7

Как начать

Страсти требуется четкая структура. Вуди Аллен начинает с ящика в столе, наполненного обрывками бумаги, многие из которых — оторванные крышечки от спичечных коробков или уголки журналов; они составляют пестрое полотно возможностей:

Я начинаю с набросков и вещей, написанных в отелях, размышляю над ними, вытаскиваю все кусочки бумаги, вываливаю на кровать. Я проделываю это каждый раз, когда начинаю работу над новым проектом, сижу так над этим всем и смотрю. Тут есть фраза «Мужчина получает в наследство секреты волшебных трюков от великого мага». Это все, что написано, но я могу увидеть, как рождается история о каком-то мелком засранце вроде меня, который покупает на аукционе или каким-то другим образом все эти иллюзионистские штуки, коробки, гильотины и прочее, и я придумываю какое-нибудь интересное приключение, когда герой заглядывает в одну из этих коробок и, возможно, оказывается в другой эпохе или стране либо вообще в другом мире. Я подумаю над этим сюжетом час, ничего толком не придумаю и переключусь на следующую идею.

Самыми пагубными в английском языке могут быть слова преж­де чем начать.

Лауреат премии «Оскар» сценарист Чарли Кауфман сказал: «Начать, начать. Как начать? Я голоден. Я должен взять себе кофе. Кофе поможет думать. Сначала я должен написать что-то, а затем наградить себя кофе. Кофе и кекс. Так, я должен определиться с темами. Может быть, бананово-ореховый. Вкусный кекс».

Единственное, что мы делаем перед тем, как начать что-то, — не начинаем ничего. Как бы ни проявлялась эта ошибка, в форме бананово-орехового кекса, уборки в ящике с носками или пакета новых канцелярских товаров, она сводится к отсутствию начинания, созвучного со звуком заглохшей машины: только щелчки, никакого зажигания. Справившись с искушениями, исходящими от внешнего мира, мы должны также справиться с искушением, таящимся в нас самих.

Лучший способ начать похож на то, как вы учились плавать. Нельзя касаться ногами дна. Никаких переходов вброд. Тоните. Промокните с головы до пят. Выплюньте соль, уберите волосы с глаз, а затем гребите и гребите дальше. Почувствуйте, как холод уходит. Не оглядывайтесь, не думайте. Просто плывите.

В начале важно только то, сколько глины вы положите на ваш гончарный круг. Работайте столько, сколько можете. Повторяйте это до конца своих дней.

Сначала вам будет казаться, что все не так. Мы не привыкли оставаться наедине с собой надолго. Мы не знаем, как сначала может выглядеть наше создание, ведь мы представляли его уже в законченном виде. В начале все выглядит скорее как ошибка, чем нечто правильное, сплошные изъяны, никакого мастерства, одни проблемы и никаких решений. Ничто не возникает сразу в хорошем виде, но все хорошее когда-то начинается. Все может быть переделано, удалено или доработано позже. Смелость создания заключается в неудачных стартах.

Русский композитор Игорь Стравинский, один из величайших новаторов музыки ХХ века, каждое утро играл фугу Баха. В течение многих лет он начинал свой день таким образом. Затем работал десять часов. Перед обедом он сочинял музыку. После него дирижировал и записывал ноты. Он не ждал прихода вдохновения. Он говорил, что «вдохновение приходит во время работы, даже если поначалу его невозможно заметить».

Необязательно соблюдать ритуалы, но последовательности нужно придерживаться всегда. Созидание требует постоянных часов наедине с собой. Время — вот наш главный ингредиент, так что используйте лучшее время, чтобы творить.

Сначала даже час созидания покажется трудным. Каждые пять минут разум требует перерыва: нам хочется размяться, сварить кофе, проверить почту, погладить собаку. Мы позволяем себе глубоко уйти в исследование темы, и вот уже на три ссылки отошли от интересующей идеи и ищем имя жены Билла Косби в сериале The Cosby Show («Ее звали Клэр»), или узнаём, какой звук издают жирафы (они обычно не издают звуков, но иногда кашляют, ревут, фыркают, блеют, мычат и курлыкают). Это конфетка, которую мы себе даем.

То, что получается создать в одиночестве, легко уничтожить, отвлекшись на что-то. Не существует единого научного описания процесса разрушения. Результаты многих экспериментов сводятся к одному и тому же — перерыв замедляет процесс. Вне зависимости от того, насколько коротким был перерыв, мы теряем еще больше времени, пытаясь влиться обратно в работу. Мы совершаем вдвое больше ошибок, начинаем злиться и нервничать. С этим сталкиваются как мужчины, так и женщины. Творчество не приемлет многозадачности.

Перерывы, к сожалению, также вызывают привыкание. Мы жи­вем в культуре перерывов, и она ставит нас в условия, когда мы только и ждем, чтобы отвлечься. Скажите нет этому желанию. Чем больше раз вы произнесете «нет», тем меньше будете хотеть прервать работу. Ум можно сравнить с мышцей, которая из мягкой превращается в упругую и крепкую благодаря тренировкам. Чем больше мы сосредоточиваемся, тем сильнее становится разум. После первого трудного часа последующие воспринимаются легче. Потом мы не только привыкаем заниматься часами, но и начинаем чувствовать себя плохо, если не получается это сделать. Наступает пауза. Мы начинаем жаждать не перерыва, а возможности сконцентрироваться.

Сидя с ручкой перед чистым листом бумаги, который намереваемся заполнить романом, научной статьей, рисунком, патентом, поэмой или бизнес-планом, мы можем ощутить некое оцепенение, но перед этим надо найти в себе смелость вообще сесть за стол. Может, знание о том, что такие ощущения лишь часть естественного творческого процесса, и успокоит наши мысли, но продуктивности точно не прибавит. Мы начинаем искать вокруг себя источник вдохновения. И это правильный подход, но секрет мастерства заключается не в том, чтобы заметить видимое. Нужно рассмотреть невидимое. Глядя с завистью на чужие идеальные творения или даже на собственные, мы не можем увидеть или забываем, что в процессе их создания многое было отброшено, многое сломалось или вовсе не попало в финальную версию. Если у вас вышла идеальная страница, не возносите ее на пьедестал, а положите на стопку несовершенных страниц, скомканных и разорванных, бездарных и существующих только ради того, чтобы их выкинули. Это куча макулатуры — не неудача, а фундамент, благодаря которому только и может появиться идеальная страница.

Сила, обладающая величайшей созидательной мощью, которую мы можем вообразить, — это не мы, а то, что создало нас, и нам есть чему поучиться у этой силы. Будь то Бог или эволюция, но эта сила — беспощадный редактор. Она уничтожает почти все, что со­здает, посредством смерти, вымирания или вырождения, выбирая из оставшегося лучшее. Создание предполагает выбор.

Все, что нас окружает, начиная от природы и заканчивая культурой, было создано этим процессом. Каждый персик, каждая орхидея, каждый скворец, как и любое великое произведение искусства, науки, техники или бизнеса, появились благодаря тысячам неудачных попыток. Создание заключается в выборе, повторении попыток и неприятии. Хороший текст — это прекрасно отредактированный плохой текст; блестящая гипотеза — это то, что остается после краха большинства экспериментов; чудесно приготовленное блюдо — результат удачного выбора продуктов, нарезки, свежевания, очистки и выпаривания; отличный фильм получается не только из кадров, которые остаются в финальной версии, но и из тех, которые вырезали. Чтобы преуспеть в искусстве созидания, мы должны привыкнуть к тому, что будем часто терпеть неудачи. Холст не должен оставаться пустым. Мы должны с головой уйти в работу.

И когда приступим к творчеству, поначалу результаты будут плохими или не такими хорошими, какими станут позже. Это в порядке вещей. Мы должны научиться жить с этим. Всякий раз, когда мы начинаем изобретать, создавать или продумывать идею, когда начинаем делать что-то новое, в наших головах звучат голоса, выступающие за обыденность, готовые раскритиковать и все перечеркнуть. Мы узнаем большинство из них. Это призраки критиканов, судей, инвесторов и рецензентов из прошлого, настоящего и будущего, порождения нашего высокоразвитого стремления к сохранению прежнего порядка вещей, которые уговаривают нас остановиться и спасти себя от неизбежных трудностей инноваций.

Этих персонажей, которые на самом деле — это мы сами, конечно, следует радостно встречать, а не отвергать. Они важны и полезны, но обычно приходят слишком рано. Время для критической оценки, их время, наступает гораздо позже. Пока же им следует посидеть в отдельной комнате нашего сознания, не издавая ни единого звука, пока не потребуются редактирование, оценка и перекраивание. В противном случае они не только замедлят нашу работу, но и опустошат воображение. На то, чтобы написать сценарии для всех этих персонажей и озвучить их, уходит много энергии, которая требуется для выполнения работы.

То же самое можно сказать и персонажах-противоположностях. Порой внутренние критики уступают место ярым сторонникам инновации, которые поторапливают, заставляя мечтать о славе и блеске. Они представляют, как первая же неудачная строчка, которую мы записали, взорвет Бродвей. Они придумывают благодарственную речь для церемонии вручения Нобелевской премии, пока мы набрасываем идеи для названия научной статьи. Они практикуются в рассказе анекдотов на ток-шоу, пока мы пытаемся слепить первую страницу романа. Для этих голосов все новое, что мы делаем или задумываем, уже идеально. Отправьте их в ту же комнату ожидания, что и критиков.

Практически все из того, что мы можем создать, не получится с первого раза. Оно редко будет откровенно плохим. Скорее, бледной тенью среднестатистического. Главный смысл первого наброска в том, что он заполняет пустую страницу. Это искра жизни в болоте, прекрасная уже лишь потому, что служит началом жизни.

Начинать сложно, но продолжать еще труднее. Множество ящиков в рабочих столах по всему миру ломится от того, что было когда-то начато. Незаконченные наброски, детали изобретений, недоработанные идеи проектов, тетради с недописанными гипотезами, заброшенные патенты, незавершенные рукописи. Творчество — это монотонный процесс. Оно состоит из работы ранним утром и поздними вечерами, которая, скорее всего, не оправдается, будет удалена, стерта из памяти или отвергнута в процессе из-за отсутствия прогресса, но все же будет повторяться каждый день в течение нескольких лет. Тому, кто ищет красивой жизни, не следует заниматься искусством, наукой, инновациями, изобретательством или любой другой деятельностью, предполагающей творчество. Это длинный путь, в котором большинство поворотов неверны и заканчиваются тупиками.

И все же каким-то образом где-то в середине бесконечного рабочего процесса нечто начинает принимать форму. После десятого прототипа, сотого эксперимента или тысячной страницы набирается достаточно материала, чтобы начать процесс отбора. Вся та глина, которую вы в самом начале положили на гончарный круг, может стать не просто чем-то новым, а еще и стоящим.

Теперь наступает время сторонников привычного, наших внутренних критиков и судей, покинуть комнату ожидания, из которой они так рвались выйти. Они подслушивали все это время и готовы накинуться на вашу работу с синими ручками наперевес, такими же острыми, как зубы и когти. Позвольте им кричать. Разрешите беспощадно подвергать сомнению все данные, наброски или эскизы, вырезать все, что не должно попасть в финальную версию. Отбор — процесс кровавый. Прекрасная работа, которая создавалась на протяжении нескольких месяцев, может быть забракована в считаные секунды.

Это самая трудная часть. Мы — это сумма отведенного времени, мечтаний и поступков, а наши произведения воплощают в себе каждый из этих трех элементов. Отказаться от идеи может быть сродни потери конечности. Но на самом деле это не настолько серьезно, и многие уже проходили через это. Стадо должно сократить свою численность, иначе вымрет, и новая работа, которая не выдержит строгий отбор, может столкнуться с аналогичной ситуацией: она вряд ли вынесет рецензии, поступит в производство или получит патент, будет представлена на обозрение или опубликована. Внешний мир всегда будет более враждебно относиться к нашей работе, чем мы сами. Чем строже мы отбираем материалы, тем меньше у мира причин для претензий.

Когда суматоха утихает и остаются лишь самые подходящие и лучшие фрагменты нашей работы, наступает время начинать сначала. Сторонники обыденного, удовлетворенные до поры до времени, должны вновь удалиться в комнату ожидания, чтобы прошедшие отбор материалы, пусть их совсем немного, смогли превратиться во второй набросок, следующий прототип, видоизмененный эксперимент или переписанную песню, более сильную и лучше адаптированную.

И так продолжается процесс. Никаких эврик или вспышек вдохновения. Инновация — это то, что остается после неудач. Единственный способ правильно работать состоит в том, чтобы принять наше стремление к творчеству и желание оставить все как есть и заставить оба аспекта работать в нашу пользу. Секрет инновации — а может быть, и счастья — заключается не в победе нового над старым, а в равновесии между ними. Птицы не противо­речат гравитации, но и не позволяют ей приковать себя к земле. Они используют ее, чтобы летать.

Отправить