4.8. Опарта

Все изложенное выше относилось к большинству полисов Греции, социально-экономическое развитие которых шло приблизительно таким же путем, как и в Афинах. Особым путем развивались Спарта, Крит и Фессалия. Первоначально территория будущей Спарты была населена ахейцами, усвоившими некоторые достижения крито-микенской культуры. Но, как уже сказано, эти земли были завоеваны северными варварскими племенами греков-дорийцев. Ахейцы были частью истреблены, частью обращены в рабов-илотов. Кроме завоевателей-спартиатов, которые одни только и считались полноправными гражданами, и рабов-илотов, в Спарте была еще третья группа населения – периэки (букв.: «живущие вокруг»). Об их происхождении нет единого мнения. Предполагается, что, по крайней мере, значительную их часть составили те побежденные, которые признали власть победителей без сопротивления. Но лишь некоторые периэки жили на окраинных землях Спарты, оправдывая свое название, а большинство составляли городские жители, занимавшиеся ремеслом и торговлей. Периэки, как и афинские метеки, не имели политических прав, и очевидно, значительную их часть составляли пришлые из других полисов.

По расчетам А. Валлона, в V в. в Спарте числилось около 220 тысяч илотов, 120 тысяч периэков и только 32 тыс. спартиатов, т. е. в 6–7 раз меньше, чем илотов [5, с. 36].

Согласно законам Ликурга, легендарного законодателя Спарты, деятельность которого относят к IX–VIII вв., все спартиаты получали совершенно одинаковые участки земли – клеры с прикрепленными к ним илотами. Нарушение равенства в землевладении не допускалось. Клер нельзя было ни продать, ни даже передать по завещанию: это была собственность государства, которую спартиат получал лишь в условное пользование. Сам спартиат не занимался сельским хозяйством на этой земле. Землю обрабатывали илоты. Каждый илот со своей семьей вел самостоятельное хозяйство и лишь определенную долю продукции отдавал своему хозяину. Увеличить эту долю спартиат не имел права. Нетрудно заметить, что, если клеры были одинаковыми, одинаковым было и число илотов в клере, а следовательно, одинаковыми были и доходы спартиатов. Илоты, как и земля, были собственностью государства, поэтому спартиат не имел права убивать илотов своего клера.

Казалось бы, положение илотов было гораздо лучше положения афинских рабов. Они были подобны крепостным, обязанным платить оброк, причем величина этого оброка не зависела от произвола хозяина. Но в действительности рабство в Спарте было гораздо страшнее афинского.

Поскольку рабов здесь было в несколько раз больше, чем свободных, их надо было держать в постоянном страхе. Для этого регулярно устраивались криптии – нападения молодых спартиатов на илотов, в процессе которых старались уничтожить самых крепких и сильных. Криптии использовались также в виде формы тренировки молодых бойцов. По свидетельству Мирона, «каждый год им (илотам) полагается определенное число ударов, хотя бы они не совершили никакого проступка, чтобы они помнили, что они рабы; более того, если они переходят меру физической силы, которая прилична рабу, их наказывают смертью [5, с. 27]. Происходил отбор: спартиатам надлежало быть здоровыми и сильными, илотам – слабыми. Ради этого допускался и ущерб государственной собственности.

Очевидно, необходимость держать илотов в подчинении и явилась причиной превращения страны в военный лагерь. Согласно законам Ликурга, единственным достойным спартиата занятием были военно-спортивные упражнения. Спартиат не должен был даже обедать дома: спартиаты питались все вместе продуктами, принесенными из дома.

По достижении 7-летнего возраста государство забирало мальчиков у родителей. С 7 до 20 лет дети воспитывались в специальных лагерях – агелах. Как известно, воспитание там было очень жестким и даже жестоким. Достаточно сказать, что мальчиков-эфебов для приучения к боли регулярно подвергали бичеванию в храме Артемиды и иногда запарывали до смерти.

Согласно законам Ликурга, вся жизнь спартиатов строго регламентировалась. Они должны были носить одинаковую одежду, лишенную украшений, есть одинаковую пищу (спартанская похлебка получила нарицательный смысл). Закон определял даже форму бороды и усов.

Естественно, торговля и ремесло считались позорными занятиями. Золотые и серебряные монеты в Спарте не употреблялись, использовались только тяжелые железные деньги. Запрещен был ввоз чужеземных ремесленных изделий, спартиаты должны были довольствоваться грубыми изделиями своих периэков.

Таким образом, если в Афинах при Перикле был доведен до крайности принцип демократии, то в Спарте до абсурда был доведен принцип равенства. Это практически остановило культурное и экономическое развитие. Спарта не дала миру ни одного крупного скульптора, поэта, философа, ученого.

Более того, стала сокращаться численность спартиатов. Законы Ликурга были рассчитаны на 9 тыс. семейств свободных граждан. Но ко времени Аристотеля (IV в. до н. э.) их осталось только около тысячи. И Аристотель писал, что Спарта «погибла из-за недостатка людей» [5, с. 36].

Переломом стала Пелопонесская война между Спартой и Афинами в конце V в. до н. э. Возникла парадоксальная ситуация: Афины стали оплотом демократических принципов, а Спарта с ее всеобщим равенством оказалась на стороне аристократии, и аристократы из Афин бежали в Спарту. Но защита аристократии была несовместима с принципом всеобщего равенства. Побеждали товарно-денежные отношения. Теперь было разрешено дарить, завещать, продавать землю. Естественно, это вело к концентрации земли в руках немногих. Суровость сменилась роскошью. По словам Плутарха, спартиатов осталось уже только 700 семей, из которых не более 100 имели землю. Остальные превратились в «неимущую чернь». Но человек, не имевший вооружения, переставал быть воином и терял политические нрава. Число гоплитов сократилось с 8 до 2 тысяч.

В I в. до н. э. тиран Клеомен (в исторических сочинениях его чаще называют царем), чтобы укрепить Спарту, стал пополнять ряды спартиатов периэками и даже освобожденными от рабства илотами. Но это уже не могло спасти положения, и в III в. до н. э. Спарта была завоевана македонскими войсками.