда не бывает в таких случаях. Мертворожденная репутация убивается дальше.

Энтузиасты находят и косвенные доказательства. «Мощи лечат», «молитва исцеляет», «бес вселился», «нимб светится».

Во-первых, будь это так – это было бы слишком косвенно.

Каким образом корпус догматических текстов обоснован тем, что некто болен странной болезнью, и она прошла бы от непонятных науке действий? «Что-то в этом есть» – вот и все, что этим пока доказано, а вовсе не Священное Писание. Аналогичным образом, если бы лекарь был марксист и успешно гонял бы буржуазных чертей именем Маркса – Энгельса, это не доказывало бы правоты «Капитала».

Во-вторых, мы сейчас все равно обсуждаем то, чего нет. Например, молитвы проверялись экспериментами. Результат известен – молитва не лечит.

Мы сейчас говорим в ареале христианства в частности и авраамических религий вообще, так удобнее, культурно ближе. Но если подставить, например, индуизм – мало что изменится.