Глава 6.2
Херефорд и я…
В одну и ту же секунду мы применили гравитационные эрги одинаковой силы.
Между нами с треском проскочили синие молнии, воздух запестрил мелкими голубыми вспышками. Меня протащило назад на пару метров, Херефорда — примерно на то же расстояние. И такое я видел впервые: эрги нейтрализовали друг друга, не возымев почти никакого эффекта.
Зато ничего больше не надо было доказывать.
Моё кодо увидели все присутствующие, и свою часть сделки с Сильвер я выполнил сполна. Но теперь предстояло самое ценное — отстоять свидетелей, и это понимали обе стороны.
Участники собрания мгновенно перераспределили роли, и всё случилось за считанные секунды.
Херефорд сунул руку в карман плаща, его маска почернела, и меня откинуло на стену, на огромное деревянное панно с гравюрой Великой родовой битвы, пригвоздило к нему с такой чудовищной силой, будто прижало невидимой каменной плитой. Ни пошевелиться, ни выдохнуть.
Я распластался на стене с ощущением, что меня по ней размазали, распяли на ней, приколотив штырями к деревянной поверхности. В ушах зазвенело, адская боль снова раскалила правое бедро.
Оторвать себя от стены я уже не мог, мог только наблюдать и слушать…
— Заговор! — выкрикнул Фердинанд, отступая к боковой стене зала.
Его своим телом тут же прикрыл тэн Зивард.
— Присяжные! — одновременно с Фердинандом закричал патриций Орриван.
В то же время инспектор Жан-Жермес развернулся к делегации из Зеола и расчехлил револьвер. И пока его рука, выхватившая «питбуль» из кобуры, поднималась, чтобы расстрелять свидетелей, к нему бросился патриций Мэтто Соло, он стоял ближе всех. Грузный мужчина подмял под себя жилистого худого инспектора и повалил того на пол.
Раздался выстрел.
За ним — глухой стон патриция Соло.
К нему на помощь кинулся Ю-Вэй Сильвер. Старик налетел на инспектора, не давая тому подняться, трость Ю-Вэя мелькнула несколько раз, нанося точные и сильные удары по противнику…
Через мгновение послышались щелчки взвода курка и снова грохот: тэн Зивард выстрелил патрицию Ю-Вэю в спину. Пуля пронзила тщедушного старика и прошла навылет. Тот рухнул, как подкошенный.
— Дядя! — Ли Сильвер бросилась к Ю-Вэю, стаскивая на ходу перчатки и высвобождая главное своё оружие — искрящиеся молниями стальные когти.
Воздух наэлектризовался, нагрелся, наполнился дымом и запахом гари.
Патриций Орриван кинулся к боковой двери.
— Сюда-а-а-а! — завопил он и принялся выхватывать из толпы перепуганных до смерти присяжных и выталкивать их из зала одного за другим, не переставая при этом орать: — Сюда! Все сюда-а!..
В дверях мелькнула чёрная мантия государственного обвинителя, и он выскочил вслед за присяжными и Орриваном.
Последнее, что я успел увидеть, как Бартоло с диким рычаньем пытается сдёрнуть с запястья запретные путы, но те не поддаются, и он, плюнув на всё, кидается на инспектора, уже вскочившего на ноги.
От очередного выстрела вздрагивают стены.
Пронзительный женский визг режет сознание, его перекрывает чей-то тягучий долгий стон… звуки ударов, треск мебели, скрежет и звон стекла, выкрики множатся в моей голове… в глазах темнеет, а нижнюю часть тела я уже не чувствую…
— Никто из них не должен выжить. Найдите присяжных, и зачистим город, — раздаётся холодный и негромкий приказ Фердинанда.
…и тут я соскальзываю со стены.
***
На онемевшие ноги я поднимался целую вечность, иссушил всю свою волю, чтобы заставить себя просто выпрямиться.
Но так только казалось…
Силы восстанавливались с невероятной скоростью.
Пелена спала, и я наконец смог полноценно оценить ситуацию: два патриция, Мэтто Соло и Ю-Вэй Сильвер, лежали мёртвыми у подставки с гробом; раненый в плечо Бартоло боролся на полу с инспектором, а тот оказался сильным противником, несмотря на худобу и возраст; Фердинанда Ринга и его телохранителя, тэна Зиварда, вообще в зале не оказалось.
Но всё это мелочи.
Теперь я знал, почему меня отпустила стена.
Там, дальше, почти у самой театральной сцены, раскидав столы и стулья, дрались Херефорд и Ли Сильвер.
С растрёпанной причёской и перекошенным от злости лицом, охваченная демонической яростью, она билась насмерть, как и обещала. Директор отвлекла чёрного волхва на себя, и тому пришлось ослабить хватку, которой он меня держал. Но у Сильвер не было шансов.
Она понимала это и сознательно шла на жертву, предоставляя шанс мне.
Я ринулся к Херефорду, на ходу применяя сразу два эрга — кинетический и парализующий. «Тихара» я выкрикнул, «ксипра» мысленно представил. Со скрипом сдвинувшись с места, в волхва понеслись два стола, и следом за ними — парализующий разряд.
Мебель вспыхнула щепками ещё на подлёте к Херефорду, а вот молнии он пропустил. Его передёрнуло, он пошатнулся и замер на пару секунд, но этого Сильвер хватило, чтобы вновь броситься на него и всадить когти ему в грудь.
Ничего.
Он никак не среагировал.
Зато схватил Сильвер за горло, но та успела нанести Херефорду второй удар, в шею. Волхв только сильнее сжал пальцы и поднял женщину над полом, вытянув руку.
Директор задёргалась, захрипела, и в её затухающем хрипе я услышал гудение. Из последних сил она призвала к бою Шёпот. Зал охватили чёрные вихри, накрыли Херефорда и Сильвер, окутали место битвы рваным сизым туманом.
В дымке мелькнул высокий силуэт Херефорда, и я тут же применил к нему гравитационный эрг. Причём рискнул и намеренно трансформировал его, создавая острую механическую волну энергии, делая её продолжением своего кулака. Не сбавляя скорости, махнул им по воздуху, представляя, что бью Херефорда в основание подбородка, снизу…
…и чёрный волхв отшатнулся, запрокинув голову, будто действительно получил сильный удар.
А я продолжал бить его по лицу, в солнечное сплетение, в печень, в кадык и опять по лицу, без остановки.
Шляпа слетела с его головы, и он мгновенно отпустил хрипящую Сильвер. Та повалилась на пол и, лежа на боку, поползла в сторону, но Херефорда она уже не интересовала.
Он повернулся ко мне.
Замер на секунду.
И ринулся навстречу, широко расставив ладони, между ними сверкнули молнии парализующего эрга.
И только сейчас я заметил, что волос на Херефорде нет, он был совершенно лысый, его череп обтягивала тонкая, похожая на размокший пергамент, кожа. И пока он шёл на меня, его живая маска наполнялась чернотой, превращаясь в космическую бездну, в сгусток мрака и зла, в воплощение самой тёмной силы, какая только существует в этом мире.
Вариантов у меня оставалось немного — только щит.
— Асура вайу, — шепнул я, больше доверяя голосу, чем мыслям.
Надвигающийся Херефорд раздвоился в моих глазах, расслоился, разбился на мозаику, пространство между нами приобрело кроваво-красный оттенок.
Увидев щит, чёрный волхв остановился.
Молнии между его ладонями мгновенно иссякли, он застыл, определяя, что именно видит, и как на это реагировать. И пока он замер в нерешительности, я ускорил шаг, двигая перед собой щит и наполняя его силой своего кодо.
Херефорд попятился.
Я выставил руку вперёд, накапливая в ней энергию, посылая все потоки туда, в руку, готовясь снова выдать мощнейший гравитационный эрг, точный и безжалостный. Мышцы накалились до предела, до зудящего, рвущего кожу мороза, кодо наполнило правый кулак, делая его тяжёлым и превращая в орудие возмездия…
И тут опять прозвучал выстрел.
В то же мгновение моё правое предплечье, и без того покалеченное и сжатое бинтами, обожгло болью. Я зажмурился, но сразу же открыл глаза, понимая, что кость не перебило, рука сохранила способность двигаться, а значит, пуля прошла по касательной.
Этой же рукой я мгновенно расстегнул пиджак и вынул из кобуры револьвер, обернулся, одновременно выпрямляя локоть, взводя курок и высматривая цель.
А цель маячила от меня метрах в двадцати — инспектор Жан-Жермес всё же умудрился одолеть здоровяка Бартоло и теперь, весь в крови, пошатываясь, стоял со своим знаменитым «питбулем» наперевес.
Я не думал ни секунды.
Прицелился и выстрелил.
Пуля попала инспектору в грудь, тот снова пошатнулся, шагнул назад и с удивлением уставился на меня. С удивлением и недоумением, с ужасным неверием в происходящее. Он никак не ожидал, что у меня тоже есть оружие.
А потом его охватила боль.
Не только собственная, но ещё и моя, которой была пропитана пуля.
Инспектора затрясло в сильнейшей судороге, вены на его шее вздыбились, изо рта брызнула жёлтая пена, он вытаращился уже не на меня, а куда-то сквозь меня, сосуды в его глазах полопались, кровь потекла по щекам.
Давясь хрипами и собственной рвотой, инспектор сделал несколько шагов в мою сторону, повалился на колени, ещё раз вздрогнул, упал на пол и затих с открытыми глазами.
И тут до меня дошло: мой щит…
Красного свечения вокруг не было, мой щитовой эрг иссяк.
Я резко обернулся… и оказался лицом к лицу с Херефордом, его маска чернела прямо перед носом. У меня даже дыхание перехватило, и это последнее, что я успел осознать в тот момент.
Херефорд не дал мне опомниться.
Одной рукой скомкал ворот моего пиджака, а вторую руку сжал в кулак и принялся вколачивать его мне в живот. Он делал это не торопясь, будто смаковал, как меня корчит и выворачивает. Отводил руку и снова всаживал свой железобетонный кулак в мой пресс… отводил и всаживал… отводил и всаживал…
Не знаю, сколько раз он меня ударил.
После первого соприкосновения с его кулаком я выронил револьвер, после третьего — перестал что-либо понимать. А он всё бил и бил меня, не ускоряя и не замедляя темпа, его маска всё ближе приникала к моему лицу, обжигая кожу невероятной силой кодо, плавящей воздух.
Я закашлялся, подавившись собственной кровью, забрызгал чёрную маску Херефорда ярко-красной слюной. Этот ублюдок расхлестал мне все внутренности к чёртовой матери, и кровь, поднявшись из желудка, наполнила рот, растеклась по губам и подбородку.
— Рэ-э-эй! — С истеричным выкриком на Херефорда накинулась Сильвер.
Она всадила когти ему в предплечье той самой руки, которой он меня бил.
Волхв оттолкнул Сильвер одним движением, применив эрг, отмахнулся от неё, как от мухи, но Сильвер мгновенно вскочила на ноги, и не давая ему меня ударить, набросилась опять.
На этот раз она воткнула когти обеих рук ему в спину, прямо в поясницу, и резанула вверх, насаживая врага на пластины.
— Ксипра, — послышался её тихий выдох.
По телу Херефорда пронеслись белёсые молнии парализующего эрга, волхв передёрнулся и застыл, ослабляя хватку. Мой воротник выскользнул из его пальцев, и я упал на колени, не в силах удержаться на ногах. Сплюнул собравшуюся во рту кровь, вытер пальцами губы и кое-как поднял голову, выискивая глазами Сильвер.
Я не сразу её узнал.
Пока я приходил в себя, она изменилась.
Её волосы стали красными, кожа на лице посерела и покрылась чёрными пятнами, в нос ударил запах разложения. Сильвер сменила демона, я это понял, когда разглядел её голое плечо, она разорвала на себе горловину платья, чтобы добраться до своих татуировок призыва.
Не вставая с колен, я вынул из кобуры на левом запястье нож, самый крупный из всех, что у меня были, и, размахнувшись, воткнул его в живот Херефорда по самую рукоять, а потом ещё и провернул клинок внутри его тела. В удар я вложил не только силу мышц, но и энергию кодо.
Теперь мы — я и Сильвер — держали Херефорда на клинках по обе стороны. Она со спины на пластинах когтей, а я спереди на ноже.
Но этого было мало.
Ничтожно мало.
Отпустив рукоять ножа, я оглядел пол вокруг себя, выискивая револьвер.
В это время Херефорд уже опомнился, его будто разморозили, и он тут же начал действовать.
Рывком вытащил мой нож из живота, одновременно с этим завёл вторую руку за спину и схватил Сильвер, вонзив пальцы в её голое плечо с татуировками. Женщина пронзительно вскрикнула, и такого крика боли я от неё ещё не слышал.
Кожа на её плече мгновенно оплавилась, а когти… они оторвались от пальцев и остались торчать в пояснице Херефорда. Он размахнулся и всадил в грудь Сильвер мой нож, тот самый, который она принесла мне и лично закрепила в ножнах на запястье пару часов назад…
И пока всё это происходило, я остервенело искал револьвер и даже не сразу понял, как его холодная рукоять оказалась в моей горячей потной ладони. Я вскочил на ноги, на ходу взводя курок, приставил ствол кольта к виску чёрного волхва и выстрелил, вышибая из его головы сноп чёрных и серебристых брызг.
Нет, я его не убил.
Конечно, нет.
Но мою боль он почувствовал наверняка. Его затрясло. Он отшвырнул Сильвер в сторону, обхватил голову руками и застонал. Потом, и вовсе, упал на колени и закачался взад и вперёд.
Не теряя времени, я спрятал револьвер в кобуру и вынул из кармана брюк запретные путы, схватил Херефорда за воротник кожаного плаща, прижал спиной к себе и быстро обмотал серебристую верёвку вокруг его шеи. Затянул её, приложив столько силы, сколько у меня ещё оставалось.
Волхв захрипел, издав мерзкий хлюпающий звук, вцепился пальцами в верёвку в попытке её снять. Я толкнул ногой ослабшего Херефорда меж лопаток, тот упал плашмя и замер, я же принялся быстро обшаривать его карманы.
И почти сразу нашёл то, что искал.
Пулю из моего бедра.
Спрятал её во внутренний карман пиджака, потом опять достал кольт из кобуры. В нём оставалось ещё три пули. Склонившись над замершим без движения волхвом, я приставил ствол револьвера к его лысому затылку, взвёл курок и сделал ещё один выстрел. Теперь, когда в Херефорде не было кодо, возможно, вторая пуля добила его.
Возможно.
Я убрал револьвер в кобуру и оглядел зал.
Вокруг творилась полная разруха: столы и стулья разбросаны, пол усыпан осколками посуды, щепками и обломками мебели, окроплён брызгами крови. Посередине всего этого хаоса стоял гроб с неизвестным человеком, выловленным в Канале любви, а вокруг него лежали мёртвые тела двух патрициев Ронстада, инспектора Жан-Жермеса и Бартоло Соло.
Хотя нет… кажется, Бартоло дышал.
Но мне было наплевать и на него, и на всех остальных, я бросился к Сильвер.
Херефорд зашвырнул её к самой сцене. Женщина лежала на спине, из её груди торчала рукоять ножа, верх платья пропитался кровью, голое плечо покрывали теперь не татуировки, а красные ожоги… и её руки… её руки теперь не были костлявыми. Потеряв демонические когти, они превратились в обычные женские руки, худые и хрупкие.
— Док, — прошептал я, склонившись над Сильвер.
Она дышала неровно, с тихими хрипами, и молча смотрела на меня, но я знал: она умирает, и шансов выжить у неё нет никаких.
Я слегка притронулся к рукояти ножа пальцами, чтобы размягчить его, мутировать сталь клинка и вынуть из тела Сильвер, причиняя ей минимум боли. Когда дело было сделано, я не церемонясь, порвал ворот платья, чтобы увидеть рану на её груди.
— Не надо… — прошептала она.
Её взгляд умолял и требовал, чтобы я оставил её в покое.
В ответ я лишь покачал головой. Не того она об этом просит.
Потом быстро огляделся. Увидев скатерть на опрокинутом столе, я сдёрнул её и оторвал приличный кусок. Скомкал, промокнул кровь вокруг раны и приложил сверху.
— Крепитесь, док, — тихо сказал я ей. — Вместе пришли, вместе уйдём. Я доставлю вас к Хлое… она вылечит…
Я сам не верил в то, что говорил. Здесь никакая рунная ведьма не поможет, даже много рунных ведьм…
И тут меня пронзило.
Много рунных ведьм.
Я нашарил в кармане пиджака кулон Эстер и обхватил его грязными липкими пальцами. На самом деле, я не верил ни свету, ни надежде, но больше у меня ничего не осталось.
Я приподнял затылок Сильвер и надел на неё нитку с мерцающим круглым кулоном. Директор уже не смотрела на меня, она теряла сознание, уходила в небытие, оставляла этот мир…
Я уже собрался взять её на руки, но тут услышал за спиной скрип стекла. Вскочил и обернулся.
В зал вошла Сильвия, бледная, заплаканная, с трясущимися руками.
— Тео… что здесь… — выдохнула она, с ужасом оглядывая зал и мёртвые тела.
— Уходи, — бросил я ей.
Она мотнула головой.
— Дядя пытался увезти меня насильно, но я вырвалась и сбежала… я без тебя никуда не поеду… Тео… там гвардейцы сняли оцепление, разбежались кто куда, суматоха, что-то происходит, я слышала крики… там, на улице… а тут выстрелы. Ничего не понимаю, Тео.
На эту блаженную принцессу мне было особенно наплевать.
Но тут в зал вслед за Сильвией ворвался запыхавшийся тэн Зивард с винтовкой наперевес.
— Ваше Высочество, нужно немедленно уезжать, иначе не успеем… — Он смолк, увидев меня живым.
Избитым, окровавленным, раненым, но всё же живым.
А потом он заметил лежащего без движения Херефорда, от неожиданности открыл рот и с ужасом посмотрел на меня.
— Ах ты ублюдок…
Забыв о Сильвии, Зивард вскинул винтовку.
Но я опередил его — мой гравитационный эрг отшвырнул тэна на ту же самую стену, к которой до этого меня придавил Херефорд. Зивард был обычным человеком, и против меня у него не было шансов.
— Тео… Тео, что ты делаешь? — всхлипнула испуганная до смерти Сильвия. — Тэо, это же Эдуард!
Я направился к распятому на стене Зиварду, а тот с диким трепетом смотрел на меня. Он ждал расправы. Прямо на ходу я поднял в воздух все осколки стекла, какими был усыпан пол, и они послушно собрались вокруг меня, готовые выполнить любой мой приказ.
— Тео! Нет! — закричала Сильвия, с воплем отшатываясь к двери.
Не сбавляя шага, я выставил руку ладонью вперёд, и весь стеклянный рой устремился в Зиварда, на лету мутируя в смертоносные крупные иглы.
Сильвия зажмурилась и завизжала.
Правда, по моей задумке в тэна попали не все иглы, убивать его сразу я не собирался. Тело мужчины пригвоздило к стене, но крик боли он сдержал, до крови закусив губу.
Сильвия продолжала визжать, а я в это время подошёл к Зиварду.
— Всё эти дни я помнил о пуле, тэн, как вы и просили, — сказал я ему. — А теперь ответьте, где моя сестра Ребекка?
Губы тэна задрожали так сильно, что он еле смог выговорить:
— В Эг… Эг… вуде.
— Как мне её оттуда забрать?
Тэн не ответил. Я без раздумий достал из кобуры револьвер, взвёл курок и молча выстрелил Зиварду в бедро, дробя ему кость.
Сильвия опять завизжала.
— Тео! Господи! Ты сошёл с ума… — и упала в обморок прямо у двери.
Вот теперь Зивард завопил, заголосил, заорал, как безумный. И как только он притих, не в силах больше орать, я терпеливо повторил свой вопрос:
— Как мне забрать Ребекку из Эгвуда, тэн?
Глаза мужчины наполнились слезами, те потекли по мертвецки бледным и оцарапанным щекам, оставляя на них блестящие дорожки, пропитывая солью порезы.
— Ше… Ше… Шеридан… — выдавил он еле слышно. — Скажешь… скажешь пароль: «У меня послание для безродной красотки». Он тебя… допустит… к Ребекке.
— Для безродной красотки?
— Да…
Я взвёл курок и приставил револьвер ко второй ноге Зиварда. Тот зажмурился, готовясь к выстрелу и новой порции боли. Только тратить драгоценную последнюю пулю на этого ублюдка я не собирался. Я мог убить его другим способом.
Только не успел.
В коридоре послышались тяжеловесные неритмичные шаги и шумное скулящее дыхание, будто шёл не человек, а животное… гигантское животное.
Я медленно обернулся, и при одном только взгляде на дверь меня окатило холодным потом.
Еле вмещаясь в дверной проём, в зал настойчиво лезло нечто. Сначала показалась его голова, вытянутая, безволосая и безносая, с круглым ртом и бездонными пустыми глазницами.
Длинные передние лапы сжали и почти без усилий проломили колоды в попытке расширить вход. Оно сгорбилось, втащило огромное худое тело, обтянутое серой и блестящей кожей с мелкими хитиновыми чешуйками, и шагнуло вперёд, выставив когтистую перепончатую лапу и проскребя верх проёма костяным веером хребта.
От охватившего меня ужаса я не мог пошевелиться.
Да я даже дышать был не в состоянии.
Оцепенев, смотрел, как оно входит в зал, занимает собой всё пространство, с шумом втягивает воздух жерлом-ртом, устланным частоколом мелких треугольных зубов.
И только через несколько бесконечных секунд мой угнетённый паникой мозг осознал: передо мной харпаг.
***
Первым делом он увидел лежащую в обмороке Сильвию.
Склонил голову, раскрыл пасть шире и вывалил на лицо и грудь девушки огромный сизый язык, поелозил им, оставляя на одежде и волосах Сильвии тягучие нити желтоватой слюны.
Глаза чудовища вспыхнули белым и тут же погасли.
С мерзким прихлёбывающим звуком харпаг втянул язык в рот, выпрямился… и шагнул мимо Сильвии. Девушка не представляла для него ценности.
— Господи… не успели… — выдохнул Зивард, задёргался, застонал, но иглы держали его насмерть.
Услышав стоны и шум, харпаг дёрнул головой, правда, на беззащитного Зиварда взглянул только мельком. Тварь почуяла кодо лишь во мне и уже выбрала свою основную цель.
В наступившей тишине я отчётливо услышал, как затрещали его мелкие хитиновые чешуйки, и с причмокиванием перекатился язык в круглой чёрной пасти. А потом внизу, в холле, кто-то громко позвал на помощь, но тут же стих, испустив короткий хрип.
Харпаг наклонил голову, уставившись точно на меня, и не было никаких сомнений: эту жрущую адептов тварь убить я не смогу.
А вот ослабить…
Не делая резких движений и кое-как унимая внутреннюю дрожь, я поднял руку с револьвером, нацелил ствол харпагу в голову, точно между глаз, потом чуть опустил руку, взяв на мушку зубастый рот твари.
Грохот выстрела оглушил зал.
Не знаю, попала ли пуля туда, куда я рассчитывал.
Пронзительный визг харпага резанул сознание до ледяного мороза по коже, до дрожи в поджилках. Тварь кинулась на меня, сотрясая зал тяжестью шагов. Вариант у меня оставался один — бежать.
И я побежал.
Забыв про раны, чудовищную усталость и боль, забыв, наверное, даже своё имя и цель, с которой я сюда пришёл. Задача разом поменялась и заполнила собой всё моё нутро, сводя жизнь к одному моменту — убрать харпага, устранить его.
Я пронёсся с десяток метров и скользнул под бронзовую подставку с гробом, тварь снесла мою защиту в один мах лапой. И гроб, и подставка пролетели метров сорок и рухнули в конце зала, прямо на театральную сцену.
Лёжа на спине под нависшей надо мной тварью, я мог надеяться только на кодо. Кинетический эрг обрушил на спину харпага все три гигантские люстры — со звоном и скрежетом те ударили точно в цель.
Это дало мне возможность перекатиться на живот и вскочить, но, поднявшись, я тут же почувствовал, что харпаг принялся жрать моё кодо прямо на расстоянии. Чешуйки на нём ощетинились, глаза снова вспыхнули, на этот раз не белым, а жёлтым.
И пока он стряхивал с себя люстры, его рот вытягивался, выворачивался, выпуская наружу серые дёсны с рядами зубов. Харпаг с шумом втянул воздух, и за один бесконтактный глоток успел выхлебать приличную долю моей силы.
Значит, эрги лучше не применять — хренова тварь моментально цепляется к энергии адепта и выжирает его кодо. Выходит, кроме физической силы, мутаций и оружия мне уже ничего не поможет.
Я вспомнил, что при Зиварде была магазинная винтовка, и валялась она сейчас где-то в районе главного входа.
Без раздумий я кинулся туда. Харпаг, сбросив с себя люстры, устремился за мной. Оружие я увидел у стены, в куче стеклянных игл, которые сам же сюда и швырнул. Добежав до цели, я упал на бок, прямо на иглы, ухватился за приклад винтовки, подтянул к себе и, перевернувшись на спину, выстрелил наугад.
Пуля угодила харпагу в живот, тот на секунду приостановился и снова пошёл на меня. Провернув барабан, я выстрелил ещё, на этот раз прицелившись твари в горло. Но харпаг не стоял на месте, и я промазал. Пуля попала в плечо.
Дьявол…
Времени у меня не осталось, но последний выстрел я всё же успел сделать. Приставил ствол винтовки харпагу к голени и нажал на спусковой крючок.
Нога твари подогнулась.
С рвущим душу визгом харпаг отшвырнул винтовку на середину зала и придавил меня когтистой лапой к куче стекла. Осколки пронзили моё тело снизу, харпаг буквально насадил меня на них, а потом его длинные сильные пальцы сомкнулись на мне, обхватив всю нижнюю часть тела, от живота до колен, и начали сжимать.
Я сгрёб стекло в ослабевших ладонях, мутируя его на ходу во что-то острое и стальное, даже не знаю, во что именно, и машинально всадил орудия в пальцы твари.
Опять раздался визг, но харпаг меня не выпустил, лишь сильнее стиснул пальцы.
Всем своим естеством я почувствовал треск левой бедренной кости, по ноге прокатилась волна морозного жара, слепящая боль пронзила до самого темечка и на мгновение вытолкнула сознание… Через секунду я пришёл в себя, но уже мало, что ощущал. Тело онемело.
Харпаг поднял меня над полом, приблизил к своей вонючей морде и, разинув пасть, вывалил на меня шершавый язык, как до этого делал с Сильвией. Едкая слюна потекла по лицу и шее, пропитала одежду на груди. Харпаг водил по мне гигантским языком и ждал чего-то… возможно, чтобы для защиты я применил кодо.
Хрен ему, а не кодо.
Из последних сил, уже почти негнущимися пальцами, я нашарил кобуру на правом запястье, вынул один из метательных ножей и, слабо размахнувшись, отправил клинок в пустую глазницу твари.
Харпаг взвыл, отбросил меня на порушенные люстры и обхватил лапами морду. Так я выкроил себе ещё немного времени…
Только и мне самому понадобилось не меньше минуты, чтобы прийти в себя. Пока харпаг скулил, толкая пальцы себе в глазницу, я стёр с лица едкую слюну, сплюнул кровь и пополз к противоположному краю зала. Силы во мне почти не осталось… никакой силы… зато созрел план.
Только бы добраться.
По пути я сгрёб винтовку, подтянул, ухватив за ствол. Подогнул правую ногу под себя, оперся на ладони и одно колено, стараясь как можно меньше шевелить левой ногой. Харпаг прилично помял её. Кость, вероятно, была не сломана, но треснула, это точно. Навалившись всем весом на винтовку и используя её, как костыль, я наконец поднялся.
Постоял так немного, побеждая головокружение, и поковылял в сторону сцены.
Каждый шаг приносил боль, прерывал дыхание, опухоль в левой ноге росла. А ещё… чёртов харпаг перестал скулить, что наводило на нехорошие мысли.
И точно. За спиной снова раздались звуки грузной поступи.
Я ускорил шаг, если моё неуклюжее ковыляние вообще можно было назвать шагами. Деревянный приклад винтовки чаще застучал о каменный пол… ещё несколько шагов… ещё несколько… стук приклада… шаг… стук… шаг…
Вот и сцена.
Я бросился на невысокий подиум плашмя, откинул винтовку и пополз. Но уже догадывался, что не успею, мне просто не хватит скорости. Увы, я не ошибся.
Харпаг настиг меня, когда я уже почти добрался до опрокинутого гроба. Он снова обхватил меня лапой, на этот раз сжав предплечья, чтобы я не смог шевелить руками и снова не угодил ему чем-нибудь в глаз.
Он решил больше не рисковать и не приближать врага с ножами к своей морде, поэтому поступил проще: поднял меня над сценой на высоту своего роста, а оттуда с силой швырнул вниз, о пол. Он глушил меня, как глушат рыбу о камень, чтобы я, наконец, затих и дал себя сожрать.
И у него почти получилось.
Я ударился прямо о гроб, приложился так, что в глазах поалело и раздвоилось. Крышка с хрустом сдвинулась, и из гроба вывалилось тело, окатив смрадом округу. На это я и рассчитывал, вспомнив рассказы Генри Ордо о том, как харпаги каждый Час Тишины атакуют кладбище. Когда в городе столько живых адептов, почему они ищут мёртвых и разложившихся? Возможно, для них это особое лакомство, не знаю…
Мой расчёт был построен на голой догадке.
Да, нехорошо осквернять чьё-то мёртвое тело, но именно сейчас от морали я был далек как никогда. И, кажется, в своей догадке оказался прав.
Харпаг, учуяв запах разложения, переключился на мертвеца. Не в состоянии бороться с желанием, он склонился над телом и, прежде чем приняться за трапезу, сначала прошёлся по мертвецу языком, раскрыв пасть и выставив зубы.
Это мне и было нужно.
Я отполз на полметра и дотянулся до бронзовой подставки, что валялась рядом с раскрытым гробом. Под раскалённой ладонью металл начал мгновенную мутацию, и пока харпаг занимался своей новой едой, я выплавлял оружие. Мне бы подошло что-то тяжёлое и большое… что-то, похожее на секиру…
Именно она и появилась в моей руке.
Двуручный боевой топор, громоздкий и острый. Опираясь на него, я кое-как поднялся, пошатнулся, еле удержавшись на одной здоровой ноге. Теперь главное, чтобы сил хватило и на остальное.
Подтащив секиру ближе в харпагу, я обхватил длинную рукоять двумя руками, чуть согнул правую ногу в колене, а левую вытянул вбок, собрал всю свою волю… и с выкриком чудовищного напряжения поднял секиру над головой.
Нет, я не собирался отсекать харпагу голову, для этого у меня не хватило бы сил.
Лезвие-полумесяц вонзилось точно в основание языка, у самого рта твари, заодно отхватив и часть его зубов. Харпаг раззявил пасть и взревел, окропив округу брызгами жёлтой слюны.
Я сощурился, мутировал топор ещё раз, превращая его в копьё, и отправил его харпагу точно в разверзшуюся от рёва глотку. Копьё мутировало снова и ощетинилось внутри пасти острыми пиками-баграми.
После этого я упал на спину, перекатился и завалился за край сцены.
И сделал это очень вовремя.
От боли и ярости харпаг принялся разносить деревянную сцену в щепки, ломал и вырывал доски, отшвыривал в стороны, визжал. Потом полез когтистыми лапами себе в пасть в попытке выдернуть багры, но сделал себе только больнее и опять принялся за погром сцены.
Я пополз к Сильвер. Она лежала совсем рядом, в углу, и тоже рисковала попасть харпагу под горячую руку. Пока озверевшая тварь тут всё не разрушила и не перетоптала, нужно было уносить ноги.
Сначала мне показалось, что директор просто лежит без сознания… ну конечно… поэтому она такая бледная…
Я склонился над Сильвер.
— Док?..
Ответа не последовало. Я прижал дрожащие пальцы к её шее, проверяя пульс… прижал сильнее… ещё сильнее… задержал дыхание…
Пульса не было.
Не было.
Я приник ухом к её груди, замер, весь превращаясь в слух.
Ничего. Могильная, тотальная тишина.
Сильвер умерла.
***
Харпаг неистово визжал где-то сбоку, совсем рядом, но я слышал в себе лишь гробовое безмолвие и пустоту.
— Что же вы, док?.. — выдохнул я Сильвер в лицо, будто она мне ответит.
Монстр продолжал орудовать лапами, и нужно было срочно решать, что делать дальше.
— Вместе пришли, вместе выйдем, — снова обратился я к бездыханной Сильвер.
Одной рукой взял её под лопатки, второй под колени, оперся на обе ноги, зажмурившись от боли, и поднял Сильвер над полом. Её мёртвое тело было тяжёлым, очень тяжёлым, но я должен был вынести его отсюда.
Я сделал шаг вперёд, наступив на покалеченную левую ногу, и не сдержал стона, опять зажмурился, сделал ещё шаг, потом ещё один и ещё…
Харпаг верещал уже где-то позади, рвал занавес сцены, скрежетал мебелью, а я всё шёл и шёл, не сбавляя скорости, но и не набирая её. Быстрее я не мог, но и замедлиться себе не позволял, будто превратился в механического человека с точно заданной скоростью движения и размером шагов.
Под моими подошвами хрустели щепки, обломки штукатурки и куски фресок. И пока я шёл посреди этого погрома, успел бегло оглядеть зал.
У правой стены лежал окровавленный Бартоло Соло, его мёртвый патриций покоился дальше, отброшенный харпагом с дороги, ещё дальше я увидел дядю Ли Сильвер Ю-Вэя, старик лежал на животе, раскинув руки, и в одной из них была зажата трость.
Тут же, на спине, распластался инспектор Жан-Жермес, в луже крови и жёлтой пены. Тэн Зивард так и остался распятым на стене, он умер, истекши кровью и окрасив под собой деревянное панно.
А вот чёрного волхва Херефорда в зале не оказалось, как и Сильвии…
Я среагировал на это равнодушно, сейчас у меня имелась совсем другая задача, и мщение в неё не входило. Если я выживу, то отыщу своих врагов всё равно, переверну весь Бриттон, если понадобится.
Но не сейчас.
Я миновал проломленный дверной проём, прошёл коридор и по широкой лестнице начал спускаться вниз, в холл. Вокруг царила тишина. Ни голосов, ни звуков, будто всё вокруг вымерло.
В холле я наткнулся на растерзанное тело юноши-камердинера. Его бордовая ливрея была разодрана в клочья, гранитные плиты пола пестрели разводами, сгустками и пятнами крови.
Я проследовал дальше, распахнул ногой двустворчатую дверь и медленно спустился с крыльца на отсыпанную белым гравием дорожку, ведущую через аллею с кипарисами и фонтанами. Идти надо было далеко, и я шёл… шёл, как заведённый.
Утреннее солнце светило ярко, как и прежде, на небе не было ни облачка.
Прекрасный день…
Только с каждой секундой мёртвая Сильвер становилась всё более тяжёлой.
Я приостановился, чуть поменял положение рук, удобнее перехватывая тело, и пошёл дальше. Ни гвардейцев, ни полицейских, ни военных агентов на территории резиденции Орриванов я не увидел, только брошенные впопыхах временные заграждения, где раньше располагались кордоны.
Минут через пятнадцать я миновал аллею и вышел к въездным воротам. Те стояли распахнутыми.
Улицы города встретили меня мёртвой пустотой. Брошенные автокэбы, разбитые окна первых этажей, раскуроченная уличная мебель и трупы… изуродованные, частично обглоданные… мужчины, женщины, дети… те, кто не успел спрятаться, потому что не ждал нападения.
Я слышал, как кто-то стонет по закоулкам, слышал хруст и чавканье, слышал плачь, визг, рычанье, треск и скрежет, видел дым и огонь, охвативший несколько зданий, видел заляпанные кровью стены, столбы и тротуары… и продолжал идти.
Пройдя ещё метров сто, я остановился.
Оглядел посеревшее лицо Сильвер, её бескровные губы, растрёпанные чёрные волосы, безжизненные лисьи глаза, потом оглядел такие же безжизненные дома вокруг и сказал негромко.
— Асура вайу.
Пространство раздробилось, расслоилось, размножилось, вбирая в себя все цвета красного, от бледно-розового до бордового, почти чёрного. С каждой секундой мой щитовой эрг обрастал всё новыми слоями, рос и ширился, охватывая улицу.
На высвобожденное кодо харпаги среагировали почти сразу.
За стеной красных всполохов я заметил, что с крыш и подворотен, из разбитых окон и раскуроченных дверей выползают десятки жаждущих энергии тварей.
Я снова сделал шаг, хотя ног почти не чувствовал, равно как и не ощущал ни боли, ни усталости, ни горя, ни паники.
Во мне осталась только цель.
Я направился вдоль улицы, двигая вместе с собой кроваво-красную мерцающую сферу. Харпаги плелись следом, жадно присасываясь к моему кодо, и чем дальше я шёл, тем больше их становилось.
Они сползлись на меня со всего города.
А я продолжал идти, но уже намного медленнее, чем раньше, я истратил все силы и волю на этот жуткий и долгий поход.
Но всё равно шёл.
И прожорливые твари шли вместе со мной. Десятки, сотни тварей. Их уже не вмещала улица, и они ползли по крышам, цепляясь когтями за карнизы, прыгали по окнам… и жрали… жрали моё кодо. Щит истончался на глазах, терял слой за слоем, светлел и из бордового превращался в мутно-белый.
Я остановился, наклонился и положил Сильвер у ног.
А когда выпрямился, то увидел, что щита больше нет.
Сотни харпагов обступили меня плотным живым кольцом, ненасытные звери исходили слюной, ожидая, что я выдам им ещё порцию такого же прекрасного и вкусного кодо. Только во мне его не осталось, они выжрали всё до дна.
Вдруг несколько харпагов посторонились, пропуская вперёд одного из сородичей, самого крупного, с плотным мускулистым телом и большой головой с белыми неравномерными отметинами во весь лоб.
Грузно передвигая лапами, он подошёл ко мне вплотную, наклонился и приблизил морду к моему лицу. Изучал меня внимательно и долго, будто никак не мог взять в толк, какого чёрта я сюда явился.
Убивать меня он не спешил, понимал, что никуда не денусь.
Не знаю, умеют ли харпаги хмуриться, но мне показалось, что он сделал именно это. Шагнул назад и провёл пальцами по отметинам на лбу, будто задумался. И на одном из его длинных пальцев я увидел перстень… могу поспорить, это была одна из Пяти Печатей. А ведь похожую я сегодня уже видел у Фердинанда Ринга на руке.
Но сейчас это ничего не меняло.
Ни для харпагов.
Ни для меня.
***
Я задрал голову и проорал в ярко-синее небо:
— Ка-а-а-а-а-ай! Новая кровь! Кай! Я хочу в твой Искусственный са-а-а-ад! Кай, ты слышишь меня?
— Слы-ы-ы-ш-ш-шу… слы-ы-ы-ш-ш-шу… — зашептало отовсюду.
И этот жуткий Шёпот услышал не только я.
Харпаги заволновались, принялись суетливо переглядываться, их главарь коротко рыкнул и скрылся среди толпы сородичей. На меня твари уже не обращали внимания, будто разом забыли, что я существую.
У них появилась проблема — Гарпия Кай.
И пока они толкали друг друга и рычали, сбившись в кучу, я оттащил тело Сильвер к стене ближайшего дома, а сам, не в силах больше ни ходить, ни стоять, опустился на тротуар рядом с ней, навалился на стену спиной и вытянул ноги.
Я ждал Кай, и она явилась.
Мерцая длинными седыми волосами, в одной полупрозрачной сорочке и босиком, женщина врезалась в толпу харпагов без предупреждения, круша могучих монстров. Всем её движениям вторил мужской силуэт с мощными плечами — демон, стоящий за её спиной и вдвое превосходящий самого большого харпага. Весь лоснящийся блеском, в алых длинных одеждах. Его глазницы на голом черепе с изогнутыми рогами горели белым. За ним тянулся шлейф из пепла, чёрных вихрей и угольной пыли.
В отличие от Сильвер, Кай не воплощала демона в собственном теле и не делилась с ним своей человеческой уязвимостью, она выпускала демона на волю и управляла им на расстоянии.
Наверняка, это требовало огромной силы.
И сила у Кай имелась, огромная сила…
Харпаги, кто с визгом, кто с рычанием, набрасывались на демона, наносили ему удары, царапали и грызли, кромсали и били лапами, тот отвечал им не менее жестоко, рубил искрящимися когтями, очень похожими на когти Сильвер, только в разы более мощными.
Внезапно из-за спины Кай высыпали сотни полупрозрачных воинов с мечами. Я не разбирался в искусстве призыва, но, возможно, это были фантомы умерщвлённых ею людей и призванных для боя.
Тот самый легендарный Искусственный сад.
И от вида этой бестелесной и бессмертной армии у меня перехватило дыхание.
Видимо, у харпагов тоже.
Они бежали.
Выжившие спешно уносили лапы-ноги, кто-то был настигнут, но кому-то удалось скрыться и исчезнуть в чёрной дымке. Через полчаса от огромной толпы опаснейших тварей остались только изрубленные туши в лужах сизой крови.
И Гарпия Кай стояла посреди этой затихшей бойни, без единой царапины, даже не запыхавшаяся. Её демон исчез, как и фантомная армия.
Кай направилась ко мне. Её босые ноги ступали по уличной брусчатке с размеренным стуком, и пока она шла, Шёпот охватывал моё сознание:
— Ты говорил что-то про новую кровь, адепт?
— Говорил, — ответил я тихо.
— Ты себя предлагаешь?
Женщина подошла ко мне и заглянула прямо в глаза.
— Как договоримся, — выдавил я.
— Ты знаешь, что тебя ждёт? — спросила она, не открывая рта, не шевеля даже губами. Она разговаривала со мной Шёпотом.
На последний вопрос ответа у меня не нашлось.
На самом деле, я не знал точно, что меня ждёт, если я попаду в Искусственный сад Гарпии Кай, но что-то очень плохое, тут можно было не сомневаться. Однако я исчерпал своё кодо намеренно, чтобы Кай не захотела сожрать меня сразу, пустой я был ей не нужен, и у меня оставался крохотный шанс, что чёрную вдову я не заинтересую.
Не получив ответа, Кай сказала:
— Не буду скрывать, я хочу тебя в свой Искусственный сад… захотела сразу, как только увидела, сколько в тебе кодо. Правда, сегодня ты потратил всё на харпагов. Восстанавливать силу тебе придётся довольно долго. И как только ты вновь наполнишься кодо, я поглощу тебя. Можешь не сомневаться. Только ты не похож на человека, который добровольно отдаст свою жизнь чёрной вдове. В чём подвох, адепт?
Я качнул головой.
— Подвоха нет. Есть условие.
— Условие? — Кай вскинула тонкие серебристые брови. — Ты смеешь ставить мне условия? — Она задумалась и после недолгой паузы ответила: — Что ж, ты помог мне сегодня, собрал харпагов на своё сладкое кодо. Мне не пришлось бродить по городу в поисках этих тварей, ты сократил Час Тишины до получаса, и тем самым спас десятки невинных жизней… Итак, что ты хочешь?
Я посмотрел на окоченевшее тело Сильвер.
— Её возможно вернуть?
Кай улыбнулась, даже не взглянув на директора.
— Она мертва, глупый мальчишка.
— Я знаю. Но сильнее тебя в этом городе нет никого. Ты мастер призыва и работаешь с мёртвыми.
Женщина отвернулась от меня и посмотрела на Сильвер, сначала от удивления распахнула глаза, а потом нахмурилась.
— Как ты это сделал?
— Сделал… что?
Кай пронзила меня подозрительным взглядом.
— Как ты оставил её здесь?
— Кого? — снова не понял я.
— Ли Сильвер… она мертва, но всё ещё здесь… она всё ещё привязана к своему телу.
Меня разом прошиб пот. На самом деле я не питал надежды, что Сильвер можно хоть как-то помочь, но должен был испробовать все варианты, даже самые безумные. Когда-то она спасла мне жизнь, и я должен был вернуть ей должок…
— Может, это из-за кулона рунной ведьмы? — пробормотал я.
Кай покосилась на шею Сильвер, там мерцал круглый кулон с рунным светом.
— Возможно, — ответила она вслух, но мысленно сделала свой вывод. — Значит, ты хочешь, чтобы я вернула её? Что ж, если Ли Сильвер всё ещё здесь, то я могу попробовать.
Кай отошла на середину улицы, вскинула руки, и над её головой вспыхнули большие белые глазницы.
Я сразу узнал их. Они принадлежали тому демону, что дрался с харпагами. Вскоре показался и он сам, в том же алом плаще, с рогатым черепом, величественный и опасный.
Кай отпустила его от себя, и демон медленно подлетел к лежащей на тротуаре Сильвер, навис над ней, провёл по её телу когтистым пальцем от шеи до самых ступней, разрезая и одновременно снимая с неё одежду.
Потом он выпрямился, и обнажённое тело Сильвер поднялось в воздух.
И по мере того, как она возвышалась, свет вокруг мерк, пространство темнело, будто выворачивалось наизнанку, показывая свою тёмную сторону. А Сильвер всё поднималась и поднималась над городом, пока её тело не превратилось в мутную неясную точку на фоне почерневшего неба.
Я улёгся на тротуар, не сводя глаз с Сильвер, тяжело дышал, истекал кровью и наблюдал, как она вспыхивает там, в далёком тёмном пространстве, пылает всё ярче и так же медленно и торжественно опускается обратно.
Демон положил её рядом со мной.
Его бесконечно-яркие глаза оглядели меня с интересом и восторгом, он дотронулся до моего лица длинным искрящимся когтем, скользнул по шее и остановился на груди. Склонил рогатую голову, а потом отвернулся и посмотрел на хозяйку, будто что-то говорил ей, что-то важное.
Кай подошла ближе, взглянула на меня, затем на своего демона, и в её глазах отразился ужас. Она взмахнула рукой, и демон исчез, растворился в воздухе.
И, как только он покинул улицу, в моих ушах зашелестел Шёпот Кай:
— Я не возьму тебя в свой Искусственный сад, адепт. Ты разрушишь мою армию, а заодно и меня. Твоё кодо… оно настолько тёмное, что даже демон пришёл в восторг. Я расскажу о тебе Архитектору, и пусть уже он решит, что с тобой делать.
Затем Кай развернулась и, не оглядываясь, пошла прочь. Скрылась в дымке поднимающегося тумана, но звук её шагов ещё долго пульсировал эхом в моей голове.
Я повернулся к Сильвер.
Всмотрелся в её лицо, силясь понять, жива ли она, или Кай всё-таки не завершила свой ритуал, отказавшись от меня в последний момент. Бледное и безжизненное лицо Сильвер не дало мне ответа.
И тогда мой взгляд устремился в небо.
Я лежал и смотрел на него, сквозь него, внутрь него… и наблюдал, как чёрный туман рассеивается, небосвод опять становится неистово голубым, и солнечные лучи, точно мятежные божественные клинки, режут и полосуют мрак, вновь озаряя Ронстад.
***
Дорогие читатели, Спасибо, что остались до финала первой книги!
